Бумажный тигр. Власть (СИ) - Соловьёв Константин Сергеевич Страница 32

Ему самому выпало весьма удачное место и вряд ли случайно, видимо, статус любимого дядюшки в данной ситуации приравнивался по меньшей мере к директору финансового департамента или акцизному поверенному…

— Никогда в жизни не доверяйте независимым маклерам, особенно маклерам-полли. Во-первых, они чертовски суеверны. Я лично знал одного малого, черного как нефть, который отказывался покупать акции, если только в их цене встречалась тройка — тройка была его «табу» и он скорее отрубил бы себе пальцы, чем прикоснулся бы к этой цифре. Представляете? Во-вторых… Не смейтесь, мистер Розенберг, пожалуйста, не смейтесь! Эта сущая правда, уверяю вас!

Речь держал молодой Синклер. Похожий на взволнованную белую мышь, он активно жестикулировал, поворачивался то к одному собеседнику, то к другому, и выглядел словно школьник, впервые допущенный в компанию взрослых джентльменов.

— Во-вторых… Во-вторых, в голове у них царит черт знает что! Да-да. Уверяю, мы можете впихнуть в голову полинезийца «Историю и критику теорий процента» Бём-Баверка, «Теорию политической экономии» Джевонса и щедро заправить это все Фейербахом — все равно в глубине души он останется дремучим дикарем. Если полли носит запонки и очки, это не значит, будто он сделался цивилизован. Это значит, господа, что он пытается играть по вашим правилам, совершенно ему непонятным, но необходимым, как в детских играх.

— А нечего пичкать туземцев Фейербахом, — пробормотал Кольридж, глядя в свою тарелку, — Они вам его еще припомнят, этого вашего Фейербаха…

С мистером Кольриджем, начальником хозяйственной части, Лэйд свел знакомство лишь здесь, за пиршественным столом. Постоянно занятый по роду своих занятий, мистер Кольридж умудрялся беспрестанно хлопотать, находясь, кажется, одновременно во всех концах здания, что-то подсказывая, указывая, советуя и направляя. Только он один доподлинно знал, где лежат скатерти, как регулировать гальваническое освещение в зале, как распустить прихваты для штор, чтобы завесить окна, где шампанское из последней партии и каковы запасы сухого льда. У него и фигура была какая-то хозяйственная, своими внушительными очертаниями напоминающая скорее дородного лавочника или пекаря, чем тщедушного клерка.

Плотный, тяжелый в кости, с одутловатым лицом, украшенным немного изогнутыми на манер велосипедного руля уинфилдовскими[7] усами, мистер Кольридж, кажется, занимал важное место в руководстве компании. Лэйд сделал этот вывод не только потому, что тому досталось одно из почетных мест неподалеку от Крамби, но и по тому, с каким уважением обращались к нему прочие сослуживцы. Подумать только, мысленно хмыкнул Лэйд, наблюдая как мистер Кольридж легко уписывает уже третью порцию печеной с яблоками утки, человек заведует в компании ластиками, тарелками и писчей бумагой, но при этом запросто держится с видом прожженного биржевого дельца наравне с прочими…

Вне зависимости от того, что ел мистер Кольридж, его лицо было украшено помимо жира и соуса вялой улыбкой уставшего человека, а в речи проскакивали брюзгливые интонации. Он явно миновал ту пору, когда торжественный ужин видится соблазнительным мероприятием и большую часть времени был поглощен едой, отвлекаясь от нее только лишь для того, чтобы вставить какую-нибудь необязательную реплику, часто исполненную сарказма.

Синклер заморгал белесыми ресницами. За столом он держался не особо уверенно, видно, еще не привык считать себя частью дружной компании, и оттого немного терялся под чужими взглядами, но явно прилагал все усилия, чтобы заслужить всеобщее уважение — если не как специалист своего дела, то, по крайней мере, как застольный оратор и душа компании.

— У меня был приятель на континенте, промышленник средней руки. Узнав про здешний рынок, он вознамерился приобрести немного акций. Больше всего его прельщал концерн «Ривай Лимитед», тот как раз начал разрабатывать месторождения гуано на южной стороне острова.

Мистер Розенберг, пристально изучавший веточку укропа в своей тарелке, поднял свою тяжелую голову.

