Михаил Высоцкий - Принцесса и арбалет. Том 2 Страница 32

Ладно, счастливой дороги. Проводив своих спутников и чародея до его кареты, не менее золотой, чем он сам, я пронаблюдал, как в сопровождении почетного эскорта из пяти десятков великолепно выдрессированных истуканов они поехали на восток. Еще денек пожил у Алисы, она своего любимого «Михаильчик» отпускать не хотела, после чего попрощался с этой двухметровой старухой, забрал Била с Герсеем и мы поехали в Хельмецк.

План у меня, конечно же, был готов заранее.

— Лимп, ты уверен, что это сработает?

— Конечно, хозяин! Я пока с Алвитом был — все их привычки выучил! Это только непосвященным они дикарями кажутся, которые готовы своего начальника за неудачный набег съесть! На самом деле они обладают интереснейшей самобытной культурой, их жизнь полна определенных норм и императивов, в подчинении которым они находят…

— Только не надо сейчас теорию этногенеза зыкрудов! Довольно! Я тебя что спросил?

— Хозяин, я ж тебе и говорю — сработает! Ты, главное, повторяй все за мной, даже со своим заклинанием «мемори» ты вряд ли все это сможешь запомнить. Я же буду тебе все пояснять, ты только нигде не ошибись, и тогда точно все выйдет!

— Лимп! Я похож на человека, который «ошибается»?

— Нет, хозяин! Это я так, на всякий случай!

Арлин, Велар, Смират и Инвен, заместители угрыка тринадцатого отряда шестого вольнического батальона армии свободных зыкрудов, обходили патрулем территории своего будущего независимого государства, выискивая, с кем бы поиграть, когда их внимание внезапно привлек какой-то шум. "Беззубые!", — подумал Арлин; "Безбородые!", — подумал Велар; "Закутанные в тряпки!", — подумал Смират, и только их младший угрык, Инвен, подумал правильно — "Люди!". "Играться!", — подумали они, и, выломав на ходу себе по дубине, четверка зыкрудов бросилась к лесной поляне, откуда и раздавались привлекшие их голоса. И кто знает, как бы повернулась дальше судьба мальчишки и воина с мечем, отдыхающих у костра, но их третий спутник, рыжебородый с двумя стрелялками за спиной, увешанный всякими висюльками, глаголил ИСТИНУ.

О том, что это именно ИСТИНА, знал от рождения каждый зыкруд — ИСТИНА была первым, что им говорила мать, отрывая палкой от своей груди. ИСТИНА была тем, чему их учили старейшины, избивая палками во времена веселой и беззаботной юности. ИСТИНУ вещали шаманы, наставляя на путь ИСТИННЫЙ перед очередной игрой с людьми. И даже новая истина, совсем недавно пришедшая с далекого севера, говорящая, что зыкруды "заслуживают лучшего" и обязаны "бороться за свою независимость", лишь дополняла ИСТИНУ, вписывала, фигурально выражаясь, в нее новые страницы.

Ни один зыкруд за всю историю этой расы так и не смог понять, что такое «письмо» и «чтение», до лесных дикарей не доходило, что звуки можно представить значками, как не доходит это до рычащих царей зверей львов и воркующих весною рекхтаров. Однако память у каждого зыкруда была идеальной, и теперь Арлин, Велар, Смират и Инвен слышали — бородатый человек глаголит именно ИСТИНУ, в ее ИСТИННОМ, неискаженном виде! Пусть иногда своими, примитивными человеческими словами, не избивая своих собеседников в нужные моменты палками, но "что взять эти глупых-глыпых человек, которые вешать тело тряпки и смешно-смешно бегать и шуметь лес!". Зыкруды были очень толерантным народам, и к более примитивным расам, вроде людей, относились с пониманием. Ведь только те, кого уважаешь, заслуживают быть избитыми за независимость зыкрудов…

