Виталий Башун - Сэр Троглодит Страница 34

– Ну что может случиться в отлично защищенном замке графа?

Я открыл было рот для достойного ответа, но девушка закрыла его, и надолго, самым сладостным способом – поцелуем.

– Без меня может быть опасно,– сказал я, немного отдышавшись.

– Лучше уж молчи,– прошептала она и положила свою голову мне на грудь.– Во-первых, если граф предатель, то и десяток барсов не помогут.– Здесь она поспешила с выводами, но поправлять ее я не стал, поскольку надеялся на интересное «во-вторых».– Во-вторых, видеть тебя рядом и не иметь возможности даже прикоснуться...– Она печально вздохнула.– Пойми, еще не время. Я не могу допустить, чтобы кто-то прознал о наших отношениях. Это грозит моей стране большими бедами. Понимаешь?

Я что-то проворчал в ответ, и Мирасель искренне обрадовалась. Похоже, я по-прежнему считаюсь недоумком, но и повода вылезти с опровержением пока не представлялось. Кажется, меня любили и так... а может, как раз за это. Глупый, но сильный и послушный мужчина, чем не мечта многих женщин? В постели хорош, делает что скажут, а помощник и советчик в делах Мирасель, скорее всего, не нужен. С ролью такового вполне успешно справляется брат Зорвес. На встречах с представителями знати, при которых я присутствовал, Мирасель показала себя умным, дальновидным, проницательным и жестким политиком. При этом незаурядные лицедейские способности помогали ей в делах. Складывалось впечатление, что она буквально с младенчества варилась в котле высокой политики. Перед одними она представала жестким и требовательным руководителем, перед другими – недалекой девчонкой, которой легко манипулировать, перед третьими – потенциальной невестой с очень богатым приданым.

Со мной она была нежной и ласковой, но в то же время властной и требовательной. С ее точки зрения, она лучше знала, что и как надо делать во всем, за исключением постели. Один раз она попробовала там покомандовать. Я поначалу позволил, но потом мягко и деликатно показал ей, что у меня это получается лучше. Впрочем, когда я чувствовал ее нестерпимое желание продемонстрировать власть, не сопротивлялся и становился послушен ее воле. Наши ночные подвиги были похожи на борьбу равных противников, когда каждый несколько раз меняет роль всевластного монарха на роль покорного раба. Это еще больше заводило девушку, да и меня, признаться, тоже. И в каждую новую любовную схватку мы с ней бросались с все большим энтузиазмом.

Единственное, что не давало мне полностью отдаться чувствам,– искреннее непонимание, что во мне могло привлечь столь богатую, знатную и очаровательную девушку, имеющую большой выбор кавалеров на любой вкус, готовых, не раздумывая, по малейшему намеку, движению брови и просто взгляду кинуться выполнять все самые причудливые капризы? Небогатый, нетитулованный, безземельный дворянин, которому нечего бросить к ногам любимой, помимо шпаги, любви и верности. Ладно бы еще красавчиком был писаным, властителем дум и сердец девочек-подростков. Но ведь и этого нет. Даже скорее наоборот.

На четвертую ночь в замке я не выдержал и, когда буря любви немного поутихла, чтобы чуть позже снова набрать обороты, я спросил свою возлюбленную, гладя и лаская ее грудь:

– Скажи, Мирасель… а почему я?

Она с улыбкой повернулась ко мне, поцеловала и погладила щеку.

– Глупый… какой же ты глупый,– промурлыкала она и ответила чуть ли не словами Ромиса, хотя общего папы у них явно не было: – Конечно, каждая хочет, чтобы ее ребенок был красив, умен и силен. Поэтому все кидаются на смазливые личики и скульптурные фигуры, уговаривая себя, что остальное в этом мужчине тоже есть, и часто ошибаются. Для меня красота лица совсем не важна. Я увидела в тебе настоящего мужчину – сильного, страстного, честного и верного. Говорят, что счастливы мальчики, которые внешне похожи на мать, и девочки, похожие на отца. У меня будут только мальчики. Наследники. На то есть целители, способные предсказать и даже подправить пол ребенка во время беременности.– Она легла на спину и, мечтательно глядя в потолок, подытожила: – У тебя свежая сильная кровь. Сыновья унаследуют твою силу и воинские способности, мои красоту и ум. Они будут великими прави... В общем, это будет сильный дворянский род. Понимаешь?

Такое объяснение меня вполне устроило, и я немного успокоился. Однако не видеть Мирасель целый день с самого утра и до позднего вечера становилось для меня мучительной пыткой. Чтобы не сойти с ума, я усилил тренировки и с головой погрузился в книги по целительству, найденные в библиотеке графа. Вход для гостей был свободный, и я недолго думая решил воспользоваться случаем. Причем к тому времени я прекрасно понимал конкистос. Сказалась моя ежедневная молчаливая практика в окружении носителей языка. А читать на конкистос я научился еще в Барске. Графский библиотекарь, увидев меня, чуть не подавился очками, но книги выдал, осторожно обращаясь ко мне на ломаном аталийском. Его настолько заинтересовало, зачем этот явный дикарь приперся в обитель знаний, что он несколько раз, будто по срочной надобности, прошел мимо моего стола. «Картинки похабные рассматривает»,– пришел он наконец к выводу, полностью его успокоившему.

Ничего удивительного здесь не было. Дело в том, что книги по целительству, как правило, хорошо иллюстрированы. В частности, в цвете изображались обнаженные мужские и женские тела, в том числе и в разрезе со всеми внутренними органами, схемами кровообращения, энергетических потоков и узлов, точек пересечения противоположных по знаку энергий. Кое-что я уже хорошо знал и поэтому некоторые страницы пролистывал, не вникая в содержание, что, видимо, и дало основание библиотекарю прийти к такому выводу. Но мне это было только на руку, разубеждать его не было смысла, и я продолжал изучать материал, больше не обращая внимания на архивную крысу. Очень приятно было узнать, что в составлении этого труда активное участие, судя по отзывам других авторов, принимал наш мастер-целитель.

К концу недели я почерпнул много новых знаний, но все они были чисто теоретическими. Превратить их в практические навыки для меня оказалось невозможно – ранеными занимались местные целители и ничего не хотели слышать о помощи в их нелегком деле или хотя бы о возможности присутствовать на операциях. Мотивировали это тем, что я даже не ученик целителя и не гражданин Конкисты, а они несут персональную ответственность перед графом за каждого раненого, поэтому не могут доверить столь важное дело неизвестно кому.

Наше пребывание в замке прервалось неожиданно. Мирасель хотела провести здесь еще пару дней, но вышло по-другому.

Однажды ночью я вдруг почувствовал опасность и отстранился от девушки. Та обиженно посмотрела на меня и хотела уже задать вопрос, но я приложил палец к ее губам и шепотом попросил вести себя тихо, а в случае опасности быстро нырнуть под кровать. Плавно двигаясь, я тихо соскользнул с кровати, подобрал шпагу, как всегда лежавшую под рукой, и, на короткое время войдя в «холод», осмотрелся. Тьма отступила, и я увидел, что к открытым настежь дверям нашей спальни, бесшумно пересекая гостиную, приближаются четыре тени. Одеты они были в черные одежды и вооружены воронеными кинжалами, не дающими отблесков в лунном свете. Один метнулся к моей кровати, но тут же вернулся к товарищам, знаком показав, что там никого нет.