— Не самое плохое вложение капитала. В прошлом квартале «Ривай» принес своим вкладчикам по полновесной кроне в обмен на каждый вложенный шиллинг. Ваш приятель не прогадал.

Синклер натянуто улыбнулся.

— Мой приятель не решился лично прибыть в Новый Бангор, он домосед, а кроме того, отчаянно боится тропических лихорадок. Вместо этого он связался с Новым Бангором по аппарату Попова и нанял местного маклера для решения своих интересов, некого мистера Тимоти.

— Это ведь полинезийское имя? — уточнил худой господин с кислым припудренным лицом на противоположной стороне стола, — Ударение на второй слог? Так ведь?

Синклер наигранно всплеснул руками.

— Умоляю вас, мистер Лейтон, не губите шутку! Да, мой друг к своему несчастью нанял в услужение маклера-полли, сам того не зная. И, недолго думая, отдал ему указание закупить акций «Ривай Лимитед» на всю выделенную ему сумму. Кажется, это было что-то около двухсот фунтов. Приказ был выполнен мистером Тимоти неукоснительно. А через месяц… Через месяц мой друг был весьма изумлен, получив счет от королевской почтовой службы и таможенного ведомства. По его адресу морем из Нового Бангора был отправлен груз. И не ручная кладь, а что-то около трех сотен ящиков общим весом около двадцати длинных тонн[8]. Одна только доставка вылилась в кругленькую сумму, а уж хлопоты с портовым начальством, перевозка, таможенные сборы… Мой приятель едва не разорился, получая невесть откуда свалившееся на него добро. На последние деньги нанял крепких ребят с ломами, вскрыл ящики и…

Синклер попытался сделать интригующую паузу, но не очень-то удачно — рассказчик он был неважный. Мало иметь в активе хорошую историю, подумал Лэйд, нужно уметь выгодно ее подать — правило, знакомое всем членам Хейвуд-треста.

— Сушеные головы, — пропыхтел мистер Кольридж, интендант, с хрустом ломая утиные кости в своей тарелке, — Я слышал, полли страсть как любят их собирать.

— Жемчуг, — одного изгиба коралловых губ мисс ван Хольц Лэйду хватило, чтобы ощутить, как щедро намазанный горчицей кусок холодной телятины едва не закупорил ему горло, — Думаю, это были триста ящиков, наполненных самым изысканным и чистым полинезийским жемчугом.

Лэйд не решался смотреть в ее сторону, а если и бросал взгляд, то украдкой, когда тянулся за солонкой или передавал кому-то из многочисленных сотрапезников тарелку с закусками. Скар Торвальдсон однажды изрек «Женщина может быть элегантна в танце и в любви, но все это маскировка, выработанная долгими годами изнуряющей практики. Если хочешь увидеть ее истинную природу без прикрас и фильтров, угости ее обедом и посмотри, как она ест».

Мисс ван Хольц ела аккуратно, легко цепляя вилкой куски, при этом так изящно, будто накрытый стол перед ней был доской с какой-то сложной игрой, уставленной великим множеством фигур. Она пила розовое вино, как заметил Лэйд, но пила в меру, редко позволяя наполнять свой бокал, а если смеялась, то так мелодично, что этот смех затмевал собой звон фужеров. Каждый раз, когда ее губы размыкались, чтоб проглотить оливку или отхлебнуть немного вина, Лэйд ощущал гуляющую вверх-вниз по телу легкую дрожь, от которой вилка в его руке теряла концентрацию и точность.

Иногда, заметил Лэйд, она потирала пальцем брошь — янтарный листок, висящий у нее на груди. Отстраненно, словно бы машинальным жестом, ни на кого не глядя. Привычка? Признак тщательно скрываемой нервозности или неуверенности в себе?..

Синклер, сдерживая улыбку, покачал головой.

— Нет, не головы и не жемчуг. Еще варианты?

— Скорее всего, идолы… — худой джентльмен с кислым лицом, которого именовали Лейтоном, аккуратно промокнул губы салфеткой, — Сотня каких-нибудь каменных истуканов. Полинезийцы обожают идолов и производят их в огромных количествах. Неудивительно, что они наконец наладили экспорт этого продукта в старую добрую Британию. Мне всегда казалось, Вестминстерский дворец только выиграет, если украсить его фронтон статуей богини Фаитири, угощающей своего мужа мясом его родственников[9]…