— И был звук удара, и появился под этот звук Илюр, первый зыкруд, — специально для ушей четверки дикарей под диктовку Лимпа рассказывал я эту «великолепную» историю, — Родились у Илюра Менике, Моргна и Алавара, и были они столь же велики, как и отец их, Илюр. У Менике родились Ронша, Силе и Канва. У Моргна родились Тира и Козаба. У Алавара же родились Финова, Акорфе и Валтаара. То были дни рассвета мира, но зло уже прошло в леса первого зыкруда Илюра, и погиб во младенчестве Силе, второй сын Менике, внук Илюра. Велика была скорбь первого зыкруда, но еще сильнее стала она, когда погиб в юности Канва, третий сын Менике. Но первый сын Менике, Ронша, встретил Тиру, дочь Моргна, и полюбили они друг друга светлой любовью. Но были они двоюродными братом и сестрой, и бежали они от первого зыкруда, Илюра, в другой лес, но наложил на них Илюр, первый зыкруд, проклятье. И там, в другом лесу, родились у них Кенин, что после Проклятым звался, Корин и Карвит.

У Кабаза же, второго сына Моргна, родились Дунв, великий воин, которому была подвластна любая дубина, и Ааба, красавица, блеск клыков которой затмевал само солнце, а перепонки на лапах были подобны луне. В те светлые, но тяжелые дни первого зыкруда Илюра Акорфе, второй сын Алавара, удалился в вечное странствие в поисках мудрости, и когда придет судный час — вернется он со своей нефритовой дубиной, и свершит последний, справедливый суд. Третья же, младшая дочь Алавара Валтаара, рукодельница, способная из одного листа набедренную повязку сотворить, встретила однажды Дунва, великого воина, сына Казаба, и полюбили они друг друга. Не стал любви внучки и правнука препятствовать Инве, первый зыкруд, и были они вместе, и родились у Дунва и Валатаары Билге, что после искательницей судьбы звалась, Салиор, что стал судьей среди зыкрудов, и Миаш. Ааба же прекрасная, дочь Казаба и внучка Моргна, однажды на поляне лесной встретила Корина, второго сына Ронши и Тиры, и полюбила она его любовью неземной, но не суждено было им быть вместе.

Пал Корин смертью храбрых, поглотили его во время шаманства духи предков, но родился у Аабы сын, Гигин, что позже Великим Отцом Племен звался. Когда же пришел на своего племянника Гигина, сына Корина и Аабы, смотреть Кравит, брат Корина и сын Ронша и Тиры, встретил он старшую дочь Алавары, Финова, что звалась тогда девой старой. Но полюбили они друг друга, и бросил Карвит лес родительский, и пришел в лес первого зыкруда, Илюра. И там, в лесу первого зыкруда, родились у Карвита и Финовы Талит, Салкер и Гезинур. Но проклял их старший сын Ронша и Тиры, Кенин, и дал он клятву, что отомстит лесу первого зыкруда, Илюра, за то, что он отнял у него двоих братьев, Корина и Карвита, и племянников, Гигина, Талита, Саклера и Гезинура. И дал он слова, что будет он одинок, и будет он мстить до тех пор, пока не изведет род предательский.

Но однажды Бидге, дочь Дунва и Валатаары, что искательницей судьбы звалась, встретила Гигина, сына Корина и Аабы, полюбили они друг друга, и была их любовь столь же крепка, как и нефритовая дубина Акорфе, что ушел в поисках мудрости, и родились у Великого Отца Племен и искательницы судьбы четыре сына, Лукпер, Серсад, Злот и Аслин, и три дочери, Шарста, Кимба и Нико, что разошлись потом по лесам всего мира продолжать свой род и рассказывать ИСТИНУ, историю первого зыкруда, Илюра, и детей, и внуков-правнуков его. Но потом это было, пока же у Гезинура, сына Карвита и Финовы, родился сын Ламбрис, но не суждено ему было познать радость отцовства — свела его судьба с Кенином, сыном Ронши и Тиры, братом Карвита, которому Гезинур сыном приходился. Тогда исполнил Кенин свою клятву — он жестокого убил и съел племянника своего, Гезинура, из рода предателей, как он всю свою родню называл. Прокляли его тогда все зыкруды, и пошли на него войной, и в бой их вел старый Дунв, сын Казаба, отец Билге, Салиора и Миаша. Но велика была сила тогда Кенина, и не смог его Дунв одолеть, пав смертью храбрых. И как племянника своего, Гезинура, так и великого воина Дунва съел Кенин, и возомнил он себя великим среди величайших.