Джо Аберкромби - Полмира Страница 32

— Я не большой любитель… гребли, — прорычала она, — Но черт побери… я уж точно предпочту… грести… чем тащить корабль.

С последним усилием они перетащили Южный Ветер через неподатливый выступ на ровную площадку, полозы заскрежетали во время остановки.

— Здесь мы отдохнем! — крикнул Отец Ярви.

Зазвучал хор благодарных стонов, люди завязали свои веревки на ближайших деревьях и попадали среди узловатых корней там, где стояли.

— Слава богам, — прошептала Колючка, прижимая руки к ноющей спине. — Спускаться вниз будет проще. Должно быть проще.

— Надо полагать, узнаем, когда туда доберемся, — сказал Бренд, прикрывая глаза рукой. Земля впереди шла вниз, но вдалеке, в тумане, она снова поднималась. Она поднималась покрытыми лесами склонами, выше и выше, до гребня наверху, который был даже выше, чем они стояли сейчас.

Колючка смотрела на него, раскрыв рот и не веря своим глазам.

— Все больше и больше вариант с камнями кажется менее болезненным.

— Все еще не поздно передумать, — сказал Отец Ярви. — Удобств у нас тут, может, и не хватает, но уверен, камни найдутся.

Человек, который сражался с кораблем

Мрачная и изнуренная команда со стонами тяжело поднималась с постелей. Все были разбиты болячками и синяками от вчерашней работы, и все предвкушали, каким трудным будет предстоящий день. Даже Одда не шутил, оглядывая длинный спуск по холму, покрытому лесом, в туманной дали которого блестела полоска воды.

— По крайней мере, теперь под горку, — сказал Бренд.

Одда фыркнул, поворачиваясь:

— Ха.

Вскоре Бренд понял, что тот имел в виду. По дороге наверх трудность была в том, чтобы тащить Южный Ветер вверх. Вниз приходилось удерживать его от падения, так что приходилось тратить столько же сил, но это было намного опаснее. Ширины изогнутого пути не хватало для помощи волов, так что дюжина членов команды обматывала больные руки тряпками, обвязывала веревки вокруг стертых предплечий и ноющих плеч, обмотанных одеялами, и мучилась возле корабля, по шесть с каждой стороны. Они натягивали веревки, чтобы удержать корабль прямо, а он, шатаясь, спускался по этому бугристому пути. Колл ползал со своим ведром впереди, и смазывал полозья, когда они начинали дымиться.

— Осторожно, — ворчал Ральф, поднимая руку. — Осторожно!

— Легче сказать, чем, сделать, черт возьми — простонал Бренд. Ему дали веревку, разумеется. В этом-то и проблема со способностью поднимать тяжелые предметы — когда нужно поднять тяжелый предмет, остальные отходят в сторону и улыбаясь глядят на тебя. Чтобы добыть для себя и Рин корку хлеба, Бренд, бывало, выполнял довольно суровую работу. Но так тяжело он в своей жизни не работал. Мокрая от пота пеньковая веревка на его плечах была обмотана вокруг его предплечий и врезалась в него с каждым шагом. Ноги дрожали, сапоги проскальзывали на рыхлой земле, скользких листьях и опавших сосновых иголках. Он кашлял от пыли, поднятой впереди Оддой и вздрагивал от проклятий, изрыгаемых позади Досдувоем.

— Когда же мы доберемся до проклятой реки? — рычал через плечо Одда, пока они ждали, что с пути уберут упавшее дерево.

— Скоро уже сможем плыть по реке, которая течет с меня, — Бренд тряхнул головой, и крупные капли пота полетели с его мокрых волос.

— Как только Сафрит приносит воду, она тут же выступает у меня на спине и течет в задницу, — сказал Досдувой позади. — Фрор, ты скажешь, откуда у тебя твой шрам?

— Порезался, когда брился, — крикнул ванстер с той стороны корабля, а потом спустя некоторое время добавил: — Никогда не брейся топором.

Колючка была одной из пятерых, что тащили мачту, частично покрытую резьбой. Бренд спиной чувствовал ее взгляд, острый, как стрела, и догадывался, что она все еще злилась из-за того, что он сказал о ее матери. Он ее почти не винил. Это ведь не Колючка сбежала от Рин, оставив ее зарабатывать себе на жизнь, не так ли? Похоже, каждый раз, когда Бренд сердился, на самом деле он злился только на себя. Он знал, что должен извиниться, но ему всегда было нелегко находить слова. Иногда он проводил дни в поисках нужных слов, но когда открывал рот, наружу сочились только ненужные.

— Думаю, лучше всего было бы, если б я никогда не произнес ни слова, — проворчал он себе под нос.

— Черт возьми, я бы уж точно не стала жаловаться, — услышал он бормотание Колючки, и как раз поворачивался, чтобы сделать ей выговор, о котором, несомненно, вскоре бы пожалел, когда веревку рвануло, его потащило в кучу листьев, и он, барахтаясь, едва устоял на ногах.

— Полегче! — взревел Досдувой и сильно потянул за свою веревку. Узел выскользнул со звуком щелкнувшего хлыста, он удивленно взвизгнул и свалился на спину.

Одда завопил: «Боги!», когда его бросило лицом вниз, ударило о следующего человека, так что тот выпустил веревку, и свободный конец хлестал, словно живой.

Захлопали крылья, птица взлетела в небо, и Южный Ветер накренился вперед, один из людей с другой стороны пронзительно закричал, когда его веревка рванула по его плечам и развернула его, сбивая вбок Фрора, и внезапно тяжесть потащила остальных, словно кегли.

Бренд увидел, что Колл со своей смолой наклоняется, в ужасе глядя, как высокий нос дрожит над ним. Он старался выкарабкаться, скользя на спине назад под скрежещущим килем.

Не было времени на первую мысль, не говоря уже о второй. Может, это было и хорошо. Отец Бренда всегда говорил ему, что мыслитель из него не очень.

В фонтане старых листьев он спрыгнул с пути, обматывая свою веревку вокруг ближайшего дерева — старого чудовища с толстым стволом и шишковатыми корнями, цепко хватавшимися за холм.

Все кричали друг на друга, доски стонали, дерево трещало, но Бренд не обращал на них внимания, уперев в дерево сначала один сапог, а потом и другой. С хрипом он заставил ноги и спину выпрямиться, держа веревку на плечах, туго натянул ее и встал сбоку от ствола, словно одна из ветвей.

Если бы он тоже был сделан из дерева. Веревка звучала, как натянутая струна арфы, его глаза выпучились от напряжения, пенька скрежетала по коре, скользила в его руках, цеплялась ему в ладони. Он сжал зубы, закрыл глаза и стиснул тряпки на веревке. Стиснул их так плотно, как Смерть стискивает умирающих.

Слишком тяжело, чтобы поднять. Намного тяжелее, но когда груз уже на тебе, какой у тебя есть выбор?

Скрежет усилился, когда Южный Ветер сдвинулся, и тяжесть росла, росла, и выдавливала из Бренда тихий стон, но он знал, что если ослабит колени, или спину, или согнет руки, веревка сложит его пополам.