Александр Годов - Двери в черную радугу Страница 31

— Но ты помнишь все, Кивир? — спросил Седьмой. — Кто ты?

— Повторяешься, Седьмой. Я буду говорить с тобой честно. Я не знаю, кто я. Возможно, человек. Но скорее всего нет. Я тот, кто следит за тобой. Тот, кто разговаривал с тобой, когда ты был Первым, Вторым, Третьим… В общем, в какой-то степени я, наверное, твой ангел-хранитель, Седьмой.

Урод с язвами открыл перекошенный рот, темные, кожистые губы растянулись, и язык, длиной в метр, может — больше, вывалился с чавкающим звуком на пол. Седьмой прикусил губу.

— Так ты согласен? — спросил Голос. — Я могу показать тебе много интересного. Очень много. Хотя времени у тебя, Седьмой, в обрез. Тик-так, тик-так.

— Согласен.

Из глаз-пуговиц куклы вырвалась молния, она расчертила комнату ослепительно яркими венами и артериями. В пульсирующем свете Седьмому удалось разглядеть больших белых бабочек, летавших за спинами уродов куклы.

А потом и тьма, и монстры исчезли. Кукла плюхнулась на пол с глухим стуком, словно была набита металлическими гайками. Лучи света вновь падали в окно.

Седьмой улыбнулся, подошел к креслу и сел в него. 

Пятый

Казалось, что тело «архаровца» за ночь потяжелело килограмм на сто. Николай с трудом вытащил мертвого монстра из подсобки. Ситуация осложнилась тем, что тварь распухла и сочилась гноем. В неподвижном воздухе висел удушающий запах смерти.

Николай взял труп за подмышки, чтобы перетащить к двери магазина, но один из гнойников на хоботке лопнул, и слизь брызнула ему (?)в глаз.

Матерясь, он пнул «архаровца» в грудь. Чавкнуло. Дохляк старался дышать через рот, чтобы не ощущать медный запах. Но во влажном воздухе чувствовался еще и медный привкус, который вызывал еще большее отвращение, чем запах, и он сжал зубы, все-таки задышал носом.

Николай с грустью подумал о том, что придется достать из подсобки его единственный плед, чтобы обернуть им тело. И хвала господу, если ему удастся дотащить «архаровца» до свалки без проблем. А проблемы могли быть.

«Что мешает тебе просто поселиться в другом месте? — раздался в голове голос Алисы. — Ты рискуешь зазря. Можно натолкнуться на «архаровцев»! Ты же знаешь, что порой они бодрствуют, когда светит солнце. Вспомни, как эти уроды напали на тебя!»

«Я хочу жить в магазинчике», — мысленно ответил Дохляк. Ответом было молчание.

Николаю пришлось какое-то время посидеть на ступенях магазина, чтобы просчитать все возможные опасности, которые могли возникнуть по пути на свалку. Ни в коем случае нельзя было оставлять следы. «Архаровцы» хоть и монстры, но мозги у них работают как надо.

Тело придется тащить на плечах, решил Николай. При чем надо сделать так, чтобы плед и ноги твари не волочились по земле. Также нужно учесть то, что «архаровец» разваливался слишком быстро. Ни одна капля гноя не должна упасть на песок или асфальт. А вот это самое сложное.

Дохляк взглянул на белесое небо. Светило белое, а не желтое солнце, словно загрязненный городской воздух изменил его естественный цвет. Дохляк подумал о том, что у него еще вагон времени. Но все равно надо определиться с тем, как избавиться от гнили. Возможно, стоит «отжать» всю жидкость, скопившуюся в теле, в подсобке… И уже после тащить «архаровца» на свалку. В этом есть смысл. Другое дело, что придется потратить много времени. Находиться еще ночь рядом с трупом Николай не хотел. Он обернулся и бросил взгляд на «архаровца».

«Что делать?» — мысленно спросил у Алены Дохляк.

«Найди себе новое убежище».

«Я не могу».

«Но почему?»

«Я не хочу больше бояться «архаровцев». Я не буду убегать. Хватит».

«Но ведь они тебя чуть не убили?»

Сердце стучало, как паровой молот. И Дохляк не знал — радоваться ли тому, что мотор работал, или огорчаться. Он чувствовал себя иначе. Мысли больше не разбегались, как тараканы. Не хотелось жевать пластик. С тела спали черно-синие пятна. Его кожа приобрела коричневый оттенок. Но Николай боялся мысли, что он вновь живой. Живой. От этого слова во рту чувствовалась горечь.

Дохляк зашел в магазинчик. Стоял резкий, неприятный запах. Но Николай взял с полки упаковку с чипсами и открыл ее. Ломтики картофеля на первый взгляд казались жирными и слишком тонкими, чтобы почувствовать вкус. Николай засунул руку в упаковку. Медленно-медленно, с неохотой, думая о том, что не сможет проглотить и крошки. Дохляк застонал, содрогнулся всем телом и начал блевать. Блевотина была гнойно-желтая, ее испещряли черные точки, которые напоминали яйца муравьев.

Желудок крутило. Сильная пульсирующая боль отдавалась во всем теле. Но через минуту она исчезла также быстро, как и появилась. Хватая ртом воздух, Дохляк нагнулся и сосредоточился на зубной щетке, невесть как появившейся на полу. А потом он рассмеялся. В смехе слышались неприятные нотки.

«Что такого веселого в блевотине?» — Голос-призрак был полон негодования.

«Я не могу сделать этого, Алена. Не могу распотрошить труп и утащить на свалку».

«И поэтому ты радуешься?»

«Я смеюсь от того, что не могу съесть чипсы. Словно я вновь мертвяк. Но все-таки понимаю, что меня стошнило из-за того, что на полу гниет тело, и стоит отвратительный запах в магазине».

«Так ты найдешь другое убежище?» — спросила Алена.

«Нет. Я заставлю себя избавиться от «архаровца».

«Какой же ты упертый дурак, Коля. Прямо козлище!»

«Прости, милая».

Николай вновь бросил взгляд на разлагающийся труп. Надо взять себя в руки, спуститься в подсобку и взять плед, решил он.

Времени много, но надо приняться за дело.

Дохляк скривился. Он завернул тело в плед и хотел было уже идти на улицу, когда увидел лужу гноя. А это означало одно — придется «осушить» дохлую тварь.

Плед был старым. Большая часть ворса осыпалась, тут и там виднелись небольшие, миллиметров десять, дырки. Возможно, этот плед принадлежал охраннику магазина. Воображение Николая нарисовало хмурого мужика лет пятидесяти с лысиной и блестящим от пота лицом. Охранник обязательно нажирался в свою смену, запирался в подсобке и дрых, укрывшись старым дырявым пледом.

Нахмурившись, Николай ходил по магазину и размышлял, как ему избавиться от гноя. Повесить «архаровца» на лампе вниз головой, подставить пот труп ведро и ждать? Непомерная задача. К тому же ведра не было. Все мысли сводились к тому, что магазин необходимо бросить и поселиться в другом месте!

Ярость нахлынула на Дохляка следом за гневом. Он зарычал как зверь и начал бить тело. «Я не уйду, я не уйду, я не уйду!» — крутилось в голове. Не давая сказать себе ни слова, Николай схватил плед и потащил «архаровца», превозмогая боль в мышцах. Он скрипел зубами от неистового желания бросить все к чертям собачьим.