Олег Борисов - Хейдер. Перечеркнутый герб Ланграссена Страница 34

— Фриддэф, почему ты лишил их разума? Им надо готовиться к схватке, защищать свою жизнь против обученного противника… А они обидами меряются да друг перед другом доказывают, кто орет громче… Словно дети малые… Глупые взбунтовавшиеся дети…

Проснувшееся солнце еще не определилось, поверить ли в пришедшую весну или покапризничать и застыть в небе холодным желтым пятном. Поеживаясь от утреннего свежего ветра, Хейдер поднялся на пологую верхушку холма и внимательно осмотрелся вокруг. Медленно исчезающие темные тени в ложбинах открывали жесткую щетину камыша, в котором легко мог укрыться чужой конный отряд. Вздохнув, «любимец черных богов» пошел искать Форкомма. После бурного ночного выяснения отношений с остальными бунтовщиками можно было пока не опасаться получить стрелу в спину. Но идти на разведку с чужаком вряд ли кто согласится. Надо было попытаться как-то исправить ситуацию с помощью старика.

Долгие препирательства о следопытах и разведчиках прервались сначала на поздний завтрак, потом на ранний обед. Сорвав голос, Хейдер так и не смог убедить неорганизованную вольницу в необходимости срочного переноса лагеря и в создании полноценной патрульной службы. Косясь на бастарда, мужики предпочитали спорить о челобитной королю и перемывать кости наемникам, предавшим своих нанимателей. Казалось, что все силы разросшегося отряда были растрачены на грабежи богатых соседей и рейд на болота. Разбив лагерь в понравившемся месте, люди начали заниматься решением бытовых проблем, уходом за поредевшим стадом и заготовкой дров в крошечном соседнем лесочке. На любые вопросы о защите от латников лорда они лишь пожимали плечами и махали рукой: «На болота они не сунутся… Кому это надо по трясине за нами бегать?!»

Отчаявшись переупрямить крестьян, бастард вернулся к погасшему костру и начал собираться. Когда он уже заканчивал, подошел Форкомма. Старик тащил здоровой рукой охотничий лук и замотанную в тряпицу связку стрел. Хейдер бросил на него косой взгляд и проверил, не оставил ли что-нибудь на истоптанной земле. Потом взял подарок, осмотрел тетиву и буркнул под нос:

— Кто бы мог подумать… Они готовы говорить «нет», лишь бы досадить мне… Раз опасно убить, так будем за дурака держать… А ведь речь идет не обо мне или наемниках… Речь о ваших собственных шкурах…

Бережно придерживая больную руку, Форкомма вздохнул в ответ:

— Чего ты хочешь… Мы ведь не воины, не дружинники… Это тебя учили, как войско водить, как войну вести… А мы спрятались чуть в стороне от ближайшей тропы и надеемся, что беда пройдет мимо.

— Но ведь ты не хуже меня понимаешь, что не пройдет!.. Над лесом какой день вонь от пожаров. Такое не простят и не забудут… Если не можем договориться с упрямыми, давай найдем тех, кто соображает. Охотников, лесников или бывших служивых. Ведь наверняка есть такие, кто не только сарай у соседа может спалить в пьяном угаре… Надо ведь совсем немного: прочесать округу, присмотреть за конными разъездами, найти хорошие тайные места, куда можно перевести людей.

— Боюсь, сегодня никто слушать тебя не станет. Надо, чтобы люди немного отошли, сердцами подобрели… Может, завтра кого найдем…

— Тогда ищи кого-то мне в помощь из твоей деревни. Поедем вместе, чтобы мне в спину не кричали, что бежать собрался.

Старик поежился на ветру, покосился на лениво застывшее над головою солнце и снова вздохнул.

— Чего спешить? Раз никого не видели до сих пор, то и до вечера вряд ли кто сюда сунется… А людей в поиск отряжать — это ведь без отдыха, без обеда… Вряд ли кто согласится… Давай подождем… И чего тебе не сидится…

Но Хейдер не ответил. Замерев, мужчина внимательно всматривался в кусты, густо облепившие один из крошечных холмов на западе. Повернувшись к замолчавшему Форкомме, бастард желчно бросил:

— Дождались… Надо было утром делом заниматься, а не меня жизни учить… Теперь нас вместе сталью другие поучат…

Отряд наемников мчался, не жалея коней. Не достигнув холмов, где собрались крестьяне, поредевшая банда повернула на юг, предусмотрительно стараясь держаться на расстоянии полета стрелы, не рискуя подставляться под выстрелы. Сгрудившись на двух вершинах, жители йортов засвистели и закричали вслед удиравшим бывшим «союзникам». Пока мужики состязались в ругательствах, Хейдер подхватил крошечный щит, забросил за спину мешок и повернулся к удивленному старику. Ткнув пальцем в опустевшие камыши, откуда выскочили наемники, бастард тихо произнес:

— Там не просто конный разъезд. Я так понимаю, что Хаваскатт наткнулся на крупный вражеский отряд, который идет по их следу и который хитрый ублюдок навел на нас. Конница отрежет нам пути к отступлению в глубь болот и подождет пехоту с лучниками. А как подтянут силы, так здесь всех и передавят. Пологие холмы, открытые со всех сторон. Ни укреплений, ни продовольствия на случай осады… Первый же удар, и люди побегут. Коннице останется только пройтись следом и добить тех, кого лучники не пристрелили… Собирайся, Форкомма. Хватай кого сможешь из родных и знакомых, спешно на коней и немедленно уходим. Пока еще можно. Пока еще Кэйрри не заглянула в глаза каждому…

Испуганно оглянувшись, старик заспешил следом за широко шагающим молодым мужчиной.

— А остальные как? Ведь их надо предупредить, надо организовать…

— Поздно, — с глухим отчаянием в голосе ответил Хейдер. — Они снова будут искать в моих словах злой умысел, выпячивать свою независимость и красоваться друг перед другом. Больше трех сотен здоровых сильных мужиков, а толку — ноль! Так толпой и сгинут…

Маленькая группа всадников успела отъехать от холмов вслед за исчезнувшими наемниками как раз в тот момент, когда с другой стороны камышей показался головной конный разъезд армии Гудернара. Широко раскинувшаяся сеть спешно стягивалась к единственному месту на болотах, где сгрудились бунтовщики. Переброшенные ночью пехотинцы уже разворачивали за холмами строй, готовясь к решительной атаке. А далеко в глубине болот двинулись друг другу навстречу засадные отряды, замыкающие кольцо окружения. Холодное солнце равнодушно взглянуло на весело кричащих внизу людей, обреченных на скорую гибель, и спряталось за ближайшее серое облако. За эти дни солнце устало взирать на кровавое безумие. Точку в затянувшейся песне боли и страданий поставит старуха-смерть. Ей не привыкать…

ГЛАВА 5

Грэнэлла, вторая неделя, фьорсгетты

(15-й день 4-го месяца)

Сапоги с хрустом ломали торчащие из снега пучки коротырь-травы. Поднявшись на холм, великий полководец небрежно махнул засуетившейся свите, встал рядом с нахохлившимся лордом Дейста и жадно впился взглядом в ощетинившийся копьями вражеский лагерь. Прикрыв глаза рукавицей, тронутой инеем, Гудернар попытался прикинуть возможное количество окруженных бунтовщиков, не забыв при этом похвалить удачливого загонщика: