Mercedes Lackey - Полет стрелы Страница 33

— Я родом из Приграничья, не забыл? Это гораздо больше похоже на жизнь, для которой я была рождена, чем моя жизнь в Коллегии. Справлюсь.

— Знаешь, — серьезно сказал Крис, — я уверен, что ты будешь очень стараться. Уверен, что сделаешь все, что в твоих силах. А большего не может требовать никто. Я доверяю тебе, Тэлия.

«По крайней мере, — добавил он про себя, — думаю, что доверяю».

Глава 5

Над головами подобно арке нависали почти голые ветви деревьев, словно чьи-то костлявые руки тянулись к серому небу. Впереди простиралась дорога — выстланный палой листвой тоннель сквозь мрачный серо-бурый лес. Мокрая листва была прибита столькими дождями, что даже не разлеталась под копытами Спутников; ее плотный ковер лишь приглушал топот их копыт. Птиц не было; только порой из подлеска, где залегли густые тени, доносился хруст ветки.

Чтобы добраться до Путевого Приюта, который Крис наметил для первой стоянки в новом секторе, Герольдам пришлось ехать еще долго после того, как солнце село и на землю опустилась тьма. С последними лучами солнца исчез и последний намек на тепло: когда просачивающийся сквозь ветви свет стал тускло-багровым, меж деревьев задул холодный ветер. Крис ехал в голове отряда, но в действительности дорогу сквозь холод и мрак, достаточные, чтобы человек был не в состоянии думать ни о чем другом, отыскивал Тантрис: Спутники отлично видели в темноте. Тэлия всерьез подумывала о том, чтобы распаковать теплый плащ; ее определенно радовало, что во всех Путевых Приютах, даже самых маленьких и примитивных, всегда имелся очаг. Ветер продувал до костей; он не просто нес с собой холод, он наводил на мысль о снеге.

Путевой Приют, возникший из теней прямо перед ними, не производил впечатления такого уж маленького. Хотелось надеяться, что он и не примитивен.

Когда Герольды открывали Путевой Приют, одну вещь следовало сделать в первую очередь, как бы поздно ночью они до него ни добирались и какая бы отвратительная погода ни стояла на дворе. Тэлия спешилась, ощупала седло Ролана и вытащила из сумки кремень, огниво и трутницу. После долгой возни и бесчисленных проклятий ей удалось высечь крохотный огонек. Бережно заслоняя его от ветра, Тэлия достала из одного из тюков маленький волокнистый сверток, из которого торчал вощеный фитиль. Пока Крис снимал со спин животных вьюки и переметные сумы, Тэлия зажгла сверток от трута, швырнула внутрь Приюта и захлопнула дверь. Крис оставил поклажу у ее ног и повел Спутников и чирр за угол постройки. Тэлия, трясясь, стояла на холодном ветру и слегка подпрыгнула, когда вдали ухнула сова. Тихие, знакомые звуки, доносившиеся из расположенной в пристройке конюшни, где Крис расседлывал и обихаживал животных, на фоне тьмы и завывающего в ветвях ветра казались очень домашними и успокаивали.

Тэлия заботливо прикрывала крошечный огонек, который зажгла: если бы он потух, все пришлось бы начинать сначала. Медленно сосчитав до ста, она снова открыла дверь. Приют был полон едкого маслянистого дыма, который теперь, благодаря сквозняку из открытой двери, быстро вытягивало в дымоход. Зато все паразиты, какие могли завестись в Приюте, либо сдохли, либо убрались прочь.

Тэлия втащила внутрь вьюки и скатанные постели, потом занялась их распаковыванием;

Крис занырнул внутрь только для того, чтобы взять зерно для Спутников и чирр, которые находились в конюшне сбоку от здания. Тэлия на ощупь достала в своей седельной сумке свечу с фитилем из сердцевины ситника и зажгла ее от тлеющего куска трута. К ее невероятному облегчению, Приют, похоже, был построен на совесть, содержался в порядке и хорошо снабжался. Тэлия бросила скатанные постели на два одинаковых топчана, затем занялась очагом (всей душой жалея, что не обладает хоть частичкой гриффонова Дара). После нескольких осечек ей все же удалось развести приличный огонь. Когда пламя разгорелось настолько, чтобы давать не только тепло, но и свет, Тэлия погасила свечу: нет смысла жечь ее без надобности, а свечи занимали во вьюках так много места, что они с Крисом взяли с собой всего несколько штук. Она распаковала часть съестных припасов и распечатала лари из отпугивающего вредителей цендалового дерева, в которых хранилась в Приютах провизия, чтобы приготовить что-нибудь поесть, затем взяла два самых больших котелка и пошла на улицу, к колодцу, за водой для мытья и стряпни.

Крис что-то слишком задерживался у чирр и Спутников: к тому времени, когда он наконец появился, Тэлия уже успела нагреть воды, чтобы они оба могли помыться, привести себя в порядок и переодеться в поношенную сорочку и старые штаны, которые в пути надевала на ночь. Тэлия уже собиралась попенять наставнику за то, что он так копается, как вдруг поняла, что он тянул нарочно.

— Крис, нечего выказывать свою несусветную галантность, — сказала она, остро чувствуя его отстраненность и собственное необъяснимое оттого раздражение. — В Усадьбах крепковеров все дети спят в одной комнате, пока им не исполнится тринадцать, и ты отлично знаешь, что во время обучения мне приходилось делить Путевые Приюты и палатки со всеми сокурсниками. У меня попросту не может обнаружиться ничего такого, чего бы ты никогда прежде не видел — и то же самое относится к тебе.

— Я… я просто не привык иметь напарника-женщину, — сказал Крис.

— Значит, перестань думать обо мне как о женщине, — зевнула Тэлия, залезая в постель и сонно щурясь на него в свете очага. Ее раздражение прошло так же быстро, как вспыхнуло, стоило ей укрепить свои щиты — хотя ее беспокоило, что их вообще пришлось укреплять: такой необходимости не должно было возникнуть.

— Тебе легко говорить! — возразил Крис.

— Ну, тогда сделай вид, что я Керен и вообще не интересуюсь мужчинами. Потому что если так пойдет и дальше, то в один прекрасный вечер я обнаружу под дверью вместо тебя ледяную статую!

Крис хмыкнул и признал, что, быть может, она и права.

Когда на следующий день они подъехали к первой деревне своего сектора, сердце Тэлии билось немного сильнее обычного. Неизвестно, какой прием ожидал их — и какие просьбы. В такой дали от столицы деревни зачастую не могли похвастаться даже собственным священником — он был один на несколько селений, и единственными представителями государственности и права являлись Герольды.

Прошлым вечером она обнаружила, что ее щиты чрезвычайно истончились. Тэлия не могла понять, почему; блокировка всегда была ее второй натурой, выполнялась почти инстинктивно… а теперь щиты, казалось, что-то разъедало, размывало — медленно и неуклонно. Ее пугала потеря контроля и страшила мысль рассказать о происходящем Крису: Тэлия боялась, что такое признание лишь усилит его сомнения в отношении нее и создаст еще большее внутреннее напряжение.