Вера Камша - Довод Королей Страница 33

– Гартажи тоже на взводе.

– На взводе все, Рауль. И это очень плохо. Может быть, тебе лучше уехать?

– Куда? В Оргонду? На север? Мира, дорогая, я ОБЕЩАЛ и воинам, и нобилям поговорить с Филиппом. Я не могу им лгать.

– От такой честности полшага до гражданской войны.

– Что ж, – Рауль сплел пальцы, – раз мы дожили до такого, придется пожертвовать «пуделями». Если мне понадобится содрать с них шкуру, я сделаю это, хоть они и не та дичь, к которой я привык. Но сначала я поговорю с Филиппом. Сегодня же...

– Как знаешь, – Миранда поправила браслет. – Может, ты и прав, хотя за малой кровью всегда стоит большая. Значит, вечером... Я тоже приглашена, но не пойду, ведь мне по-прежнему плохо.

– А Сезара отпустишь?

– Он взрослый, ему и решать. Думаю, он пойдет, хотя бы из дружбы к Александру.

2882 год от В.И.

10-й день месяца Вепря.

Арция. Мунт

Гостей было немного. Отец Эллы с сыновьями, Жоффруа с Сандером, Гастон Койла и виконт Малве, заменивший отсутствующих родителей. Рауль ре Фло коротко поклонился и занял место между Сезаром и кем-то из «пуделей» (вернувшийся с границы граф так и не научился разбираться в королевских родственниках). Все молчали, что было неудивительно. Повод, по которому собралась семья, был, мягко говоря, невеселым.

Любопытно, о чем сейчас думает королева. Ее первый муж погиб, сражаясь на стороне Лумэнов. Теперь, по прошествии двенадцати лет, радует красавицу это обстоятельство или печалит? Ре Фло старался, но не мог припомнить барона Гризье, мелкую сошку, вряд ли известную за пределами его родной провинции. Если Элеонора его любила, а домогательствам короля уступила ради семьи, ее можно понять, но если ей дорог именно Филипп, она должна вести себя иначе. Рауль смотрел на роскошно одетую надменную женщину, понимая, что поговорить с Филиппом наедине не удастся. Король боится и не хочет этого разговора и в то же время еще не готов к полному разрыву. Отсюда и этот обед, который должен показать, что Рауль ре Фло все еще член семьи... Рауль поймал бегающий взгляд Жоффруа, столкнулся с умоляющими глазами Александра... Мальчишка все понимает и мучительно не хочет ссоры. Еще бы, выбирать между братом и другом непросто, а чувство чести у малыша отцовское... Пожалуй, Мира была права, ссора сейчас не нужна. Хотя бы ради Сандера. Лучше вернуться на границу, заплатить воинам из своего кошелька и подождать год-другой. Обен и Евгений не дураки, может быть, им удастся образумить Филиппа, еще одной гражданской войны Арция не переживет... Он уберется из Мунта завтра же, здесь и сны какие-то подлые. Что видел, не вспомнишь, знаешь только, что гадость, причем страшная.

Проклятый, как же им всем не хватает Шарло... Сходство Филиппа с покойным герцогом лишь напоминает об утрате. «Отражение коня в озере никогда не станет конем», – говорят атэвы. Увы, Филипп – лишь отражение Шарло, и причем отражение глупое и упрямое.

– Когда вы возвращаетесь к вашим неприятным эскотцам? – учтиво осведомился разряженный нобиль средних лет с очень любезным лицом, тесть, надо полагать...

– Не знаю еще. – Почему не знает, он же решил, что завтра. Или еще не решил? – Это зависит от многих обстоятельств. Крепости нуждаются в ремонте, люди – в жалованье.

– Страна разорена, – вздохнул отец королевы, и золотая атэвская парча вспыхнула в свете свечей, – боюсь, нам придется урезать содержание армии. Придется затянуть пояса.

– «Нам»? – Нужно оставаться спокойным. Спокойным и сдержанным. – Но армию содержит казна, это вопрос короля и маршала, любезный... м-м...

– Граф Реви, – тусклым голосом сообщил Филипп, – мой тесть и, можно сказать, временный старейшина Совета Нобилей, так как Обен Трюэль болеет пятый год.

– Я знаю, – кивнул ре Фло.

– О да, – улыбнулся Реви, – вы же были у нашего дорогого графа.

– Разумеется. Он мой друг, и он оказал немало услуг Арции.

– Да, – все так же невыразительно подтвердил король, – поэтому его звание, равно как и звание маршала Арции, пожизненно закреплено за Обеном Трюэлем и Анри Мальвани.

– Это благородное решение, – тонко улыбнулась королева, – но оно дурно сказывается на делах сегодняшних. Уехавший маршал, больной старейшина... Их обязанности, но без их прав и привилегий, вынуждены исполнять другие. Если бы эти люди по-прежнему радели об Арции, они бы сами отказались и от жезла[53], и от кресла в Совете.

– Сигнора, – голос ре Фло все еще звучал ровно, – Анри Мальвани перестанет радеть об Арции, только если умрет. То, что он делает в Оргонде, позволяет нам меньше тратить на оборону и не опасаться удара с юга.

– Теперь уже вы сказали «нам», сигнор, – холодно заметил Реви.

– Да, – столь же холодно произнес хозяин Фло, – потому что второй год все расходы по обороне северных границ несут ре Фло.

– Вы, граф, – фиалковые глаза королевы на мгновенье остановились на супруге, и тот ответил ей нервной улыбкой, – вы, дорогой граф, взяли на себя управление Севером добровольно, и, насколько мне известно, Мунт не видит доходов ни из Эстре, ни из Тагэре. Если вы их тратите на оборону, это, безусловно, разумно, но хотелось бы знать подробности...

– А подробности о доходах провинции Ларрэн вы бы знать не хотели? – Рауль резко обернулся к графу Реви. – Там нет войны, там лучшие почвы в Арции, там лежат торговые пути, но, похоже, даже герцог Ларрэн не знает, куда исчезают доходы от его владений.

– Не знаю, – встрепенулся Жоффруа, – граф Реви...

– Жоффруа, – король нахмурился, и средний брат тут же замолк, на всякий случай отвернувшись от Рауля. – Вряд ли состояние владений Жоффруа имеет к вам отношение, скорее уж вы можете рассказать Александру о том, что вы делаете с Эстре.

– Не нужно. – Голос Сандера слегка дрожал, но он хотя бы не прятал взгляд. – Филипп, мне недавно рассказали, что в Эстре привыкли жить от набега к набегу. Я знаю, кузен делает все, что в человеческих силах. Если бы я и вправду распоряжался Эстре, то, не колеблясь, попросил бы его взять на себя управление, а сам бы постарался помочь.

– Ты еще молод, братец. И титул герцога Эстрийского отнюдь не означает, что ты будешь там править, так что помолчи.

Серые глаза Сандера вспыхнули и погасли. Видимо, он что-то вспомнил, что-то, что заставило его взять себя в руки. Повисла нехорошая тишина.

– Итак, – медленно и четко заговорил Рауль, – насколько я понял, в любезном отечестве можно безнаказанно красть деньги и пускать их на раззолоченные штаны и особняки, но нельзя из них платить тем, кто эти штаны и особняки защищает? Я пришлю Вашему Величеству все отчеты за последние два года. Насколько я понимаю, из казны можно лишь брать, но не вкладывать туда собственные деньги. Я больше не буду содержать Замковый пояс, дабы не вызывать огорчения у Вашего Величества и сидящего в кресле отсутствующего Обена любезного графа.