Молка Лазарева - Фрейлина немедленного реагирования Страница 32

‒ Глади…что? ‒ не понял меня брюнет, продолжая вести по коридорам академии.

Его шаг был четким и уверенным, немного спешным, видимо, есть хотела не только я.

‒ Ну, цветок, который Мурз приволок вместе с запиской.

Брюнет загадочно улыбнулся, эта улыбка была такой приятной и доброй.

Даже совестливо стало, что три минуты назад я ему глаза хотела выцарапать.

‒ Значит, ты знаешь, что это за растение?

‒ А ты нет, что ли? ‒ в моей голове не укладывалось, как можно подарить то, о чем не имеешь ни малейшего понятия.

‒ Я его впервые увидел! Захотелось преподнести тебе что‑нибудь необычное. В последнее время розы мне кажутся чересчур банальными и даже пошлыми. Вот я и призвал этот цветок из ниоткуда.

‒ Странно, ‒ протянула я. ‒ В моем мире они на каждой второй клумбе растут. Это же гладиолус!

Шаг мужчины замедлился.

‒ То есть ты хочешь сказать, что цветок ваш? Иномирянский?

В его голосе мне послышался некий испуг, причину которого я понять не могла.

‒ Ну да, ‒ осторожно начала я. ‒ Он называется так, гладиолусом, потому что похож на острые мечи гладиаторов. Это такие воины, которые сражались на аренах ради развлечения толпы. Был такой печальный опыт в нашей истории.

Зельевар остановился окончательно, по его лицу блуждала какая‑то мысль.

Я не была великим знатоком людской природы, но… эту мысль Глеб переваривал, анализировал, а вот озвучивать не спешил.

‒ Ладно, пойдем, поедим, ‒ выдохнул он через мгновение и возобновил шаг.

Следующие минуты четыре Глеб волок меня по коридорам, его шаг был быстрым, переходящим на бег, теперь он куда‑то спешил еще больше.

"Сейчас меня покормят! Сейчас мы будем кушать!" ‒ тем временем на манер песенки распевала в моей голове Эльвира.

Я ее ответом не удостаивала, была поражена масштабом творящегося вокруг меня сумасшедшего дома и очень надеялась, что во время принятия пищи Глеб все же объяснит мне, где он пропадал столько времени и что за гонку на длинную дистанцию мы сейчас совершаем.

Наконец, завернув в один из неприметных коридорчиков и уткнувшись в глухой тупик, магистр пробормотал тихое заклинание и нажал на какой‑то из камней кладки. Внешне ничего не изменилось, только Глеб теперь силком попытался меня волочь уже в сплошную стену. Таранить лбом камни я была морально не готова.

‒ Эй — эй! Ты что делаешь? Я через стены ходить не умею!

‒ Я тоже! ‒ и в качестве успокоения для моей психики, просунул руку по локоть в самое сердце кладки. Рука прошла свободно, не встретив ни малейшего сопротивления. ‒ Это же обычный морок! Чтобы студенты не шастали в преподавательскую столовую!

Я насупилась.

‒ А вам что, жалко, что ли? ‒ будучи девочкой неглупой, я разу смекнула,

если прячут, значит, есть что прятать.

‒ Лично мне не жалко… А вот тетю Маню толпы наглых и голодающих курсантов затерроризируют. Она же безотказная, всех накормить и осчастливить норовит.

‒ Что за тетя Маня?

‒ Пошли, сейчас познакомлю! ‒ и, подхватив сомневающуюся меня под белы рученьки, все же заволок по ту сторону каменного морока.

По ощущениям это напоминало прохождение через пленку мыльного пузыря, только характерного лопающегося звука "чпок" не услышалось.

Я очутилась в небольшом помещении. Полноценной столовой его было назвать сложно, так пять столиков, стоящих вразнобой на манер придорожной кафешки. Наверное, меня бы постиг призрак вселенского разочарования, как‑то большего я ожидала от громкого названия -

преподавательская столовая, если бы не одно "но" — запахи здесь витали просто фантастические.

И хотя сейчас здесь кроме нас с Глебом никого не было, но десятки ароматов, как по мне, просто обязаны были привлекать сюда всех мимо проходящих по коридору.

— Если морок только маскирует стену, то почему запахи не проникают на ту сторону? — мои школьные знания физики очень некстати проснулись и теперь требовали разъяснения ситуации. Морок — это визуальная маскировка,

иллюзия, а вот молекулы запахов должно сдерживать что‑то более материальное, чем зыбкое марево.

Глеб лишь плечами пожал, он, как местный житель, явно незнающий о строении микровселенной, не заморачивался что и куда должно проникать.

— Без понятия! — легкомысленно ответил он. — Я об этом никогда не думал.

Не проникает и все тут. Древняя магия! Меня сейчас больше интересует материальность еды, чем запахов!

Пришлось с ним согласиться, тем более что шиза как всегда оказалась права — аромат курочки витал в воздухе и наглым образом дразнил мои вкусовые рецепторы!

В поисках еды я озирала столовую более пытливым взглядом. Каменные стены, древняя кладка, магические фонарики, висящие по сторонам, а еще живые зеленые растения, висящие в веселеньких кашпо возле этих самых фонариков. Больше всего они напомнили мне обычный лесной папоротник,

вот только этот местный аналог умел цвести, причем большими бутонами ярко — красного цвета. Само соцветие намекало на родство с лилиями, а сердцевина у диковинок мерцала нежным светом, словно десяток светлячков решил устроить в них дискотеку.

В дальнем, чуть менее освещенном, углу обрисовывались очертания еще одной двери, именно туда и направился Глеб. За руки меня на этот раз он не тянул, я и сама, ведомая любопытством, последовала за ним.

Дверь при ближайшем рассмотрении оказалась обычной, точно такой же,

как и в любой из комнат блоков, только что номер или характерная надпись ее не украшали.

— Тетя Маня содрала, — словно угадав мои мысли, пояснил Глеб, — Сказала,

что раз кроме этой двери других здесь нет, то и подписывать кухню словом

"Кухня", смысла тоже не имеется.

Я молча кивнула, логика у тети Мани была налицо.

Брюнет сделал последний шаг к двери и тихонько постучал.

— Войдите! — раздался женский голос с той стороны.

И вот, едва дверь была открыта, я обомлела.

Кухня была по площади раза в три больше, чем вся преподавательская столовая. Квадратное помещение, вдоль левой стены огромные длинные столы. Над несколькими из них витают десятка два ножей, одни чистят картошку, другие нарезают овощи, третьи мясо рубят, а на оставшихся столах полным ходом идет сам процесс приготовления еды — нарезанные овощи прыгают в салатники и размешиваются послушной ложкой, витающей в воздухе.

Над разделанным мясом порхали солонка с перечницей и добротно приправляли будущий кулинарный шедевр. Далее мяско, в зависимости от его будущего назначения, плыло на правую сторону кухни, где располагались огромные плиты. Там уже шкворчали и парили множество сковородок и кастрюлек.