Линн Флевеллинг - Возвращение королевы Страница 32

С помощью Дилиаса они наладили как можно больше сторожевиков в море со стороны Пленимара. Другие волшебники по очереди стояли на страже возле Тамир, готовые защитить ее от любой угрозы. Но приходилось делать это осторожно, поскольку очень многие из новых союзников Тамир откровенно не доверяли чародеям.

Айя в равной мере не доверяла многим из них — и вельможам, и воинам. Эйоли уже оправился от своих ран и снова подтвердил свой бесценный дар. Этот молодой «замутнитель» умов мог пройти в любое расположение воинов и свободно бродить там, никем не замечаемый, слушая и наблюдая. Айя, учитывая новые, странные чары крови, которыми теперь владел Аркониэль, и бесконечную преданность Фарина, полагала, что Тамир защищена настолько хорошо, насколько это вообще было возможно.

Надежного союзника Айя нашла и в высшем жреце оракула, Имонусе. Этот человек постоянно был рядом и вроде бы не собирался уезжать. Он и те двое, что прибыли вместе с ним, — Лайн и Портеон — проводили целые дни, занимаясь самодельным храмом Пророчества, как это теперь называлось. Люди приходили каждый день, чтобы взглянуть на золотую доску с вырезанными на ней словами и услышать из уст высшего жреца оракула, что их новая королева действительно избранница самого Иллиора.

Имонус собрал уцелевших в Эро жрецов Иллиора и посоветовал им создать временные храмы в солдатских лагерях. Сам он вместе со своими жрецами построил самый большой храм, разместив золотую доску со словами пророчества и жаровни для подношений в шатре во дворе замка Иларди, сразу за воротами. Любой, кто приходил повидать Тамир, вынужден был пройти мимо этого шатра и вспомнить о том, что трон принадлежит ей по праву.

Имонус говорил от имени Светоносного, и те, кто верил Светоносному, верили и ему. Люди оставляли скромные подношения в корзинах у большой золотой доски — цветы, монетки — и прикасались к золотой стеле на счастье. И хотя большинство из них отчаянно нуждались в самом необходимом, люди все же находили возможность принести немного еды для жрецов и клали в корзины ломти хлеба и сморщенные яблоки. Потом они бросали восковые обеты и перья в украшенные чеканными орнаментами жаровни, спасенные из какого-то сгоревшего храма в Эро. Жаровни горели день и ночь, наполняя воздух запахами пряных иллиорских благовоний и едким привкусом тлеющих перьев. Имонус и его собратья были всегда там: они присматривали за огнем, давали благословения, толковали сны и дарили надежду.

К большинству жрецов Айя относилась недоверчиво. Слишком многие из них получали выгоду от ложных обещаний и фальшивых пророчеств. Но Имонус был честен и по-настоящему предан Тамир.

— Наша дочь Фелатимоса сильна, — сказал он однажды, когда они с Айей сидели в зале после ужина. — Она умеет говорить, и я вижу, как она воодушевляет тех, к кому обращается.

— Да, я тоже заметила. Может, Иллиор коснулся ее своим божественным дыханием?

— Не просто коснулся, — сказал Имонус. — Она больше верит в созидание, чем в простую силу. И это станет для нее и благословением, и тяжкой ношей.

— Это пророчество? — спросила Айя, глядя на него поверх края кубка с вином.

Имонус лишь улыбнулся в ответ.

Глава 12

Наступили по-летнему теплые дни месяца нитина, дороги просохли, и Тамир обнаружила, что новости о гибели Эро и о ее чудесном преображении не всегда шагают рядом. Из дальних владений продолжали прибывать растерянные посланники. Кто-то лишь недавно узнал, что король Эриус призывает рыцарей на войну, и ожидал увидеть на троне прежнего короля. Другие приезжали, чтобы узнать о чудесно возникшей принцессе. Несколько храбрецов доставили краткие письма, в которых Тамир открыто объявляли самозванкой.

Именно от вновь прибывших Тамир узнала, что Корин якобы собирает в Сирне новую армию.

— Значит, мы отрезаны от всех лордов к северу от Сирны, ведь туда можно добраться только морем, — заметил Фарин.

— А у нас до сих пор нет кораблей, — добавил Иларди.

Новые плоскодонные суда были уже заложены на верфях от Волчи до Эринда, но не все эти города поклялись в верности новой королеве. Да если бы и признали, все равно для строительства больших кораблей понадобилось бы немало времени.

— Ну, по крайней мере, теперь мы знаем, где он, — сказал Ки.

Аркониэль и Айя попытались проверить эту весть, используя волшебный глаз и чары окна, но результатов не добились.

— Вы вообще не можете заглянуть в крепость? — недоверчиво спросила Тамир.

— Как только я пытаюсь это сделать, у меня возникает такое чувство, будто кто-то вонзает ножи в мои глаза, — ответил Аркониэль. — Нирин окружил крепость особыми защитными чарами.

— Он заметил, что ты пытаешься заглянуть туда?

— Возможно, хотя мы и были очень осторожны, — сказала Айя. — Но он знает, как укрыться от подобной магии.

— Значит, Нирин сильнее вас?

— Это не слишком сложная защита. Гончие на свой лад сильны, а там их не меньше четырех осталось, и они рядом с Нирином. Не стоит недооценивать их. Мы ведь видели их только за одной работой: когда они сжигали волшебников. Мы не знаем, на что еще они способны, — предостерегла Айя. — Вы же видели, что может сделать наша маленькая группа, объединившись, и это всего после нескольких месяцев тренировки. А у Нирина были годы на обучение и проверку возможностей его людей. Думаю, сил у них достаточно, и это следует непременно учитывать, пусть даже их самих осталось немного.

— И что же нам делать?

— Отправить новых разведчиков, — предложил Аркониэль.

Похоже, ничего другого Тамир не оставалось, поэтому она послушалась совета и снова взялась за науку властвования.

Каждое утро она представала перед своими придворными во временном тронном зале, который устроили в большом холле замка Иларди. Тамир сидела на задрапированном возвышении в окружении герцога Иларди, своих компаньонов и нескольких волшебников из отряда Айи.

Она по-прежнему чувствовала неловкость на столь почетном месте, но все вокруг обращались с ней так, словно она уже стала настоящей королевой. Больше всего внимания приходилось уделять оставшимся без владений и вновь прибывающим лордам и воинам. Она выслушивала несметное количество просьб и споров. В лагере вспыхивали драки, и пришлось ввести военный трибунал. Горожане проявляли все больше недовольства и нетерпения. К долгожданной новой королеве уже привыкли; люди были голодны, нуждались и хотели большего, чем обещания жрецов. Все хотели лучшей жизни сейчас, а не в будущем.

Сотни раненых, уже вылеченных дризидами, были отправлены по домам. Некоторые поехали в Атийон. Другие вернулись к своим семьям в иных городах. Но все же в шатрах и временных хижинах оставались тысячи людей, и хотя из Атийона и других мест постоянно подходили припасы, их приходилось расходовать очень бережливо, что вызывало недовольство.