Михаил Высоцкий - Принцесса и арбалет. Том 1 Страница 33

А что до того, что куртку, перчатки и туфли мы для Алвита добыли самым наглым грабежом — ну что поделаешь! Это не я, это сам Алвит так захотел — у зыкрудов так принято, бьешь кого-то по голове, и бери, что хочешь. Но мобилу с кошельком мы не тронули! Я — нафиг надо, а Алвит просто не понял, зачем эти цветные бумажки и штуковинка с кнопками нужна.

И вот теперь по Политехническому парку вдоль проспекта Победы идет бомжеватого вида высокий худой мужичек с дубинкой, а рядом с ним витает и думает дух невинно убиенного меня.

А думать было о чем — я наконец-то понял, что я хочу в первую очередь. Узнать, что случилось с моим телом — я к нему за фиг знает сколько лет уже порядком привязался. Кстати, свой возраст я сказать не мог — по документам он был одним, по биологически прожитым годам другим, а на самом деле третьим… Наверно, середину третьего десятка я разменял — хотя не факт. Но двадцать точно по любому было много лет назад, а до тридцати точно еще немало лет оставалось. Что же, тоже весьма и весьма точная характеристика. Некоторые женщины еще менее точно свой возраст «знают» — им как семнадцать исполняется, так до сорока пяти и остается. А то и дальше.

Но вот проблема — ни к кому за помощью обратиться я не мог. Как же так, казалось бы. Работающий в спецслужбе киевских инших, маг шестого уровня, один из самых молодых за всю историю, тут тебе и помочь могут, и тело разыщут, и душу приютят. Ага, разбежались! Во-первых, если я приду в виде приведения, и зыкруда с собой приведу — никто меня и слушать не будет. А во-вторых… После моего прошлого «путешествия» у меня и так достаточно проблем возникло — я так и не смог толком пояснить, куда я девался, и теперь вряд ли кто-то озаботился моим исчезновением. А значит и в то, что я — свой собственный дух, никто не поверит.

Обратится к друзьям… К людям — бесполезно, они в Сумрактм заходить не умеют, а бомжу-зыкруду тем паче не поверит никто. А инших-друзей у меня самым банальным образом не было. Завистники были, считавшие, что я и так слишком быстро карьеру делал — не каждый и до тридцати лет хотя бы третий уровень получает, а у меня уже шестой! И маг я сильный, и на работе, по крайней мере до событий осени этого года, был на хорошем счету. И деньги есть, честно заработанные. С девушками не сложилось… Но это уже исключительно моя проблема — ну не хочу я легких интрижек и оттягивающих развлечений, мне бы большую и чистую любовь с кем-то меня достойным — а не встречал пока таких… Все, или б., или дуры, или и то, и то одновременно, или, в лучшем случае, с внешностью свинокоровы и мозгами бультерьера. Не в обиду им будет сказано…

Впрочем, отвлекаюсь — в моем нынешнем дохлом состоянии не об этом думать надо. Короче, не к кому мне было обратиться — а потому решил поиски параллельно по двум направлениям вести. Во-первых, используя речевой аппарат Алвита, естественно, что не знающего русский язык, обзвонить все морги и милиции, выясняя, не убивали ли кого поздним вечером 21 ноября. Увы, результат «ожиданный» — убивали, но не меня. Точно так же никто не объявлял меня в поиск, и до сегодня, до 3 декабря, за почти две недели на мое тело никто не натыкался.

Что же — значит, не просто бандитская пуля меня нагнала и настигла. Воспользовался я и вторым способом. Душа у иншого лишь малую часть его силы получает, это да. Не спорю. Но зато она абсолютно свободна — и если захочу, могу хоть сейчас до Америки и назад обернуться. Значит посылаю Алвита вперед, пусть молча вдоль Проспекта Победы в сторону Воздухофлотского идет, и дальше, по бульвару Шевченко до Крещатика. Не сворачивая. А я полетел искать ветра в поле…

Итак, для начала общий осмотр. За пределы Киева пока выходить не будем — или мое тело тут, или я его никогда не найду. Пусть оно будет тут. Я бы сказал, что вероятность этого большая — процентов восемьдесят, все-таки на границах города блокпосты и человеческие, и инших стоят… Пограничная территория, столица, все сразу — у нас это хорошо поставлено.

Левый берег пока не трогаем — это уже земля русских, как они себя называют, «иных». До днепровских островов доберемся, а пока — правый берег. Что я имею? Для начала — общий фон. Утро, суббота, 3 декабря 2005 года — троещинская, оболонская, шулявская и теремковская бандитские группировки инших еще спят — чисто. Человеческие в учет не берем. Верховна Рада не работает — все негативные эмоции рассасываются, один из главных центров порчи на выходные прекратил свое черное дело. Зато в других местах… Съезды оранжевых, голубых, красных, зеленых — и везде столько грызни, столько грязи, негатива, что в Сумракетм дышать нечем. Хорошо хоть душам дышать и не надо — мы, души, стопроцентно эфирные субстанции.

Сколько я летал — не знаю, но долго. И никаких астральных следов того, что могло бы быть моим телом! Не знаю, на что я надеялся, но нашел я нуль целых нуль бесконечных полезной информации.

Алвит за это время уже успел до Крещатика дойти. Правила дорожного движения я ему не объяснял — все равно не поймет, я сказал идти по прямой — он и шел. Ну и что, что на площади Победы по его вине огромная пробка создалась, а на переходе у красного корпуса Национального университета едва до аварии не дошло. Зыкруды мир воспринимают очень просто — я сказал ему, что вонючие чудища на четырех колесах безопасны и бесполезны — он на них и не обращал внимания. Я сказал прятать свою дубину от других людей с дубинами, в полушубках и шапках зеленого цвета — он и прятал. Я сказал ничего не ломать — он и удержался.

На Крещатике я рассказал Алвиту про нищих — и он аж загорелся! Ему настолько понравилась эта игра, бегать за людьми и ныть до тех пор, пока они не дадут ему цветную бумажку, что через час я его едва оторвал от этого занятия. Гривен двести собрал — сорок баксов… А знай он еще русский язык — еще больше бы набрал. Просто многие не понимали, чего от них этот бородатый бомж хочет. Потом я показал Алвиту, как можно покупать себе еду, перекусили в Глобусе, он — физически, я — морально. И поехали на метро на левый берег — на территорию соседнего государства.

Была у меня последняя надежда — довелось мне как-то по долгу службы с одной личностью сталкиваться. Хоть мы и были по разные стороны баррикад, но так сложилось, что не стал я его задерживать. Он, как бы, хоть и преступал закон, но… Короче, не стал. Личность эта была не иншим, это был даже не иной, это… Я не знаю, откуда он пришел — откуда-то с дальнего востока. Но работал он, и это я знал точно, на наших любезных восточных русских соседей — на иных. Работа у него была… нехорошая. Короче, это был китайский агент русской охранки, занимающийся напрямую подрывной деятельностью в отношении инших.