Ричард Адамс - Обитатели холмов Страница 32

Пятик умолк. Никто не шелохнулся. В тишине Шишак, пошатываясь, встал на ноги, проковылял несколько шагов в сторону Пятика и снова упал. Но Пятик не обратил на него внимания и по очереди переводил взгляд с одного на другого. Потом он снова заговорил:

— А потом из-за вереска ночью пришли мы, дикие кролики, которые пытались выцарапать себе норки по другую сторону поля. Здешние хозяева появились не сразу. Им надо было подумать, как лучше поступить. Но они быстро сообразили. Лучше всего привести нас к себе и ничего не сказать. Понимаете? Фермер ставит свои ловушки не каждый день, и если ему попадется кто-то из чужаков, они проживут подольше. Ты, Черничка, хотел, чтобы Орех рассказал им о наших приключениях, но не вышло, не так ли? Когда кто-то стыдится себя, захочется ли ему знать про чужие подвиги, зачем ему слушать открытый и честный рассказ от того, кто им обманут? Продолжать дальше? Все сходится, тютелька в тютельку. А вы говорите — убить и самим там жить! Жить под крышей из костей, увешанной блестящей проволокой! Самим отправиться навстречу несчастьям и смерти!

Пятик опустился в траву. Шишак, за которым все еще волочился страшный гладкий колышек, потянулся и носом коснулся кончика носа Пятика.

— Я пока еще жив, Пятик, — сказал он. — И все мы живы. Ты разгрыз колышек куда крепче того, что волочится за мной. Скажи, что нам делать.

— Что делать? — откликнулся Пятик. — Как — что? Уходить — и немедленно. Прежде чем выйти из пещеры, я сказал об этом Барабанчику.

— Куда? — спросил Шишак. Но ответил Орех.

— К холмам, — сказал он.

К югу от ручья начинался плавный подъем. Там тянулась проселочная дорога, а за нею виднелся лесок. Орех побежал в эту сторону, и остальные, кто по одному, кто парами, потянулись следом за ним.

— Как быть с проволокой, Шишак? — сказал Серебряный. — Вдруг опять затянется.

— Нет, петля уже ослабла, — ответил Шишак. — Если бы шея не так болела, я бы давно ее сбросил.

— Надо попробовать, — сказал Серебряный, — иначе ты далеко не уйдешь.

— Орех, — неожиданно сказал Плющик, — от нор кто-то бежит. Смотри!

— Только один? — проворчал Шишак. — Какая жалость. Можешь взять его себе, Серебряный. Не возражаю. Задай ему хорошую трепку.

Они остановились и, застыв столбиками, ждали на склоне. Кролик бежал как-то странно, вперед головой. Один раз он налетел прямо на крепкий ствол чертополоха, ушибся и упал. Но потом поднялся и неловко заковылял к ним.

— У него что, куриная слепота? — сказал Алтейка. — Он же не видит, куда идет.

— Фрит избави! — сказал Черничка. — Бежим?

— Нет, если бы у него была куриная слепота, он бы так не бегал, — сказал Орех. — Что бы с ним ни случилось, это не то.

— Земляничка! — воскликнул Одуванчик Земляничка пролез под изгородь возле дикой яблони, огляделся и направился к Ореху. Вся учтивость и самообладание его исчезли. Он таращился и дрожал, а большой рост, казалось, только подчеркивал его отчаяние. Он припал к траве, а Орех и ставший сбоку Серебряный ждали, строгие и неподвижные.

— Орех, вы уходите? — спросил Земляничка. Орех не ответил, а Серебряный резко сказал:

— Тебе-то что?

— Возьмите меня с собой. — Ответа не последовало, и он повторил: — Возьмите меня с собой.

— Нам обманщики не нужны, — сказал Серебряный, — Возвращайся лучше к Нильдро-хэйн. Она наверняка не слишком привередлива.

Земляничка приглушенно вскрикнул, будто раненый. Посмотрел на Ореха, на Серебряного, на Пятика. Потом жалобным шепотом произнес:

— Проволока.

Серебряный уже открыл было рот, но Орех его опередил.

— Можешь идти с нами, — сказал он. — И не говори ничего больше. Бедняга.

Несколько минут спустя кролики проскочили проселочную дорогу и скрылись в дальнем подлеске. Сорока, заметив на пустом склоне светлые пятнышки, подлетела было поближе. Но нашла только обгрызенный колышек и кусок крученой проволоки.

Часть вторая

УОТЕРШИПСКИЙ ХОЛМ

18

УОТЕРШИПСКИЙ ХОЛМ

И столп сегодняшний был прежде только образ.

Наступил вечер следующего дня. Все утро скрывавшиеся в тени северные склоны Уотершипского холма ненадолго осветились лучами заходящего солнца, а потом опустились сумерки. Отвесная скала, шириною не больше шестисот футов, поднималась от узкой полоски деревьев вертикально вверх на три тысячи футов и завершалась пологим склоном. Сильный и мягкий свет обволакивал золотом траву, кусты тиса, утесника и низкорослый терновник. Казалось, свет, ленивый, спокойный, льется с вершины склона. А внизу, в траве и в кустах — в этом густом лесу, исхоженном жучками, пауками и охотницами до них — землеройками, — свет плясал, будто ветер, и от этого все двигалось и вертелось. Красные лучи бежали от травинки к травинке, вспыхивали на мгновение на членистых крылышках, тянулись от тоненьких ног длиннющими тенями, высвечивая на каждом клочке голой земли мириады пылинок. В потеплевшем к вечеру воздухе жужжали, пищали, гудели, скрипели, звенели насекомые. А еще громче — во всяком случае никак не тише — звучали голоса вьюрков, коноплянок и зеленушек. Над холмом в благоухающем воздухе вились и щебетали жаворонки. Отсюда открывался вид на замершие долины, на синюю даль, где над крышами взлетали дымки и вспыхивали на мгновение отблески стекол. Еще дальше, внизу, лежали зеленые пшеничные поля, ровные пастбища, на которых паслись лошади, а за ними темнела полоска зеленого леса. Вечер взбудоражил и его заросли, но с такой высоты они казались неподвижными, а голоса терялись в пустынных далях.

Орех и его спутники отдыхали у подножия травянистого склона в низких зарослях бересклета. За весь предыдущий день они одолели мили три, не меньше. Удача не оставляла их — никто не погиб и не потерялся. Кролики переправились через два ручья, не испугались страшных лесов западного Эккинсуэлла. Отдыхали на соломе в одиноком амбаре Старвилла, где их разбудили напавшие крысы. По команде Шишака Серебряный и Алтейка прикрывали отход до тех пор, пока из амбара не выбрались все до единого, и отряд снова пустился в путь. После схватки у Алтейки была ранена передняя лапа, а укус крысы всегда грозит серьезными неприятностями. Обогнув озерцо, где большая серая кряква медленно выплыла из осоки и заполоскала клювом в воде, кролики остановились и сидели, пока она не взлетела. Почти полмили пришлось им бежать по открытому пастбищу, где негде было укрыться, где каждую минуту мог напасть на их след хищник, но все обошлось. Летний воздух прорезал неестественный стрекот маленького самолета, он летел прямо над кроликами, но Пятик твердо сказал, что это не элиль. А теперь вся компания лежала в зарослях бересклета и устало водила носами, принюхиваясь к незнакомой, голой земле.