Алексей Дуров - Прямые пути Страница 31

Как будто ничего и не изменилось, но Рес почувствовал себя по-другому — женатым человеком. Посолиднел в собственных глазах. И Леск тоже заважничала.

Беглецам было хорошо. Они не льнули друг к другу все свободное время, как молодожены делают — Ресу пришло в голову, что это тоже имеет смысл только среди других людей, ведь неженатым нельзя обниматься на виду у всех, а супругам можно. Но Ресу было хорошо уже оттого, что они с Леск соприкасались хотя бы плечами, что видел ее, слышал шаги, чувствовал присутствие.

Осматриваться они пошли не то на пятый день, не то на седьмой — потерялись во времени из-за страсти. Пошли вверх по реке, вдыхали чистый воздух, птичек слушали. По-прежнему не встречали ни высоких деревьев, ни следов крупных животных. Чего было дракону тащить людей аж сюда?

Однако вскоре нашли если не ответ, то подсказку — длинную ровную щепку, прибитую рекой к берегу. Рес долго вертел находку в руках.

— Что там? — не выдержала Леск.

— Это обломок от старой бочки. Или деревянного ведра. Видишь, с этой стороны вода была все время. Доска старая, пару лет ей, но отломилась дня три назад.

— Откуда ты?.. А, ты же плотник. Три дня? Далековато.

— Могло быть по-всякому. Мы ж не знаем, сколько болталась эта щепка в воде возле берега. И знаешь, я бы сказал, что доску эту люди сделали, а не драконы. Видишь, как тут остругано — силой приходилось, и лезвие с разгону соскальзывало. А у драконов силы побольше явно, у них не должно так соскальзывать. Да и грубовата работа, у драконов потоньше все было. Доска не пилой на раме выпилена, даже рубанком по ней не проходили, только топором работали.

— Люди… Да, это возможно — если драконы не убивают нарушителей древнего договора, то… здесь могли появиться целые селения. А доска плохо остругана — это значит, что хорошие плотники им нужны?

— Это значит, что наша одежа им покажется слишком новой и роскошной.

Леск удивленно нахмурилась. Еще бы — их застиранными лохмотьями даже бедняк побрезгует. Рес объяснил:

— У них, может такое быть, и ткани уже не осталось, в шкурах ходят. В заячьих да лисьих — крупного-то зверя нету здесь. И уж так наша одежа им понравится, что они ее себе возьмут, силой причем. Могут же.

— Ты надеешься, что мы сможем притвориться… местными?

— Просто я думаю, спешить не надо, сперва издалека посмотрим, что к чему. Может, вообще не надо нам соваться, может, люди здесь опаснее драконов.

Отправились вверх по реке — оттуда щепку принесло. И к вечеру увидели далеко впереди дымок. Несколько струек.

Леск забеспокоилась:

— Драконы или люди?!

— Люди.

— Откуда ты знаешь?!

— По дыму. Он слишком похож на дым от огня, разведенного людьми.

— Понятно.

— Есть и другие признаки — дикие утки пугливее, видишь? Не приближаются на выстрел.

— Так что, пойдем к дыму?

— Сперва издалека присмотримся. Я бы местным не доверял, но… Может — наших найдем, побережники вполне могли и сюда тоже сбежать. Если семьи с детьми, то они не стали бы выбираться из Драконьей Пустоши, как мы. Затаились бы, и постарались переждать, пока охота на побережников утихнет. А где искать наших, если не возле реки?

— Даже если… Наши давно уже перебрались бы хоть на Рыбацкие острова. Наврали бы, что не нарушали договор. Надо было и нам не вдоль границы пробираться, а сразу через нее. Только дождя дождаться, чтобы следы смыл. Так бы уж точно не встретили пограничников, и никто не знал бы, что мы нарушили древний договор.

— Так а кто же знал, что драконы на самом деле безопасны?

Перед выходом осмотрели одежу — нет ли прорех. Рес на всякий случай замотал меч в тряпки и пристроил за спиной под колчаном — вдруг здесь какие-нибудь древние обычаи, по которым только знать имеет право носить оружие.

Отправились вдоль реки. Леск неуверенно читала какие-то заклинания.

Долгое время не встречалось человеческих следов, разве что дичь пуганая, раньше-то в Пустоши едва под ноги не кидалась. Впрочем, Рес подстрелил несколько куропаток.

Путь преградила мелкая речка — приток Колдуньи. Разделись и перешли вброд, держа вещи над головой.

Тут-то и появились следы людей — срубленные ветки. Леск нашла охотничий силок, присмотрелись и поняли, что он сделан из человеческих волос.

Следов стало больше, появились тропки, вырубки. Расслышав далекий плеск весла, вышли к Колдунье и затаились в кустах. И увидели человека в долбленке. Плыл вверх по течению вдоль берега, одежда из облезлых, вероятно — плохо выделанных заячьих шкурок, лодка и весло очень грубой работы. Но, раз долбленка, значит, где-то относительно недалеко есть и большие деревья, не сплошь одни кусты в Драконьей Пустоши. Вряд ли аж из самой Великой Дельты лодка приплыла. А волосы и борода лодочника — ярко-рыжего цвета. Неужели озерник?! Этот народ держится за свою землю крепко, их предки вышли к озерам еще в те времена, когда там не было людей. Тысячелетия назад. В другие земли иногда отправляются — в основном по торговым делам, — но всегда возвращаются обратно. Может — из другого народа лодочник? Горцы тоже рыжие бывают, да и предки народа озер не прямо в озерном краю возникли, пришли откуда-то, может быть — отсюда, а этот рыжий потомок тех, кто так и не ушел. Но лодочник тихо напевал в ритме гребков, и Леск узнала язык озерников, мало того — одну из их не самых старых песенок.

Лодочник привстал, опершись на борта, снова сел, устроился поудобнее. При этом одна нога, правая, мелькнула над бортом, и беглецы разглядели кое-что важное: во-первых, обута нога была в сапожок из рыбьей кожи, неплохо сработанный, во-вторых, из-за голенища торчала рукоять ножа, костяная и с навершием в виде птичьей головы. В империи давно не украшают охотничьи и рыбацкие ножи, то есть — местная работа, не такие уж неумехи здешние люди.

Зашагали дальше. Кусты пошли особенно густые, да еще и коряг много, так что продвигались медленно. Солнце клонилось к западу, Рес подумывал о ночлеге. Но следы людей попадались все чаще — пеньки, тропинки. Перья уток, гусей и куропаток — видимо, местные охотники ощипывают добытых птиц по дороге домой. Запахло селением… неприятно запахло, пованивает, а это плохо, с нечистоплотными лучше не связываться. И голоса доносились как будто пьяные. Зато не слышно собачьего лая, и не пахнет собаками.

К селению вышли совершенно неожиданно, вся чувствительность побережников не помогла. Потому что жилища — низкие подслеповатые мазанки с травяными крышами — стояли прямо посреди зарослей. И беглецы едва не уперлись в стену носами. Странно все это — вокруг своих домов люди обычно расчищают землю, устраивают огороды. В какую бы глухомань не занесло, лук, перец и чеснок выращивают обязательно, а не найдется семян — пересаживают поближе к дому лесную малину, смородину, землянику.