Криабал. Апофеоз - Рудазов Александр Страница 32

– Тролли похожи на деревья, – угрюмо ответил Мектиг.

– Это чем же? – спросила Джиданна.

– Падают, если ударить топором.

– Ты головой ударился, что ли?

– Люди тоже похожи на деревья, – недобро глянул на волшебницу Мектиг.

Тролли загыгыкали. Они не восприняли дармага всерьез. Однако зря. Матерый убийца и головорез, Мектиг на своем веку перебил столько двуногих, четвероногих и даже безногих (довелось однажды схлестнуться с морозным червем), что мог драться и с троллями.

И одного он убил сразу же. Пролетел, как молния, рубанул громилу под колено, а когда тот заревел и накренился – всадил лезвие в шею. Одним махом, одним ударом Мектиг устранил целую четверть проблемы.

Но только четверть, к сожалению. Трое оставшихся резко посерьезнели. А три тролля – это все-таки целых три тролля. И то явно были не деревенские увальни, лишь вчера взявшиеся за дубины.

Напрягши шишковатые ручищи, грозно зыркая из-под кустистых бровей, тролли стали медленно брать Мектига в клещи. Их огромные палицы поднялись кверху – один хороший хлопок, и от человечка останется мокрое место.

– Давай, подходи! – рыкнул один. – Я тя размажу, чимча!

Мектиг Свирепый оценивал обстановку. Одного тролля он застал врасплох, но еще раз так не выйдет. Эти его близко не подпустят. Дубины у них куда больше, чем Крушила, да и руки подлиннее. Мектиг, правда, быстрее, одного он без труда бы обогнул, ударил в бок или сзади.

Но целых трое…

– Эй, а вы почему не под мостом? – с ленцой спросила Джиданна.

У троллей аж уши встали торчком от ярости. Горные тролли страшно бесятся, когда их сравнивают с дальними родичами – троллями речными. Один из них даже отшагнул от Мектига и замахнулся на волшебницу…

…которая держала в руках белку. Держала за шейку и брюшко, словно маленький пушистый арбалет. Белка сверкнула глазками, разинула пастенку…

…и плюнула огнем!

Тролли не слишком-то шерстисты. Волос на теле у них даже меньше, чем у людей, а на голове очень рано выпадают. Тот, которого облила пламенем Джиданна, вообще был совершенно плешив.

Зато у него были дубина и набедренная повязка. То и другое занялось, как пара отличных факелов – и тролль дико заорал.

Убить его это не убило, конечно. Он тут же отбросил дубину, сорвал повязку – но Мектиг тоже не зевал. Дармаг метнулся к отвлекшемуся троллю и всадил секиру ему в спину, одним страшным ударом перерубил хребет.

Одному человеку убить двух троллей крайне сложно. Но Мектиг это сумел. С помощью волшебницы, но сумел.

Увы, троллей осталось еще двое… и они бросились разом.

Шарахнули они тоже разом. От одной дубины дармаг увернулся, но вторая его задела. А удар тролля – это очень сильный удар. Мектига отбросило, как кучу тряпья, плечо раздробило, на снег хлынула кровь.

Он должен был пасть бездыханным. Но не пал. Перекатившись на другую сторону и словно вовсе не обращая внимания на покалеченную руку, дармаг вскочил.

Вскочил – и зарычал по-звериному.

Он перестал быть похож на себя. Глаза налились кровью, по подбородку потекла слюна. Безумно мотая головой, дармаг поглядел на оторопевших троллей, на своих спутников и… бросился бежать.

Бежал он недолго, впрочем. В несколько прыжков достиг края плато и… спрыгнул. Сиганул с отвесной скалы.

– Я знал, что он тупорылый, но не думал, что настолько, – изумленно протянул Плацента. – Киров псих.

Тролли пару секунд смотрели вслед Мектигу, а потом повернулись к остальным. Джиданна сглотнула. Сжечь обоих разом она не сумеет… даже одного вряд ли сумеет. Ее огненное заклятие не очень-то сильное – все-таки пламя изрыгает белка.

Не самый подходящий фамиллиар для боевых чар.

– Ну, тля, вы сами напросились! – страшно оскалился Плацента, выхватывая нож. – Я щас… я щас… свалю!!!

Именно так он и сделал. Умчался быстрее выпущенной стрелы. Тролли даже несколько секунд хлопали глазами.

Но потом они шагнули к Джиданне. Та напряженно размышляла, прибегнуть ли к волшебству или просто отдать кошелек.

