Святослав Логинов - Черная кровь Страница 34

Усталые, измученные Ромар и Матхи стояли рядом. Колдун глядел в землю; Матхи же, напротив, запрокинул голову, поднял незрячие глазницы к небу, – что видел он ими там?..

Речь начал Бойша. Вождь очень быстро всё понял и не тешил сородичей красивыми сказками.

– Скверно наши дела складываются. Карлики нас за городьбой замкнули, как мы рыбу в затоне замыкаем. Выходить сможем только ночью. Никак ты, Ромар, рассказывал, что ночью эти птицы не видят, – так?

– Дети тура так говорили, – подтвердил колдун.

– Сегодня до заката придётся той водой обходиться, что в домах осталась. Ночью к Великой пойдём. Но допрежь – посмотрим: уйдут диатриты отсюда или нет? Отскочут подальше в степь или кружить вокруг станут? Ежели не уйдут… – лицо Бойши приобрело вдруг донельзя свирепое выражение, ну чисто страшный Жжарг, пожиратель младенцев, – то мы тогда с ними в потёмках-то по-иному говорить станем!..

– Верно, верно, всё верно, да вот только не станут карлики нашей вылазки ждать, – покряхтел Ромар. – Не впервой им с городьбой да частоколами сталкиваться. Уйдут они. И далеко. Знаю я, сколько диатрима эта может за день одолеть. Самому сильному воину не впору. Так что не станут они тут ночью под наши копья подставляться. Даже стражи не оставят.

– Так если они ночами уходить станут – неужто ж пропадём? – крикнул кто-то из охотников.

– Пропасть – не пропадём! – непреклонно отрезал Бойша. – А вот наломаться – наломаемся до кровавого пота. Но всё равно, я так полагаю, что даже если и ускачут карлики далеко отсюда – достать их и там можно. Отправим отряд. Идти будем ночью. А днём – лежать, головы не подняв, и чтоб даже мочились бы и то под себя! – Раздались смешки. – А как стойбище их найдём – дождёмся темноты и покрошим всех!

Речь вождя встретили дружными возгласами одобрения, однако Ромар покачал головой:

– О другом, сородичи, думать надо. Диатриты нам охотиться не дадут, Великая остановилась, рыбы не стало. С чем зиму зимовать станем?

– До зимы с карликами покончить надо! – раздался возглас.

– До зимы! Хорошо говоришь, да только легко ли исполнить будет? Птички их в темноте видят хуже тетери, это верно. Да только, если их всполошить, они всех направо и налево клевать станут, своего от чужого не отличая. Сколько наших тогда поляжет? Вспомните, сейчас заваленных птиц добивали, и то Шукан едва без ноги не остался. А в ночи и нам солнце не светит. И даже если побьём их… Карликов эвон какая тьма привалила. Потеряют они сотню, потеряют две – да только не дорога ли такая киноварь окажется?

Бойша нахмурился:

– К чему это ты, Ромар, речь-то ведёшь? Говори сразу.

– Да к тому, что, может статься, нам отсюда уходить придётся, – тихо, без выражения проронил Матхи. Все так и обмерли.

– Это куда ж нам уходить? – старая Крага, похоже, совсем забыла страх перед шаманом, извечным супротивником женской власти. – Куда?

– Туда, где карлики нас не достанут, – Матхи говорил прежним, лишенным выражения, безжизненным голосом. – На закат. За Белоструйную. Там наши родовичи тоже есть. А как уходить – помыслим. На то вождь у нас и есть.

Бойша хмыкнул:

– Ладно, ладно, то дело несейчашнее. Давайте о неотложном решать.

– Бабы-то, бабы, за калиной ушли! – тотчас вновь запричитала Крага. – Выводить их надо!

– Сказали уже тебе, старая, – разозлился Бойша. – Мне свет Дзара не затмить. Колдуну с шаманом такое тож не под силу. Или ты возьмёшься?

– Ну хоть глаза окаянным отвести! – стонала Крага. – Неужто не сумеете? Матхи, первый раз тебя прошу. Это чародейство мужское! Мне не осилить.

Ромар опустил глаза:

– Надо попытаться… Матхи…

– Я пойду, – вымолвил Таши, шагнув вперед. – Куда они пошли, Крага? За калиной?

– Спятил! – зарычал вождь. – Сказано – за городьбу ни шагу!

– Так ведь бабы там, вождь. – Таши опустил голову.

– Милостью Лара, схоронятся, – проворчал Бойша. – В зарослях отлежатся. Если не полные дуры…

– Так ведь спугаются!.. – не унималась Крага.

Диатриты тем временем оттянулись далеко. Осталось лишь несколько дозорных.

– Позволь, вождь, – Таши опустил голову, но голос его звучал твёрдо и непреклонно. – Позволь… чтобы родичи не говорили…

– Ты это брось! – всполошился Ромар. – Испытание ты прошёл…

Не слушая безрукого колдуна, Крага внимательно поглядела Таши в глаза.

– Ну, коли выведешь… – голос её дрогнул. Таши чуть заметно усмехнулся. Дорогого стоила эта мимолётная дрожь в голосе старой.

Он не стал брать ни лука, ни стрел. Одно копьё, недлинное, но толстое, чтобы выдержало, случись что, весь намах мчащейся диатримы. С такими загонщики идут пугать крупного зверя. Действовать этакой дубиной несподручно, только себя прикрыть, ежели взбесившееся стадо на загонщиков повернёт. Тогда упирай пятку в землю и выставляй вперёд заточенное остриё. Древко удар выдержит, а там как предки пособят. Вот и сейчас – вся надежда на загонное копьё. Как диатримы боевые копья ломают, Таши уже видал. Лучше всего подошло бы, конечно, длинное ратовище, – но когда надо ползти, словно волк, подбирающийся к добыче, оно только помешает.

– Лихом не поминайте, люди, – глухо сказал Таши и, не оборачиваясь, скользнул под нижней плахой заплота. За спиной царило молчание. Даже Ромар не дерзнул остановить своего выкормыша. Знал – не перед людьми, перед собой Таши в долгу. И пока сам не сочтёт, что долг исполнен, – не будет ему покоя.

Таши змеёй скользнул в пожухлую осеннюю траву. Хорошо, высокие стебли кипрея ещё стояли.

Бойша молча смотрел вслед парню. Какой воин; какой охотник… не может род такого терять. Ишь как ползёт – ни одной травинки не шелохнёт. Может, и не заметят супостаты…

Таши полз легко, стелясь пластом, прижимаясь к груди Великой Матери и неосознанно моля: «Не выдай!» Где там эта калина? Не так ведь и далеко. Должен проползти. Только б дурёхи вопить да метаться не начали. Приспичило им пироги заводить!..

Калина тянулась густой полосой по крутояру; в непролазную чащу едва ли сунулась бы по доброй воле хотя бы одна диатрима. Но вот между ягодной порослью и частоколом лежало пустое пространство, где незамеченным проползёт разве что желтопузый уж. Один раз ему повезло здесь пробраться, а как он баб-то назад потащит? А, ладно, хотя бы предупредит, чтоб забились в самую крепь и носов не высовывали. Ему помирать невместно. Уника в порубе ждёт. Ничего, ничего, ночью мы с тобой перемолвимся…

А возле ворот застыл Ромар, и лицо его казалось сейчас страшнее лика самого разгневанного Лара. Матхи осторожно поднял руку; зрячие пальцы пробежали по лицу колдуна.

– Тебе его не прикрыть, – еле шевельнулись губы шамана. – Оставь, не мучайся – его участь в руках Лара. Если Великий Предок захочет помочь своему сыну…