Татьяна Смирнова - Зона сумерек Страница 33

— Так сколько ты платишь за свою сенсацию? Имей в виду, я не говорю «да».

Я подумаю…

Пока автобус-четверочка поскрипывая изношенными сочленениями добирался до города собрался и брызнул мелкий, но холодный дождик. Острые иголочки в момент искололи лицо, насыпались за ворот плаща, залили стекла очков, и Леший закрутил головой в поисках подходящего укрытия.

Остановка располагалась на углу улицы Липского, в двух шагах от старой площади, где топорщились скособоченные решетки с рекламными щитами сигарет «Кемел» и страховой медицинской компании "Красный крест". По тому, что это дикое сочетание не вызывало у местных жителей даже тени недоумения, можно было судить, как далеко продвинулся город по пути реформ. С торца ближайшего здания, над входом в полуподвал, таращилась полутораметровая рыбина с наново покрашенным грязной охрой, кудреватым хвостом. Надпись, оставшаяся еще с тех, благополучных и счастливых времен, гласила "кафе-мороженое "Золотая рыбка".

Со сменой профиля аборигены мгновенно переименовали кафе в «Селедку», хотя, по ассоциации, скорее подошло бы название «Килька». Впрочем, новое имя прилипло и, как это обычно бывает с явлениями фольклора, прилипло намертво.

Леший толкнул стеклянную дверь и оказался в помещении размером… не соврать бы… с три-четыре телефонные будки. Прямо от входа глаза упирались в живописную мозаику с видом бурлящего синего моря, где тощий дед в рваной красной рубахе, босой и, судя по испитой физиономии и глазам, косившим в сторону стойки, не просыхавший с прошлой рыбалки "тянул рыбу" неводом, больше похожим на авоську-переросток. В углу под мозаикой приткнулись два столика «стоячих», с крючками для сумок, и один «сидячий», весь в отпечатках погашенных сигарет, с вазочкой для салфеток посередине. Салфеток там, понятно, отродясь не водилось, но сама вазочка, неизвестно для каких целей поставленная, была прикручена к столу здоровенным шурупом. В кафе не было ни души, если не считать откормленной полосатой кошки, спавшей прямо на прилавке. Магнитофон в углу простуженно объяснял в чем, по его мнению, заключается женское счастье. Леший заскучал. После посещения кладбища и болезненных, но отрадных мыслей о той, что умчалась по ТРАССЕ на своем мотоцикле но, как не смешно и сентиментально это звучит, осталась в сердце, "женское счастье" в комплекте с неизбежной золотозубой бабищей в фартуке с оборками, которая должна была здесь хозяйничать… Ох, не хотелось этого Лешему, не хотелось. Поэтому он не стал стучать по стойке. А отошел к окну и закурил, вдыхая дым, щурясь и наслаждаясь неспешными мыслями, теплом и одиночеством. Но продолжалось это не долго, как и все хорошее в мире.

Шевельнулась занавеска, и за стойкой возникла… к счастью не бабища, а милая стильная девочка в черной обтягивающей водолазке, с короткой каштановой стрижкой и длинными сережками-капельками, дрожавшими над покатыми плечами.

— Что-нибудь закажете? — спросила она ненавязчиво, подразумевая, что если он откажется, то она, в принципе, не обидится. Нет, подумал Леший, не откажусь. Эта девочка была хорошим знаком, судьбу обижать не годилось, поэтому он подошел ближе:

— 150 «Дикаря» и кофе, — попросил он, поглаживая кошку за ушами. Мурка терпела ласку стоически, только самый кончик хвоста чуть подрагивал, сигнализируя, что терпение киски на исходе. Девочка выполнила заказ быстро и аккуратно. Конечно, как водится, не долила и не додала, но сверх меры не наглела и Леший поблагодарил ее кривоватой, ироничной улыбкой.

— Вы и в самом деле думаете, что "женское счастье — был бы милый рядом"? — спросил он просто так, от нечего делать.

— А что вас не устраивает? — удивилась девушка.

— Банальная какая-то концепция, — поморщился Леший

— А жизнь вообще банальна…

Редактор «Гелиополя» присвистнул:

— Вот уж не ожидал встретить философа за стойкой в рюмочной.

Жил же Диоген в бочке, — не обиделась она, — как вы думаете. что в ней хранили до того, как там поселился философ?

— Филфак, исторфак? — быстро спросил Леший, поглаживая кошку.

— Филолого-исторический, — рассмеялась продавщица, — неужели это так заметно?

— Еще как, — заверил ее Леший, — ум не глупость, его не спрячешь.

— Мне, должно быть, удается, — она усмехнулась, — за последние полгода вы — единственный, от кого я услышала комплимент, за который не хочется сразу съездить по физиономии…

Беседа грозила оказаться и в самом деле приятной, девочка мыслила, а это было уже много. К тому же она скучала… Леший как раз обдумывал очередной вопрос, когда, образно выражаясь, земля вздрогнула от рева мощных моторов и в узком, длинном стекле наверху заметался свет мотоциклетных фар.

Он повернул голову. Они появились вслед за светом и ревом и затормозили прямо перед окном. Сквозь грязное стекло, в подтеках дождя, Леший смог разглядеть немногое, но заметил и отметил четкую, почти цирковую слаженность «парковки», несуетливые движения «всадников» и необычный, приземистый и широкий облик первого мотоцикла.

Дверь в распахнулась от толчка, отнюдь не деликатного, и в кафе с шумом ввалилась троица рокеров (или как их теперь называют "байкеров") с мотоциклетными шлемами подмышками. Двое сразу двинулись к «сидячему» столику, а третий шагнул к прилавку и Леший невольно посторонился. Это был коренастый, бородатый экземпляр в круглых очках, за которыми поблескивали чуть сощуренные глаза: то ли мудрые, то ли хитрые… Взгляды их встретились, и у Лешего возникло странное чувство — он знал этого молодого парня, давно, хорошо, даже мог примерно предсказать, что он будет заказывать — пива и колбасы побольше. И байкер, секунду помедлив, кивнул ему узнавающе. Леший машинально кивнул в ответ.

— Сестренка, — парень повернулся к продавщице и обнажил в улыбке ровные белые зубы, — значит так: двадцать банок пива. Сюда, — парень бросил на прилавок вместительный рюкзачок, — а нам три двойных кофе и по пять штук бутербродов с колбасой и со всем остальным, что найдется.

— Денег-то хватит, — добродушно поинтересовалась та, загружая рюкзак.

— Не извольте беспокоится, мы — ребята не бедные, — парень подмигнул и добавил, — и не жадные, ибо накопительство — пошлейший способ самоутверждения, для цивилизованного человека неприемлемый.

— Ну и денек, — рассмеялась девушка выбивая чек и бойко отсчитывая сдачу, — философ за философом…

Леший был журналистом по призванию и в свое время (пока не ушел на "вольные хлеба"), считался крепким профессионалом. Наблюдать он умел и любил и делал это удивительно неназойливо. Со второй порцией тепловатого кофе в пластиковом стаканчике он отошел к окну. Присел на подоконник. Дома, один за другим пропадали в чернильной мути, просвечивая цветными маяками окон. Тьма наползала, растекалась по улицам, распуская щупальца гигантским осьминогом, накатываясь мягким, обволакивающим брюхом, заглатывая город. Просто удивительно, отчего людям в такое время не бывает страшно. Внезапно(это всегда бывает внезапно, даже если засекать время), вспыхнули гирлянды фонарей и город вернулся, обретая четкость, а тьма съежилась по углам…