Вячеслав Шалыгин - Время Зверя Страница 31

— Пятьсот второй…

— Ого, ты из учеников? — Я оживился. — Кто приказал вступить со мной в контакт?

— Это не важно, — дальше собеседник повел себя более благоразумно и ничего лишнего не сболтнул. Это навело меня на мысль, что юноша отнюдь не так прост или за его действиями следят. Возможно, кроме ученика, на прием пожаловал ещё кто-то из крылатых. — Вы должны вернуться на спираль. Этого требует Совет. Ваше изгнание признано ошибкой…

— Мы останемся здесь, — отрезал я. — Оказавшись на планете, я так много вспомнил и переосмыслил… Вашему Совету тоже было бы невредно периодически спускаться с пружины на грешную твердь…

— Но почему? — удивленно спросил парень. — Что вас тут настолько заинтересовало? Вы готовы променять благолепие спирали на грязь сумасшедшей планеты?

На этот раз он спрашивал явно не по указанию Равных, а из собственного любопытства. Похвальная черта для ученика. Знания лишними не бывают. Даже смертельно опасные. Впрочем, я догадывался, почему Пятьсот второй уже в который раз проявляет инициативу. Он по-прежнему сомневался, что решение связаться с отступниками было верным, и теперь искал этому опровержение или подтверждение. Почему именно у меня? Вопрос был на пять баллов, но ответить на него в тот момент я не мог.

— У меня нет убедительных аргументов и понятных тебе мотивов, — признался я. — Но, если хочешь, я все же попытаюсь объясниться. Только давай условимся, что ты выслушаешь меня, не пытаясь прервать.

— Все исходящее от тебя неверно, — покачав головой, ответил «человек». — Ты устремлен во тьму. Твои мысли — зло. Ты сам воплощение зла. Что ты можешь рассказать мне, посланцу мира и благоденствия?

— Я хочу подарить тебе Слово гармонии, — я ухмыльнулся, представив себе, в какую глубокую кому может погрузить безликого любое из простеньких Слов, которые всплыли на поверхность моей памяти после того, как я сошел на планету. Это были, конечно, не самые сильные Слова, с их помощью нельзя было преобразовать Вселенную, но для «бытового пользования» или в качестве оружия они вполне годились.

Вся беда была в том, что для точного удара следовало заставить противника потерять бдительность. В случае с учеником мне надо было заболтать несчастного юношу, обмануть его и заставить полностью отдаться во власть моего, грубо говоря, заклинания. Я чувствовал, что безликий пока не сдается, и продолжил атаку.

— Кто тебе сказал, что мир и добродетель это бесспорное благо? Разве у монеты может быть только одна сторона?

— Ты меня искушаешь? — догадался собеседник. — Я послан для того, чтобы предупредить тебя от имени Совета. Только и всего.

— Кто знает, для чего Судьба проложила перед тобой эту тропинку, кроме неё самой и Творца? — продолжал наступать я. — Разве тебе может навредить мой короткий рассказ? Или ты не настолько уверен в правоте законов Времени? Послушай и задумайся, насколько они отличны от законов людей. Возможно, тогда ты начнешь понимать мои мотивы? Слушаешь? Нет? Я могу рассказать тебе правду и потому ты боишься?

— Нет, — неожиданно твердо ответил юноша.

— Ты хороший ученик, крылатый, я чувствую в тебе силу… — оставляя его в покое, сказал я,

— Спасибо, но это не имеет значения, поскольку у меня есть другое предложение. Ты вернешься на пружину, просто чтобы тщательно обдумать ситуацию, не расшатывая мир людей своим присутствием. Они и так стоят на краю пропасти. С тобой побеседует сам Иил. Если даже он не убедит тебя в том, что законы Времени все же единственно верные законы во Вселенной, ты вновь сойдешь на Землю. Но не раньше, чем усвоишь хотя бы один урок старейшего. Как тебе предложение?

— Нет, — ответил я. — На спираль я вернусь, лишь когда захочу этого сам. Если старикан намерен убедить меня в справедливости законов Времени, пусть говорит со мной, так сказать, не отходя от кассы. Не могу обещать, что его речи произведут на меня неизгладимое впечатление, но послушать готов…

В отличие от меня, безликие не умели обращать Слово в оружие, и потому даже увещевание Иила не могло быть ничем, кроме увещевания. Как я и предполагал, бежать за наставником ученику не пришлось. Старейшина, кряхтя, поднялся с длинного дивана и неторопливо приблизился к нам. Он находился неподалеку и слышал нашу беседу с самого начала.

Тело старец выбрал под стать своему реальному возрасту. Сухощавый, но пока ещё достаточно бодрый старичок замер напротив меня и вежливо улыбнулся, обнажая неплохие зубные протезы.

— Ты отлично устроился в этом пыльном мире, — вместо приветствия заявил он.

Я не стал растекаться перед ним ртутной лужей и достаточно нахально ответил:

— Твоя оболочка едва передвигает ноги. С волей молодых людей ты уже не справляешься?

— Я спешил, — неожиданно прямо ответил старик, — но, прежде чем выбрать оболочку, я проверил вероятности. Ровно через неделю след этого человека теряется во всех возможных вариантах Будущего. Хотя, конечно, даже то, что этот старик и так скоро умрет, не оправдывает моего поступка. Выслушай меня, и мы, возможно, спасем от напрасной гибели множество других землян…

Ответ старца удивил меня потому, что я не помнил ни единого случая, чтобы безликие пытались найти оправдание своим поступкам. Ведь они считали, что правы всегда и во всем. Теперь я слышал подтверждение обратного, причем от самого Иила. Кроме того, в словах старца звучал совсем уж нехарактерный для Крылатых гуманизм. Немного поразмыслив, я пришел к выводу, что времянин просто сделал грамотный тактический ход и пытается убедить меня в том, что он лучше, чем есть на самом деле. И все же побеги посеянных миролюбием старца сомнений заставили меня отказаться от дальнейших препирательств и прислушаться к его словам.

Иил долго и пространно рассуждал об элементарных вещах. Он коснулся сути мироздания, различий между существами, живущими во времени, и теми, кто живет в пространстве, убедительно доказал невозможность объединения измерений в одно, и что от времян требуется строго следовать заветам Творца. Я не возражал, поскольку слушал старца лишь краем уха. Мне не давали покоя гораздо более серьезные проблемы. Я пытался понять, почему такие веские и ранее неоспоримые доводы крылатого теперь стали для меня пустыми фразами? К чему меня подталкивала необъяснимая внутренняя сила, и что за сокровенное знание постепенно поднималось из глубин души? Да и откуда у меня вдруг появилась душа? Вопросов пока было гораздо больше, чем ответов, и демагогия Иила посодействовать мне в поисках истины не могла. Когда он дошел до таких понятий, как любовь и вера, я не выдержал и оборвал его речь.