Игорь Смирнов - Гармана Страница 33

Суперат сжал кулаки.

— Ты что же, считаешь меня за дурака!

— Нет. Но если я не виноват и если не помню, что после того, как очнулся от удара, оказался прикованным к стене… если вижу, что все факты против меня… а Лоэр все-таки сбежал, то… надо искать другого виновника…

— Боги! Какой вздор ты несешь! — возмутился суперат. — Ты же сам признаешь, что, когда вы с гнофорами спустились для беседы с Лоэром, тот был в цепях. Ты поднялся вместе со всеми наверх и тут же вернулся обратно!.. Так кто? Кто успел за это время снять с него цепи?!

— Не кричи, отец…

— Не кричать? — Беф Орант угрожающе поднялся за столом, медленно приблизился к Мару и с размаху ударил его по лицу. — Убирайся отсюда, гаденыш безголовый! Чтобы духу твоего здесь не было сегодня же! А я подумаю, что с тобой делать дальше!

Пощечина сжала Мара в пружину. Он хотел до конца оставаться мужественным, сильным, но, наверно, это было выше его возможностей. Крупная предательская слеза сбежала по щеке и упала на пол.

Когда он выбежал из комнаты, суперат долго смотрел на темное пятнышко на полу.

10. ГОНИТЕЛЬ

Двенадцатый день в луговой степи. Двенадцатый день пустынная равнина, на которой высокая трава простирается вздрагивающим ковром во все стороны — и нет ей конца! Незадолго до захода солнца Лоэр облюбовал удобное место, высек огонь и развел небольшой костер. Покончив со скромным ужином, он обратил внимание на беспокойное поведение лошади.

— Ну что ты, дружок? — сказал он, похлопывая ее по упругой шее. — Не бойся. Гремучие змеи обойдут нас стороной, а шакалы и волки не посмеют приблизиться к огню…

Но сам он знал: понапрасну конь волноваться не будет. Значит, чувствует недоброе — не того ли всадника, который, крадучись, уже второй день следует за ним? Кто он? Преступник, скрывающийся от правосудия, или посланный вдогонку из Эля гнофор, который выжидает удобного случая для нападения? Но даже лучнику необходимо подобраться ближе, чтобы не мешала трава. А это не просто, когда у преследуемого такой чуткий конь.

День быстро померк. В густой синеве вспыхнули яркие звезды и разлили над степью прозрачный голубой свет. Лоэр отполз в сторону от костра и долго вслушивался в тишину. Затем перебрался в другое, третье место, но ничего подозрительного не обнаружил и вернулся обратно. Все-таки надо быть настороже — не внушает доверия этот человек!.. Со стороны кустарника опасаться нечего: оттуда Лоэра не видно, а вот с той низинки… Заржал конь, и в этот момент из травы поднялся человек. Лоэр вскрикнул от нестерпимой боли, схватился за бедро и, еще не понимая, что произошло, машинально выдернул стрелу из раны. Все тело обдало жаром, в голове зашумело, на лбу выступил холодный пот, и сам он словно окаменел. Будто из-под земли донесся незнакомый голос:

— Вы умрете в страшных муках, Лоэр, еще до восхода солнца. Я мог бы прикончить вас, да зачем? — так интереснее!..

Лоэр, видимо, на какое-то время потерял сознание. Когда он снова поднял голову, увидел незнакомца верхом на буланой кобылице. Голос того был едва слышным:

— Ну как дела, приятель? Не узнал меня?

Лоэр не мог разглядеть его: перед глазами все туманилось, расползалось, поплыли зеленые круги, потом — желто-зеленые, желтые. Оцепенение усиливалось.

— Так и не вспомнил? — Голос всадника звучал все глуше. Он подъехал ближе. — Смотри: я тот начальник стражи, которого ты одурачил. Но это не месть, Лоэр, это справедливый приговор совета гнофоров!

Гнофоров… Значит, они опередили его…

— Ладно, — донеслись последние слова убийцы, — подыхай тут, а мне некогда: у меня не ты один в степи!

— Не я один? — с хрипом вырвалось у Лоэра. На мгновение боль и ощущение скованности исчезли. Он вскинулся и с размаху метнул в грудь недруга свой кинжал. Буланая лошадь испуганно шарахнулась, заржала и быстро исчезла в вязком полумраке, в котором теперь не плыли, а метались желтые изуродованные круги…

Он не знал, сколько времени пролежал без сознания, но, придя в себя, с ужасом понял, что стрела была отравленной. Это был конец… Сжав бедро слабеющими пальцами, он завороженно смотрел на колеблющееся пламя костра. Сначала мысли точно замерли, застыли, как и он сам, потом вдруг взорвались — быстро и бурно загудели в голове, ища спасительного решения. Но какое может быть спасение от смертельного яда!

Лоэр застонал от отчаяния. Посмотрел на рану — вроде совсем безобидная на вид. Но что она таит в себе!.. Постепенно Лоэр погружался в странное забытье, где не было ни забот, ни тревог. Долго сидел он бездумно. Его спокойный взгляд остановился на ярком пламени костра. Откуда-то издалека, сначала робко, осторожно, стали наплывать воспоминания. Он видел себя маленьким, крепко обнимавшим за шею отца, доброго Линара Эрганта. Лоэр было хорошо и радостно в этом солнечном мире, приятно оттого, что он был выше шагавшего рядом названного брата Гара, который почему-то не захотел на руки к отцу, хотя совсем недавно переболел грудной болезнью… А Никор — будет ли жить несчастный друг? Лекарь обещал вылечить каменными слезами. Что такое — каменные слезы? Разве камни плачут?.. Никора же преследовал какой-то негодяй с жалобными глазами. А у кого же были жалобные глаза? Ну, конечно, у Квина. Только не жалобные, а тоскливые. Где-то он теперь, что с ним? Простит ли он Лоэра за то, что тот забыл о нем? Может быть, он уже в Сурте?.. Там, в синем мраке кладбища есть треснувшая плита с белеющей башенкой… Но почему Вешая Имтра не однажды говорила ему во сне: «Здравствует, здравствует твоя Ледия!» Как же может жить человек, если он похоронен пять лет назад? В мыслях медленно, очень медленно проходили его друзья и знакомые. Дольше всех перед глазами стояла сестра Нагрис, потом Аора. И вот тут… Он вдруг почувствовал теплоту и нежность к этой маленькой женщине, она всплыла в его сознании отчетливо и ощутимо, как и Ледия, он попытался вспомнить глаза Ледии, но другие глаза — большие, страстные — смотрели на него с немым вопросом, с тихой грустью… Лоэр очнулся от мыслей и закрыл лицо руками. Усталость овладела им, нога онемела, стала бесчувственной, Скоро рассвет. Доведется ли еще раз увидеть зарю?.. Конь склонил голову к самому лицу Лоэра, коснулся мягкими губами щеки, и странное оцепенение словно растаяло. Конь, по-видимому, понимал, что с хозяином случилась беда. Невыносимо хотелось пить. Лоэр заставил себя встать. Сходил к реке, наполнил сосуд водой и, повесив его над пламенем, подкинул в костер валежника. Это стоило ему нового обморока.

11. ЛУЧШЕ СМЕРТЬ В БОЮ!