Антон Грановский - Плащаница колдуна Страница 32

– Что ж, ложись.

Прошка прошел к лежанке Глеба и улегся на сухую траву. Лежанка была еще теплая. Перед тем как расположиться на ночлег, Первоход нагрел в костре несколько больших камней, а после зарыл их в землю и на тех местах устроил лежанки. Камни все еще грели.

Прошка стал размышлять о превратностях судьбы и сам не заметил, как уснул.

Присев на бревно, Глеб достал из кармана берестяную коробку с бутовыми самокрутками и закурил. Самокрутка тянулась хорошо, и эффект от нее был такой же, как от обычной сигареты, набитой табаком. Глеб припомнил, как плевался, когда попробовал покурить ее в первый раз, но сейчас она казалась ему вполне сносной.

Покуривая и поглядывая на звезды, Глеб, как это часто с ним бывало, стал вспоминать про Громола. Вспомнил тот вечер пять лет назад, когда, вынырнув из запоя, встретил охотника у кружала.

Тогда Глеб второй раз в жизни услышал имя Мамелфа. Картина встречи с переодетым в нищенские лохмотья Громолом тут же встала у Глеба перед глазами.

– Черт, как я рад тебя видеть! – воскликнул он тогда, не веря своим глазам. – Но как тебе удалось выжить? В последний раз, когда я тебя видел, ты лежал на траве и истекал кровью.

При этих словах охотник помрачнел и ответил нехотя:

– Это долгая история, Глеб. Я расскажу тебе как-нибудь после.

– Ну, хотя бы намекни.

И Громол намекнул.

– Помнишь, я рассказывал тебе про Мамелфу? – спросил он. – Про колдунью, которая живет в Гиблой чащобе. Она нашла меня. Я провел в домовине у колдуньи неделю, и за это время она полностью меня излечила.

– Вот как? – нахмурился Глеб. – Надеюсь, она не потребовала у тебя в качестве платы твое живое сердце?

И что же тогда ответил Громол? И ответил ли он вообще хоть что-нибудь? Кажется, нет. Охотник поспешно перевел разговор на другую тему.

А что было потом?

А потом было предсказание. Десять испытаний, которые устроила для него Сорни-Най. Десять чертовых испытаний, которые приведут его домой. Или не приведут? Ведьмы и гадалки говорят темным языком. Поди пойми этих гадин.

А потом на них напали подосланные Крысуном наемные убийцы. Один из них успел ударить Громола кинжалом в плечо за секунду до того, как охотник сам вонзил ему в бок тяжелый косарь. А потом четыре дня они уходили от погони, которую направил по их следам подлый Крысун.

Глеб живо вспомнил побоище на лесной полянке, когда Громол ринулся в гущу разбойников с мечом-всерубом в руке. Рана ослабила его, но это не помогло разбойникам избежать смерти.

При воспоминании о том жутком побоище у Глеба заныли старые, давно затянувшиеся раны.

Глеб до сих пор не понимал, как он тогда остался жив. Разбойники были настоящими головорезами, а Крысун назначил за головы Глеба и Громола огромную цену. Возможно, их испугал яростный натиск истекающего кровью охотника.

Вспомнил Глеб и лицо Крысуна, когда они с Громолом вошли к нему в горницу, вышибив дух из пяти крепких молодцев, что охраняли дом.

Крысун тогда мигом соскочил со стула и, выставив перед собой два обоюдоострых ножа, прижался спиной к стене.

– Дешево не дамся, – сипло проговорил он, глядя на Громола маленькими, ненавидящими глазами.

– Опусти ножи, – твердо сказал ему Громол. – Если б я хотел тебя убить, ты был бы уже мертв.

Крысун прикинул что-то в уме и опустил руки.

– Твоя правда, – согласился он. – Тогда пошто пришел? И чужеземца с собой притащил пошто?

– Хочу заключить с тобой договор.

– Договор? – Крысун неуверенно усмехнулся. – Это по-нашему, по-купечески.

Громол чуть прищурил серые, холодные глаза:

– А ты, значит, теперь купец?

– Купец.

Громол окинул взглядом горницу.

– Выходит, не зря в Гиблое место ходил.

– Выходит, не зря. – Крысун облизнул тонкие губы узким, будто у змеи, кончиком языка. – Так что там у тебя за дело? О чем договориться хочешь?

– Хочу, чтобы ты оставил в покое меня и Глеба-Первохода, – сухо и четко проговорил охотник.

– А ежели не оставлю? – поинтересовался Крысун.

– Тогда я тебя убью, – так же просто и четко ответил Громол. – Но это еще не все. Пусть твои людишки ходят в Гиблое место не чаще одного раза на четыре седьмины. И чтобы в каждом отряде было не больше трех человек.

Крысун усмехнулся.

– С чего мне тебя слушаться, Громол?

– Можешь не слушаться. Дело твое. Но ежели согласишься, оставлю тебя живым. А не согласишься – приду за тобой, куда бы ты ни спрятался. Приду и изничтожу.

Крысун задумался.

Он хорошо знал охотника. Знал, на что тот способен, а потому – думал тяжело и долго. Наконец, разомкнул узкие губы и глухо полюбопытствовал:

– А почему совсем не запретишь?

– Знаю, что не удержишься, – ответил Громол. – Но одного раза на четыре седьмины будет с тебя довольно. Если согласен, пожмем друг другу руки. Ежели нет… – Охотник замолчал и положил пальцы на рукоять меча.

Крысун глянул на меч и сглотнул слюну.

– Знаю, Громол, ты шутить не любишь, – сказал он. – Потому и сам с тобой шутить не хочу. Не буду ходить в Гиблое место чаще одного раза на четыре седьмины. И за вами охотиться не буду. Но за это и ты мне кое-что пообещай.

Громол усмехнулся в русую с проседью бороду и сухо осведомился:

– Чего ты хочешь?

– Хочу, чтобы ты больше у меня на глазах не показывался.

– Коли не обманешь, не покажусь, – пообещал охотник.

А потом они с Громолом вышли от Крысуна, и на душе у Глеба наконец-то чуток полегчало. Им удалось не только отвратить от себя опасность, но и приструнить подлого Крысуна. Он тогда так и сказал Громолу:

– По-моему, все прошло, как по нотам. И волки сыты, и овцы целы.

Охотник, однако, хмуро качнул головой:

– Я в этом не уверен.

– Почему? – удивился Глеб.

– Со злым человеком мы договор скрепили, Глеб. А коли так, то и с самим Злом.

Глеб небрежно дернул плечом:

– Подумаешь. Знал бы ты, сколько раз мне приходилось договариваться с мерзавцами. Вся жизнь из этого состоит.

– Зло – как малый червь. Раз укусит – не заметишь. Другой – тоже. А спохватишься только, когда он в тебе дыру проест.

Глеб махнул рукой:

– Знаю, знаю. Гений и злодейство – две вещи несовместные. Но, по-моему, ты пессимист.

– Кто-кто?

– Тот, кто видит во всем только плохую сторону. И не замечает хорошей.

Охотник вздохнул:

– Хотел бы я, чтобы все было так.

Целый год Громол обучал Глеба выживать в лесу. Научил его метко стрелять из лука, находить следы зверей. Волки, медведи, рыси – в лесу не было хищника, которого бы не научился добывать Глеб.

Хорош был Громол и в ратном деле. И сию тяжелую науку также перенял у него Глеб. А потом Громол пропал. Случилось это в Гиблом месте.