Маргарет Уэйс - Драконы Хаоса Страница 34

Я старался говорить резко, чтобы скрыть страх.

Он рассмеялся, вытащил записку из кошелька, швырнул ее мне в лицо и убежал.

Записка содержала в себе указания пути к темнице, где держали мою жену. Она находилась в лабиринте запутанных переходов, составлявших коллекторы Палантаса. Я убрал карту в свой кошелек.

Манор Пепельника. Мне доводилось слышать истории об этом ужасном месте. Поговаривали, что по его землям бродили всевозможные смертоносные твари, охраняющие тайны усадьбы. О самом доме серьезной информации практически не было. Как и сказал гном, воры Палантаса обходили Манор стороной. По их рассказам, там сгинуло не меньше дюжины их товарищей. У меня оставалось менее чем три часа, чтобы найти алмаз и вернуться с ним в Палантас. Я начал было возносить молитву Паладайну, но вспомнил, что его больше не существует. Приходилось рассчитывать только на себя. И, похоже, мне предстояла долгая ночь.

Час спустя я уже стоял перед высокой железной изгородью, окружавшей мрачное поместье. Теперь мне стало понятно, почему только самым отважным (или самым глупым) ворам хватало наглости войти в него. Большая часть магии покинула Кринн, но какое бы жуткое проклятие ни было наложено на Манор Пепельника, оно все еще сохранялось. Мне доводилось путешествовать по многим дурным и опасным местам, но ни одно из них не устрашало сильнее. На другой стороне ждала смерть. И только мысли о том, что произойдет в случае моего провала, заставили двигаться дальше.

Изгородь не стала испытанием — над прутьями ограды нависали ветви. Я вскарабкался на дерево и внимательно осмотрел землю, но это оказалось пустой тратой времени — внутри все было в точности как в джунглях: искривленные деревья, кусты ежевики, переплетения виноградных лоз, отвратительные цветы и высокая трава. Я слышал глухой рык и ворчание — звуки, издаваемые крупным зверем, бродящим в густой листве.

Я прополз по самой крепкой ветви дерева и бесшумно спрыгнул на землю, сжимая меч в руке. Почва была как на болоте — склизкая грязь. С внешней стороны стены ночной воздух был прохладен и сух, внутри же стояла такая жара и влажность, что вскоре я уже утопал в собственном поту, будто меня замотали в мокрое одеяло. Казалось, приходится пробираться через муссонный лес. Меня тошнило от зловония гнили, разложения и омерзительного запаха ядовитых лилий.

Вокруг стояла пугающая тишина. Было слишком тихо. Не было слышно ни единого звука, даже жужжания насекомых и щебета птиц. Мягкое влажное хлюпанье, издаваемое моими сапогами в этом перегное, звучало подобно барабанному бою. Рычание прекратилось. Кто бы его ни издавал, теперь он шел по моим следам. Я постоянно ожидал, что когти некоего дикого зверя вот-вот вопьются мне в спину, но продолжал идти.

Внезапно мне пришлось остановиться. Впереди виднелись темные силуэты.

«Стража», — подумал я, и некоторое время ждал, пока они покинут свой пост. Но ни один из них не шевелился.

Тогда я пополз вперед и понял, что они, скорее всего, никогда больше не пошевелятся. Они оказались каменными статуями. Их было семеро: три человека, два гнома и два кендера. На лицах у всех, кроме кендеров, застыло выражение ужаса. Когда-то они были живы. На них напал…

Василиск!

Из высокой травы по правую руку от меня раздался ужасный рев. Инстинкты предали меня, и я посмотрел в его направлении, прямо в глаза. Мои руки и ноги начали коченеть, стало трудно дышать, а мысли замедлились. Как и все остальные, я начинал уступать ужасному взгляду. Но хотя на это и потребовалась каждая унция силы в моем теле, мне удалось сомкнуть веки. Чары разбились, однако я чуть не ослеп. Я кувыркнулся влево, надеясь скрыться в подлеске. Но удар его огромных когтей распластал меня по земле, открывая три кровавые раны в боку. Боль разбудила мою ослабевавшую волю. Василиск попытался вонзить зубы в мою плоть, но мне удалось откатиться в сторону. К сожалению, при этом пришлось вдохнуть его отравленного дыхания. Мой живот скрутило, когда я с трудом поднялся на ноги. В прошлом, столкнувшись с василиском, я воспользовался бы своей магией, отразил бы его смертоносный взгляд ему же в глаза. Но магия ушла… ушла, когда опустилась Солинари, чтобы больше никогда не взойти. У меня не было иного выбора, кроме как сражаться.

Мои конечности онемели, а скорость реакции замедлилась. Меня мутило от отравленного дыхания зверя, и я не мог смотреть ему в глаза. Я держал меч расслабленной рукой, симулируя истощение. Василиск решил побыстрее закончить этот поединок. Он бросился прямо на меня. Тогда я стремительно перехватил меч обеими руками, поднял его и вонзил в череп василиска, прямо между смертоносных глаз.

Он один раз дернулся и издох.

Василиска практически всегда можно одурачить подобным образом.

Манор Пепельника был самым причудливым обиталищем, какое я когда-либо видел. Из пятиугольного строения вырастали башенки, минареты и фронтоны. Никто не знал, кто построил его; оно появилось много десятилетий назад, во время Войны Копья.

Лорд, называвший себя Пепельником, был человеком, магом, носившим красную мантию и, по слухам, обладавшим огромной чародейской мощью, хотя ему явно недоставало здравого смысла. Он должен был понимать, что исконный владелец Глаза Дракона разыщет его, и не важно, сколько раз Пепельник сменит место обитания.

Долгие минуты поисков ушли только на то, чтобы найти дверь в этом безумном смешении углов, аркбутанов и злобно глядящих горгулий. А когда нашел, мне не удалось ее открыть. Хотя она и не выглядела крепкой, а я не ощущал волшебных замков, удары ногами и кулаками не сдвинули ее с места ни на дюйм. Кроме того, на первом этаже не оказалось окон.

Мне удалось перевязать раны, нанесенные когтями василиска, но бок продолжал болеть. Я ослаб от потери крови.

«Хозяин тейвара заплатит мне за это», — подумал я, снял с пояса моток веревки, привязал к ней «кошку», раскрутил над головой и перебросил через крышу. Якорь приземлился на дымоход, ударившись о крышу с легким звоном, едва различимым даже для меня. Я потянул веревку, чтобы закрепить крюк. Дымоход обрушился, и тот соскользнул вниз. Вторая моя попытка увенчалась успехом — веревка обмоталась вокруг шеи горгульи.

По стене особняка я взобрался на балкон, находившийся примерно в двадцати футах от земли, потом прополз по нему и нашел еще одну дверь. Она открылась легко, слишком легко. Теперь меня приглашали войти. И всем сердцем мне хотелось отказаться от этого приглашения.

Я проскользнул в дверь, задыхаясь от проделанных упражнений. Со лба стекал пот, но времени на отдых у меня не было. Прямо у входа на полу валялся факел, его словно нарочно положили туда для меня. Я зажег его и увидел, что стою в конце длинного коридора. Со стен свисали заплесневевшие гобелены. Я тосковал по своей магии. Чары света обеспечили бы мягкое, непрерывное сияние, столь отличающееся от дрожащего и чадящего пламени факела.