Кира Измайлова - Городская магия Страница 33

Ехать пришлось далеко, через полгорода, часа полтора, сперва на метро, потом автобусом. Немудрено, что Игорь Георгиевич частенько оставался на ночь в университете, попробуй, доберись сюда поздно вечером! Тут и днем-то транспорт ходил редко и как-то неохотно, словно делал большое одолжение.

Дом, правда, оказался относительно новым, я такие знала, моя подружка Катерина как раз в таком и обитала. Квартиры в них были просторные и очень недешевые.

Искомую квартиру я обнаружила на пятом этаже. Массивная дверь выглядела, тем не менее, почти элегантно на фоне стальных чудовищ с перископными «глазками», закрывающих входы в другие квартиры на лестничной клетке. Я на всякий случай набросила на себя простенькое заклинание, позволяющее остаться незаметной. Не хватало еще, чтобы кто-то из соседей милицию вызвал, увидев, как незнакомая девица открывает чужую дверь.

Замки открылись легко, а вот сама дверь оказалась тяжелой, видимо, под обивкой все-таки скрывалась сталь. Я прикрыла ее за собой и огляделась. Квартира оказалась двухкомнатной, но по размерам была определенно бльше родительской «трешки». Просторная прихожая, арка, короткий коридор…

Квартира казалась нежилой, хотя пыли не было, а воздух не казался затхлым: хорошему магу ничего не стоит избавить свое жилище от таких неприятных мелочей. И тем не менее, начисто отсутствовали те мелочи, по которым можно сразу определить — в квартире кто-то живет: раскрытая книга, брошенный на диване пульт от телевизора, неровно сложенная стопка компакт-дисков. Здесь же все было расставлено по местам словно бы раз и навсегда, да так и законсервировано.

Я не стала долго озираться по сторонам, мне было неприятно находиться здесь, так что я сразу направилась к книжному шкафу. Значит, нижнее отделение, центральная секция… Я потянула на себя дверцы: полки были плотно забиты книгами, общими тетрадями. А вот и искомое, толстые папки в черной клеенчатой обложке, таких уже сто лет не продают, их правда было трудно с чем-то спутать. Раз, два… всего их оказалось семь.

Осторожно вытащив одну, я развязала завязки. В папке оказалась стопка чуть желтоватых тонких листов, исписанных с обеих сторон очень знакомым мне резким летящим почерком. Я перевернула один лист, другой, третий, пролистала до середины — попадались кое-где даже машинописные страницы… потом закрыла папку, отложила ее в сторону и, так и сидя на полу, крепко задумалась. Итак, в этих папках — не что иное, как перевод книги "Теория и практика боевой магии", сделанный, судя по всему самим Давлетьяровым, и достаточно давно. Не столь важно, почему он этот перевод не опубликовал, важно другое — имею ли я право воспользоваться результатом его работы? Ведь если цитировать в дипломе отрывки из книги, то на русском, а не на языке оригинала, и придется делать сноску, мол, перевод такого-то. И чье имя указывать? Свое? Или Давлетьярова?

Помучившись минут пять, я решила, что об этом можно подумать позже, а лучше всего — спросить самого Игоря Георгиевича, как поступить. Пока же надо взять, что велено, и убираться восвояси. Мучиться совестью можно и дома…

Решив так, я решительно вытащила еще пять папок, последняя же за что-то зацепилась. Я потянула решительнее, папка неожиданно поддалась, а вместе с нею на пол вылетело еще что-то. Оказалось — пухлый бумажный конверт большого формата, неподписанный. Я взяла его в руки, намереваясь засунуть обратно, но тут ветхая, протершаяся на сгибах бумага прорвалась, и мне на колени хлынул поток фотографий.

