Степан Вартанов - Вирус контакта Страница 34

— Ну и дела, клянусь хвостом моей тетушки! — До Брона лишь теперь дошло, что они с Андреем, пожалуй, очень разные, хоть полиция и преследует обоих. — И хвоста у тебя нет…

Брону вдруг стало до слез жалко этого несчастного пришельца.

— Ты не расстраивайся, — сочувственно сказал он. — Я же помогу тебе пройти к твоему кораблю.

— Пойдем на юг?

— На юг не выйдет. Там город, а это нам с тобой в данный момент ни к чему. Пойдем на восток, вдоль реки. Справа будет болото, но, по-моему, по берегу моря его можно обойти. Ну, в общем, там видно будет.

— Топайте, топайте! — неожиданно раздался у Андрея под ухом тоненький писк. — Все равно не дойдете.

Андрей и Брон как по команде вскочили на ноги и завертели головами, пытаясь обнаружить источник звука.

— Хи-хи! — пискнул голос, и тут Андрей увидел: из густой травы на него смотрел мышонок, ярко-рыжий, словно нарисованный светящейся краской.

Несколько секунд Андрей таращился на мыша, а затем перевел взгляд на Брона. Контрабандист вовсе не выглядел удивленным — зато он был очень зол.

— Так! — произнес он тоном, не сулящим ничего хорошего. — Это еще зачем тут?!

— А что? — нахально спросил мышонок.

— Кто это? — задал вопрос Андрей.

— Это? — презрительно переспросил Брон. — Трепы. Надоеды.

— Сам ты!.. — обиженно заявила рыжая мышка.

— Миражи, — продолжал Брон, не обращая ни малейшего внимания на эту реплику. — Это чей-то сон, или отходы производства, или просто злая шутка…

— Сам ты отход!!! — завопил Рыжий.

— Я вот тебя сейчас развею! — зарычал Брон. — А ну брысь отсюда!

Угроза его, видимо, напугала даже непримиримого Рыжего. Он втянул голову в плечи и забормотал жалобно:

— Ну чего… Ну ладно… Ну возьмите… Я же не помешаю…

— Что значит — миражи? — прервал этот странный диалог Андрей.

— Он прав, — вздохнул Рыжий. — Мы отход. Когда кто-то занимается магией, получается отход. Мы никому не нужны.

— Что же ты замолчал? — поинтересовался Брон. — Продолжай, пожалуйста! Расскажи, как вас гонят из городов, как ваши собратья покрупней путаются под ногами, стоит только выйти за околицу, а кто покрупней, те не прочь и закусить случайным прохожим?!

— Сегодня утром, — продолжал он, обращаясь к Андрею, — всплыл один такой рядом с моей лодкой. Хорошо, хилый оказался, а то мы бы тут… не разговаривали. Их же все презирают!

— Почему? — спросил Андрей.

Брон был удивлен:

— Откуда я знаю, почему? Презирают, и все. Традиция такая. Да и глупые они все.

— Сам ты!!! — Возмущение Рыжего не знало границ. — И вовсе мы не! И вовсе! На том материке нас и из городов не гонят! Вот!

— На том материке? — заинтересовался Брон. — Что ты знаешь о том материке?

— Глюк один рассказывал, — сказал Рыжий. — Летающий. А может, не глюк, а треп. Трепался слишком много. Или свист… Хотя какой он свист, — подумав, добавил он. — Глюк он, точно. Или треп…

— Видал?! — весело осведомился Брон. — Я же говорю — глупые. И этот еще ничего, не из самых худших. А в основном они двух слов связать не могут.

— Ха! — независимо произнес Рыжий и гордо отвернулся.

Брон иронически хмыкнул.

— Это еще что, — задумчиво повторил он. — А то порой такое встретишь! — Он оживился и, бросая порой взгляды на неподвижный пока узор травинок, принялся рассказывать, как год назад отправился за город порыбачить. В лагерь, значит, рыболовов.

— Надо сказать, — пояснил он, — что всей этой нечисти в городе нет. Собственно, мы только для того и живем вместе, а не где попало, что в городах от них проще защититься. Наложили заклятие — и все. Ни одна гадость в город не пролезет.

„А ведь верно, — подумал Андрей, — им города вроде и ни к чему. Если каждый сам себе завод. Остается только угроза извне“.

— Так вот, — продолжал Брон, — прихожу это я в лагерь и вдруг замечаю, что рыбачки на меня как-то косо посматривают. Оглянулся — великий коготь! — воробей. Жирный, гад, с тебя ростом. Стоит вот так, на расстоянии шага, и смотрит, стервец, виновато. Не виновато даже, а… Застенчиво, что ли. Я туда — и он туда, я оттуда — и он за мной. Хотел его развеять — сил не хватило, крепкий попался, гад, вот как. Так и ходил я с ним, и делал вид, что — упаси боже! — не мой это воробей и вообще я тут ни при чем…

— Ты имей в виду, — предупредил Брон, — это в городах их нет, а тут полно. Так что, если встретим… Н-да…

Возникла пауза, которую нарушил Рыжий.

— Ну чего? — жалобно произнес он. — Возьмите, а? С собой? Скучно же…

Андрей вопросительно посмотрел на Брона:

— Может, взять?

Тот пожал плечами:

— Да пусть идет. Мне жалко, что ли? Не принято это только, а так… Еды ему не надо… пусть…

Плот несло мимо низкого, почти вровень с водой берега. Прямо из воды поднимались деревья и цеплялись друг за друга воздушными корнями, смыкали кроны где-то высоко над рекой. По сути дела, река текла в болоте.

Андрей взял шест, вернул плот на стремнину и снова лег. Они плыли уже третий день, с ничтожной скоростью, но плот не желал двигаться быстрее, а на берег, после нескольких неудачных попыток, было решено не выходить даже ночью.

Брона вся эта идилия, похоже, не интересовала, и каждую свободную минуту он использовал для сна. Брон чувствовал себя неуютно. Он боялся — боялся плота, боялся гукающих в чаще голосов, боялся полиции, неотступно висящей у них на хвосте.

Боялся он, что компания трепов, плетущихся за плотом по обеим берегам реки, подослана полицией и что плывущий чуть впереди надоеда их потопит. Настоящих птиц и зверей почти не было видно, хотя до путешественников и доносились иногда звонкие птичьи трели, а то и далекое рычание. Живые летучие мыши у полиции давно кончились, и они теперь выпускали на беглецов гигантских глюков.

Но больше всего Брон боялся воды — он не умел плавать. То ли дело контрабандистская быстрая лодочка, там и захочешь — не утонешь. Но плот!

Что же касается Рыжего, то он являл собой прямую противоположность Брону. Рыжий не унывал. Он кидался камешками в мерзких полицейских глюков. Он вступал в длинные оскорбительные дискуссии с бессловесным надоедой — после каждой такой дискуссии тот исчезал и часа два не появлялся. Наконец, он рассказывал Андрею об устройстве мира, в который его занесло.

И именно он, выслушав печальную повесть о причине, вызвавшей аварию корабля, разъяснил Андрею, что в рубку проник треп, а заодно и поведал, как следовало этого трепа развеять, если, конечно, у Андрея были бы когти и хвост.

Даже недолюбливавший Рыжего Брон в конце концов перестал смотреть на него косо и перенес все свое неудовольствие на реку.