По всему получалось, что проще отдать кошелек. Среди заклинаний Джиданны нет ничего, способного одним махом убить двух троллей. Она сунула руку за пазуху…

– Ща колданет! – рявкнул один из троллей. – Глуши ее!

Джиданна пискнула, вжимая голову в плечи. Но ее неожиданно спас отец Дрекозиус. Каким-то образом втиснувшись между волшебницей и троллями, жрец принялся униженно кланяться и лепетать:

– Прошу вас, дети мои, ради богов, ради всех богов, проявите милосердие! Не надо больше смертоубийств! Возьмите мое золото, мои драгоценные перстни, мою соболиную шубу, мое изысканное вино многолетней выдержки – только оставьте нам жизнь!

– Вино?.. – заинтересовались тролли.

– О да, и превосходное! – с раболепной улыбкой подал флягу Дрекозиус.

– Ну да, давайте их теперь поить и кормить, – саркастично произнесла Джиданна.

Но тролли ее не слушали. Они жадно вырывали друг у друга флягу. Хлебали так, словно умирали от жажды, половину проливая на снег.

Наконец упала последняя капля. Тролль утер губы, рыгнул и благодушно сказал:

– Кудесное винцо! А теперь гони золото и перстни… кхххх… шубу мош… а-а?.. Брррррааааа!!!

Его шумно и обильно стошнило. Глаза закатились, тролль пошатнулся и рухнул, пуская пену изо рта.

– Э, Грыбкуга, с тобой чего? – глупо уставился на него последний оставшийся в живых.

Но парой секунд спустя у него тоже пошла пена изо рта. И он тоже рухнул.

– Топоры, дубины… – пренебрежительно фыркнул Дрекозиус. – Главное – мозги.

Джиданна потыкала троллей носком унты. Прислушалась к дыханию. К сердцебиению.

То и другое отсутствовало напрочь.

– Сдохли, – констатировала волшебница. – Ты всегда носишь с собой отравленное вино?

– Оно никогда не бывает лишним, дочь моя, – приятно улыбнулся Дрекозиус.

Озираясь и готовый тут же удрать снова, вернулся Плацента. Он не убежал слишком далеко, залегши за ближайшим сугробом. Теперь он тоже потыкал троллей ногой, убедился, что те мертвы, и принялся их обыскивать. Из-за крайней скудости их одежд много времени это не заняло.

– Ну ты и храбрец, – презрительно молвила Джиданна.

– Моя жизнь дороже ваших, – огрызнулся полугоблин.

– Это почему еще?

– Потому что она у меня только одна.

– Вообще-то, у нас тоже.

– На вас мне плевать.

Пошли посмотреть, насколько большая лепешка осталась от Мектига. Ко всеобщему удивлению, дармаг выжил. Грохнулся с высоты тридцати локтей, но не только не погиб, но даже ничего и не сломал.

Ничего сверх того, что уже было сломано. Руку тролли ему повредили серьезно. Но он и с одной рукой сумел выбраться, уцепившись за скинутую веревку. Поднявшись на плато, Мектиг молча зарылся в свой мешок, достал ужасно вонючую мазь и принялся мазаться.

– Объяснить ничего не хочешь? – обратилась к нему Джиданна. – Это что вообще такое было?

Поначалу Мектиг отвечать не пожелал. Но Плаценте и Дрекозиусу тоже очень хотелось знать, почему он так странно себя повел. А поскольку дармаг чувствовал неловкость из-за того, что фактически сбежал из боя, он все же неохотно рассказал, в чем дело.

Все слышали о берсерках. Берсеркия – священное искусство воинов-дармагов. Охваченные божественной силой вут, берсерки впускают в себя дух и ярость зверя, превращаясь в несокрушимых бойцов. От берсерка в боевой ярости следует держаться подальше – он не различает своих и чужих, убивает каждого, кто подвернется.

Берсерки различаются по тому, чьим именно духом они одержимы. Обычные, классические берсерки одержимы духом медведя, ульфхеттары – волка, свинфилкинги – кабана. Звери бывают разные, но всегда крупные, сильные, агрессивные… почти всегда. Увы, Мектигу Свирепому достался весьма неудачный дух.

Он был одержим духом лемминга.

– Это значит, что если ты впадаешь в ярость… – переспросила Джиданна.

– Я бегу к ближайшей скале и спрыгиваю с нее, – неохотно сказал Мектиг.