"Да что же это такое!" — расстроилась я и начала собирать разнокалиберные фотографии, многие еще черно-белые. Конечно, одним глазом я посматривала на запечатленные на фото лица, совершенно незнакомые. Должно быть, эти фотографии относились к студенческим годам Давлетьярова, если судить по одежде и прическам. А вот, кстати и он сам… Я не удержалась и взглянула пристальнее. Видимо, снимок был сделан на субботнике или еще каком-то мероприятии в этом роде. Во всяком случае у ребят на заднем плане в руках у кого грабли, у кого метлы, а деревья стоят почти голые. Сам Игорь Георгиевич, совсем молодой, в толстом свитере, с дурацкой стрижкой, какие носили в те годы, с сигаретой, недовольно щурится в объектив камеры, а за спиной его корчат рожи несколько парней, в одном из которых я по некотором раздумьи опознала недоброй памяти Лодыгина. Следующая фотография заворожила меня окончательно: тот же субботник, но на этот раз Давлетьяров обнимает за плечи прехорошенькую девушку и даже вполне искренне улыбается, а неподалеку маячит средних лет женщина в беретке, удивительно кого-то мне напоминающая. Я перевернула карточку: на обороте было подписано карандашом, округлым незнакомым почерком — "Игорь, мама, я", и стояла дата. Я прикинула в уме — Давлетьяров должен был тогда быть на четвертом или пятом курсе. Давненько, однако…

Вздохнув, я начала собирать остальные фотографии, чтобы убрать их уже, наконец, на место, но, заметив краешек цветного снимка, снова не удержалась от любопытства. Лучше бы удержалась, честное слово, потому что это оказались свадебные фотографии. Та самая прехорошенькая девушка в простом белом платье, без фаты, правда, только в веночке из искусственных мелких цветочков — последний писк моды по тогдашним временам, мне еще мама рассказывала, ее младшая сестра, моя, стало быть тетка, как раз в то время замуж выходила, — с букетом то ли хризантем, то ли пионов, счастливая, сияющая. Давлетьяров, с трудом сдерживающий улыбку. По бокам, наверно, свидетели, незнакомые лица. И все та же женщина, только теперь не в беретке, а с высокой торжественной прической. Господи, да на кого же она так похожа?

Я снова перевернула фотографию, надеясь увидеть там подсказку. На мое счастье, таковая нашлась, иначе бы я умерла от неудовлетворенного любопытства. Подпись, на этот раз сделанная, видимо, рукой фотографа, гласила: "Слева направо: Алексей Кудрин, Светлана Зорькина, Игорь Давлетьяров, Лидия Смирнова, Наталья Собенко, Павел Званский, Лариса Смирнова." Я опять взглянула на снимок и поразилась собственной тупости. Конечно, меня ввела в заблуждение прическа! Таких залитых лаком «башен» давно никто не носит, и эта женщина сейчас щеголяет элегантной модной стрижкой… Лариса Смирнова — это Лариса Романовна Смирнова, наша преподавательница и… и, похоже, мать Лидии Смирновой, если судить по фотографии с «субботника». То есть… теща Давлетьярова!?

Я посидела еще минут пять, раскачиваясь из стороны в сторону, как маятник. Кое-что теперь становилось ясным, во всяком случае, своеобразные отношения Давлетьярова с Ларисой Романовной. С другой стороны, прибавилось и тайн. Выходит, Игорь Георгиевич был женат? На этой самой Лидии? Но никто никогда о ней не слышал, что странно, раз она училась в нашем университете (а в этом я даже не сомневалась — с такой-то мамой!). И обручального кольца он не носит. Да и в этой квартире присутствия женщины ну никак не ощущается! И потом, имейся у Давлетьярова какая-то жена, неужели бы она не объявилась на его мнимые похороны, не навестила бы его в санатории? Складывалось впечатление, что была эта Лидия Смирнова, была… а потом исчезла. Может, бросила его? Я бы не удивилась, ужиться с Давлетьяровым, судя по всему, способен только ангел небесный. А любая нормальная женщина на второй день совместной жизни наверняка огреет его сковородкой, соберет вещи и уйдет к маме. Влюбленные, правда, говорят, к нормальным не относятся, но рано или поздно угар пройдет, и глаза должны открыться…