Владислав Выставной - Нет правил для богов Страница 34

– Вот что я вам скажу, господа бродяги, – сказал он. – Предстоит вам дело непростое, такое, что лично себе я ни за что не пожелал бы. Не думаю, что вы с ним справитесь, а потому даже забавно поглазеть на ваши потуги…

– Вы бы не каркали, милейший, а говорили по делу, – сердито сказал Грош.

Заг сверкнул глазом, но продолжил как ни в чем не бывало:

– Ну-ну… Так вот, предстоит вам, счастливчики, потягаться если не силой, так умом и хитростью с лучшими людьми Императора. Может, они и не мудрецы и не стратеги, но преданности повелителю и умению владеть мечами им не занимать…

– Мечами? – переспросил я. – Мы что же, должны сражаться?

Заг скрипуче рассмеялся:

– Куда вам тягаться с имперскими рыцарями? Взять хоть сотню таких, как вы, – лишь больше станет куча молчаливого фарша. Нет, я, конечно, сам не ангел, но и мне не придет в голову предлагать вам драться с ними. Впрочем, этого и не требуется. Отец Себастьян желает совсем другого.

– Уверен – то, что хочет этот человек, ничуть не лучше убийства, – проговорил я.

Грош под столом наступил мне на ногу. Да я и сам понимал, что говорю довольно-таки опасные вещи.

Вор же легко пропустил мои слова мимо ушей.

– В общем, так, – сказал он деловито. – Нельзя позволить Ламберту найти посланницу… Ну, вы понимаете, о какой дамочке я говорю. Ежели он ее найдет – то не должен привести ее в столицу…

– И как же вы себе это представляете, почтенный? – ядовито спросил Грош.

– Мне представлять ни к чему. – Вор зевнул и с хрустом потянулся. – Мое дело – передать вам приказ. И еще кое-что…

На стол с возбуждающим звонким звуком тяжело упал небольшой кошелек.

– Привет от отца Себастьяна, – ухмыльнулся вор. – Любое дело должно быть оплачено. Иначе оно теряет смысл…

– Особенно – грязное дело! – буркнул я, глядя, как Грош с удовольствием подхватывает кошелек.

– Деньги не пахнут! – пересчитывая серебро, заявил приятель.

– Еще как пахнут! – прищурился вор. – Вкусной едой, вином, духами красоток!

– Хорошо сказано, приятель! – воскликнул Грош, пересыпая монеты из ладони в ладонь.

– Вы будете получать столько же при каждой нашей встрече, – сказал вор. – Думаю, денежки будут заставлять вас пошевеливаться и… И напоминать о палачах инквизиции…

– Хм… А вот этого не надо, – сказал я. – У нас прекрасная память…

Вор исчез столь же шустро, как и появился, мы же остались сидеть в самом подавленном настроении.

– Ну, вот… – мрачно сказал Грош, наигравшись с монетами. – Рыцарей нам только не хватало. Знаю я их дворянские замашки!

– Откуда тебе-то знать? – с сомнением спросил я.

– Да так… – туманно сказал Грош. – Воспоминания трудного детства. Начни мы им пакостить – поймают в два счета! И если сразу не порубят в капусту, так слугам скажут. И тут уж неизвестно, что хуже – от меча погибнуть или под кнутами…

Гроша передернуло – видимо, он хорошо знал, о чем говорил.

– И главное – удирать бесполезно, – уныло добавил он. – Они же верхом, а мы с тобой не на темных городских улочках – мигом догонят и за шиворот схватят…

– Верхом… – задумчиво повторил я. – Может, лишить их этого преимущества?

Грош непонимающе уставился на меня.

После чего расплылся в хитрой улыбке.

Эту ночь мы провели с определенным удобством: хозяин харчевни милостиво допустил нас к сеновалу, взяв, прочем, небольшую плату и сопроводив длинным списком условий: куда не ходить, на что не смотреть и чего не делать. Зевая, мы выслушали эти нотации и забылись мертвым сном – наутро нам предстояло приступить к своим негодяйским обязанностям.

Однако выспаться мне не довелось.

Проснулся я посреди ночи от странного тревожного чувства. Выбрался из-под навеса и, поеживаясь, прошел по заднему двору харчевни.

Небо было удивительно звездным и столь красивым, какое можно увидеть лишь над Невендааром. Захваченный зрелищем, я вышел за калитку, к дороге. Всхрапывали хозяйские кони, сонно отзывались свиньи и овцы. Но даже это не могло нарушить величественной картины.

Это таинственное ночное время создает особый настрой – и в душе рождаются необычные стихи и мелодии, каких не придумать при солнечном свете.

Так я и стоял, тихо нашептывая строфы, позабыв о своей незавидной и опасной доле шпиона инквизиции. Я снова был свободным поэтом – и жадно ловил ускользающие минуты…

…Я вдруг почувствовал, что не один под этим прекрасным небом. Не успел даже обернуться, как пространство вокруг меня озарилось призрачным светом, и из-за спины моей тихо выплыла знакомая фигура.

Сердце ускорило бег, и пересохшие губы произнесли в волнении:

– Иноэль…

Это была она – девушка-ангел. Так же, как и я, смотрела она в чудесное и небо.

– Какая красота, – сказала она, счастливо улыбаясь. – Гармония и чистота – то, чего не встретишь в этом, нижнем мире…

Лицо ее подернулось грустью. Она поймала мой растерянный взгляд и улыбнулась вновь – на этот раз ободряюще.

– Тебе не нравится наш мир? – осторожно спросил я.

– Он ужасен… – произнесла Иноэль. – Коварство и ложь, жестокость и смерть – вот что движет обитателями Невендаара…

Иноэль медленно прошлась, сделав круг, и легкие ткани стелились за ней, словно не существовало для них земного притяжения.

– Я знала, что на земле все не так, как там… – она подняла глаза к звездам. – Но действительность предстала еще ужаснее. Даже не знаю, имеет ли право на существование такой больной мир…

В ее словах мне послышалась тоска и… нешуточная угроза. Но тогда я думал совсем о другом. Ведь в душе моей поселились беззаботные светлые сущности, лишающие человека способности рассуждать здраво.

– Прекрасная Иноэль, – сказал я с чувством, – если что-то и должно существовать вечно – так это твоя красота!

Девушка посмотрела на меня с удивлением. В глазах ее сверкнули удивление и насмешка:

– О чем ты, забавный юноша?

С трудом сдерживая в себе восторженные порывы, я заговорил – пожалуй, чересчур страстно:

– Прекрасная посланница небес! Я не знаю, для чего ты сошла на эту землю, но с первого взгляда ты околдовала меня своей красотой. Я шел в эту страну с надеждой найти вдохновение – и даже не ведал, какое счастье огненным вихрем обрушится на меня с небес…

– Одумайся, мальчик! – с грустной улыбкой проговорила Иноэль. – Уж не прокрались ли в твою душу опасные чувства? Это было бы прискорбно: ведь ты – всего лишь смертный…

– О да! – страстно заговорил я, опускаясь на колено и пытаясь поймать подол ее легкого платья. – Я смертный – и это прекрасно, потому что дает мне возможность умереть за тебя…