Лешая - Жанна Лебедева Страница 33

— А я Биргер. — Незнакомец наконец-то перестал быть незнакомцем. — Спасибо тебе.

Глава 9. Госпожа Корна

— С чего бы начать? — Биргер задумался на мгновение.

— Начни с главного, — посоветовала Санька, протягивая парню чашку с травяным чаем.

В кухне приятно пахло сдобой и парным молоком. Вокруг магической лампы-шарика водили хоровод пудряные мотыльки. Пробивалась в щели пена мха. В печи урчало пламя. Его дрожание заставляло тени отплясывать польку.

— Главное, что Мирабелла жива…

О побеге и охоте Биргер поведал вкратце еще днем, когда малышка, которую, как выяснилось, звали Мирабелла, заснула, насытившись. Но он рассказал далеко не обо всем. Альбинка все время крутилась поблизости, а разговор был, по-видимому, не для детских ушей.

Из короткого разъяснения Санька поняла лишь то, что на дочку и отца напали злодеи с собаками и загнали их в заповедный лес. Преследователи не рискнули сунуться в болото, решив, что оттуда их жертвам уже не выбраться.

Альбинку такой рассказ вполне удовлетворил, ее больше волновало текущее состояний новых знакомых — то, что они здоровы и живы. В собственную безопасность она уверовала свято и не сомневалась теперь, что новообретенная мамина магия и волшебные существа чудесного леса смогут дать отпор любому врагу.

Саньку же волновали причины.

Зачем кровожадным головорезам и их чудовищной своре понадобилась эта маленькая семья?

— Дело в малышке? — предположила Санька. — Это за ней гнались? Так ведь?

— Мирабелла — единственная наследница Корна, — подтвердил догадки Биргер.

— Это же то небольшое герцогство, что граничит с моим лесным участком, — вспомнила карту Санька.

— Верно, — кивнул Биргер. — Свободная земля, зажатая между горами и двумя областями соседней с вами Тирании. Родина и вотчина Мирабеллы. Место, которое ее родители любили и берегли.

— Родители? — Санька насторожилась. — Ты ведь назвался ее отцом?

— Теперь я им являюсь, но прежде у девочки были другие родители, — туманно ответил Биргер, после чего разъяснил: — Я родился и вырос на юге, в Туарге. Слышала о такой стране?

— Нет, — честно ответила Санька, мысленно пообещав себе подробно изучить всю мировую карту.

— О моей родине здесь мало кто знает. Так что я не удивлен. В Туарге есть обычай: если твой друг перед смертью просит тебя позаботиться о его детях, эти дети становятся твоими детьми. И просьба такая — большая честь.

— Вот оно что… — Санька нахмурилась. — Выходит, первые родители Мирабеллы мертвы?

Перед тем, как сказать это, Санька пыталась подобрать точный эпитет к слову «родители». «Настоящие»? «Предыдущие»? «Бывшие»? «Биологические» (вряд ли тут такое слово в ходу)? Все звучало как-то не очень. В итоге она остановилась на «первых».

Биргер ее понял:

— Да. Мертвы. Тиранийские головорезы напали на замок и убили их. Охрана не справилась. Негодяям помогали элитные боевые маги.

В груди у Саньки все сжалось болезненным комком:

— Почему они так поступили?

— Из-за земли. Герцог, умирая, рассказал мне об охоте за его владениями, что развернулась в последнее время… — Болезненно помутневший взгляд Биргера утонул в золотистой глубине ароматного чая.

— Что за беспредел у вас там творится? Неужели так можно? Просто убить хозяев и забрать их собственность? — У Саньки от возмущения даже щеки полыхнули жаром.

— Люди без сердца и совести идут на многое, если ставки высоки. По одному старому договору земли герцогства должны будут перейти короне Тирании, если правящий род Корна вдруг прервется. Потом их выставят на торги и продадут или сдадут в долгосрочное пользование кому-нибудь из тиранийских толстосумов.

Повисло тяжкое молчание.

Первой тишину нарушила Санька:

— Н-да-а. Ситуация.

— Я понимаю, что ты боишься, — прямо сказал Биргер. — Охота за Мирабеллой продолжится. Наши враги вернутся. И ты, и я это знаем. Опасность для всех… Нельзя злоупотреблять вашим гостеприимством, поэтому в ближайшее время мы с дочерью уйдем…

Санька взглянула на него, измученного и все еще нездорово-бледного. Произнесла решительно:

— Вы можете остаться. Собаки охотников сюда не проберутся. Здесь вас не найдут и не обидят.

— Ма-а-ам… — Альбинка резкой тенью возникла во входном проеме. Волки сопровождали ее, сонную, кутающуюся в вязаный плед. — Там Мирабелла проснулась и плачет.

— Разбудила тебя? — Биргер сорвался с места и направился к дому. — Я заберу ее. Можно мне взять одну из корзин, чтобы соорудить люльку? Мы ляжем здесь, на кухне, и не будем мешать вам. Тут молоко, вода и печь под рукой…

Альбинка нагнала его на терраске, подергала за рукав:

— Папа Мирабеллы, смотри, что я сделала для нашей малышки!

Она вытянула откуда-то из-под пледа очередную поделку — подвешенную на плетеном шнурке крестовинку из тщательно подобранных ровных палочек. К концам каждой еще по жгутику привязано. В жгутики голубые камушки, что у анчуток наменяны, прочно вплетены. Под камешками веселые кисточки оставлены.

— Что это? — Биргер бережно взял игрушку из Альбинкиных рук. — Откуда?

— Это каруселька для малышей. Ее над кроваткой вешают, чтобы она крутилась, и чтобы Мирабелла на нее смотрела и успокаивалась. Я сама сделала.

— А где взяла камни? — Биргер поднял карусельку к лампе, разглядел подвески на просвет.

— Что с ними не так? — поинтересовалась подоспевшая Санька.

— В Тирании такие камни стоят очень дорого, — прозвучало в ответ.

— Дорого? — вдохновилась услышанным Альбинка. — Нам же их анчутки бесплатно принесли! Ну, я только поменялись с ними на поделки, но мне не сложно было делать. Из шишек там, коряжек всяких… А если эти камешки продать, на лошадь хватит? Мам, вдруг хватит?

— Хватит, — подтвердил Биргер. — На многое хватит. Поэтому за твоими камешками все и охотятся.

— Охотятся… — эхом повторила за ним Санька. — Уж не из-за них ли… Не из-за камней этих… — Она забрала у парня поделку, покрутила на весу. — На западной стороне участка у предыдущей лешей лес пожгли.

— Я чувствовал запах, когда бежал, — закивал Биргер. — Пепелище. Думал, в грозу из-за молнии где-то дерево подпалило. В наших краях часто бывают грозы…

— Нет, — сказала Санька. — Там именно что подожгли. Специально. Я все думала — зачем? Кому так лесу вредить понадобилось? Ладно б вырубили — было б ясно, но жечь-то для чего? Потом мне рассказали, что земли эти продать хотят тиранийцам. Опять голову ломала — им-то зачем, если нынешним хозяевам не нужно? Не ценные вроде как земли. Неужели в Тирании своих лесов мало, чтобы за этот так уцепиться? А теперь ясно. Там, на пожарище, эти камешки под пеплом и лежат. Я сама видела.

— Месторождение, —