Княжич Юра - Михаил Француз Страница 34

Там ещё много интересного текста было. Всё полностью вспоминать лень. Но достаточно только на карту взглянуть, чтобы осознать грандиозность замысла… который был больше, чем на 80% реализован.

Жаль, что не на 100. В 1956-ом году работы по программе были свёрнуты, хоть она и была рассчитана до 1965-ого… умер Великий Вождь. Некому стало такие грандиозные проекты продвигать…

Но! Это Сталин! В середине двадцатого века! А тут Владимир — в двенадцатом! Да охренеть, просто!

У меня сами слова «Владимир» и «двенадцатый век» в голове с трудом укладываются, учитывая, что в мире писателя, он в 1015-ом уже умер. Да и Глеб его не намного пережил, будучи, по преданию, убит посланными братом Святополком I Окаянным убийцами, как и его брат Борис (те самые «невинно убиенные Борис и Глеб», почитаемые Церковью).

А здесь — нет! Здесь, Богатырь Владимир до тысяча двести двадцать третьего дожил. Богатырь же… они вообще «своей смертью» не умирают. Моими собственными отцом и дедом доказано…

В общем, крутые и грандиозные экологические проекты тут двигают давно, с размахом и с удовольствием. Тот же «Лесной пояс» уже до Кызылкума с Каракумами дотащили к данному моменту, полностью терраформировав эти пустыни, поборов и заставив их позеленеть. Сейчас вон с Монголией бьются и с Поднебесной Империей опытом и специалистами обмениваются. Пока с Му-Ус работают, но с прицелом на дальнейшее применение опробированных технологий на Гоби…

Блин! Я школьные учебники читаю, словно крутейшие фантастические романы! Моё матерное восхищение в процессе практически не стихает.

Ладно, опять отвлёкся. Итак — машины.

Личного автотранспорта в Москве не много. Относительно. Относительно Москвы мира писателя. Зато очень хорошо развита общественная транспортная система: такси, маршрутки, автобусы, трамваи, электрички, Метро, надземные ветки железной дороги — всё это опутывает город такой частой сетью, что проблемы перемещения из любой точки в любую точку практически проблемой не является. Вся система централизовано регулируется и контролируется — это я узнать успел.

А вот частный личный автотранспорт… тут могу лишь предположить, что машины дороги, от того и не сильно распространены. Ну или содержание их бьёт нехилой копеечкой по карману. А, возможно, есть и ещё какие-то административные препятствия к их приобретению, вроде дополнительных налогов, сборов или чего-то в этом роде.

Могу лишь предположить. Но факт остаётся фактом — личных автомобилей вокруг я видел не много.

Оттого красивый чёрный автомобиль, как сказали бы в мире писателя, «представительского класса», с тонированными в хлам стёклами и Гербом Княжества на номере рядом с четырьмя белыми цифрами на черном фоне, был более, чем заметен возле ворот на въезде на территорию вокруг моего дома.

И, стоило мне выйти из остановившегося такси, водитель которого не рискнул и на сорок метров приблизиться в к вышеуказанному транспортному средству, как задняя дверь тонированной «тачилы» отворилась и из неё поспешно выскочил пацан лет четырнадцати. Высокий, черноволосый, бледный и какой-то угловато-нескладный, одетый свободно, но дорого. Качество вещей было заметно даже такому профану, как я.

Что ж…

— Здравствуй, брат, — улыбнулся ему я и сначала пожал протянутую руку, а после и обнял подбежавшего и замершего в нерешительности парня.

— Здравствуй, Юр, — светло и одновременно виновато-беззащитно улыбнулся в ответ мне он.

Сидеть в такую хорошую летнюю погоду дома — преступление. Да и зачем, когда можно остаться на улице и неспеша прогуляться до ближайшего скверика, коих в здешней Москве было столько, что писателю в его мире и представить было бы сложно. Говорил ведь — местные Правители сильно топят за экологию и озеленение всего и вся. Вот и Пётр Андреевич Долгорукий в своём Княжестве не отстаёт, поддерживает Питерский «тренд».

Парилка и растирание мазями довольно сильно помогли моим мышцам, и теперь я уже не «скрипел», не охал, не представлял из себя кряхтящую угловатую корягу, еле-еле переваливающуюся с ноги на ногу. Оттого был не прочь пройтись.

Правда, недалеко и недолго. Аккурат до ближайшей свободной лавочки в том вышеописанном скверике. А так, хорошо: солнышко, редкие белые облачка на небе, легкий ветерок, играющий радостно-зелёными листьями на ветках, травка по краям выложенной тротуарной плиткой дорожки, тень от раскидистой «плакучей» ивы, уберегающая от жары, струи фонтана, расположенного в центре маленькой площади, на краю которой мы с братом расположились.

Его водитель, среднего роста серьёзный такой мужчина в костюме, с телесного цвета гарнитурой, тянущейся из-под воротника к уху… с одноручным мечом на специальной перевязи возле пояса — дикое сочетание. Однако, не мне судить. Тем более, что у него и «оперативная» кобура с рукояткой пистолета нет-нет, да из-за полы пиджака выглядывала. Стоял метрах в пяти от нас, прислонившись плечом к стволу этой самой ивы и скрестив на груди руки, лениво наблюдая за окрестностями… или струями фонтана. Хрен его поймёшь.

Насколько я помнил и понимал, мужик — не абы кто, а один из Дружинников Князя. Одарённый, а значит, и сам имеющий дворянские звание и достоинство. Какой только конкретно ступени именно этот парень? Вой? Гридень? Ратник? Вряд ли, Витязь. Витязь — это уже очень серьёзно. Это уже всего лишь на две ступеньки ниже Богатыря. Но и, вряд ли Гридень, так как Матвей — сам Гридень, от чего и считается Гением Поколения. Не послали бы за ним присматривать кого-то меньшего или равного уровня, чем он сам. Какой в этом смысл? Так что, либо Вой, либо Ратник. Вой — на одну ступеньку выше Матвея, Ратник — на две. С одной стороны, и Воя достаточно для пригляда, с другой — Матвей не простой «барчук», а сын Князя Московского. Так что, вполне возможно и Ратник. Совсем не исключаю такой вариант.

— Как ты, Юр? — меж тем потихоньку шёл наш с братом разговор. — Я слышал, что ты с моста бросился? С твоей-то водобоязнью! Это из-за меня? Из-за нас с Мари?

— Бросился? — хмыкнул на его вопрос я. Не