Кристофер Сташеф - Шаман Страница 34

Лукойо не отрывал глаз от Огерна. Он весь напрягся, дрожал, он не мог поверить в собственное счастье.

— Да ладно, неужели я делаю тебе такое уж выгодное предложение? — негромко пошутил Огерн. — Да и кровь свою с нашей ты уже смешал на поле брани. Так ты хочешь этого?

— Всем сердцем хочу!

— Тогда это произойдет.

Кузнец-великан встал, улыбнулся, наклонился и пожал руку Лукойо.

— Когда мы вернемся на свою землю и отстроим заново нашу деревню, мы примем тебя в племя, как подобает. Но в наши сердца мы тебя уже приняли, Лукойо. Доброй тебе ночи.

Огерн ушел, но полуэльф еще долго не мог заснуть. Он сидел, не в силах поверить собственному счастью, он мечтал о радостях семейной жизни и отчаянно пытался прогнать страх — привычный страх перед надеждой на лучшее, боязнь того, что стоит ему поверить в хорошее, как это хорошее тут же у него отнимут. Поэтому, когда уснул, а потом проснулся от сердитых и встревоженных криков, от звона железа и бронзы, он даже не удивился.

Лукойо проверил, на нем ли пояс с ножом, схватил лук и колчан со стрелами и выбежал в ночь, озаренную пылающими кустами. Отовсюду неслись крики:

— Клайя! Клайя!

— Они вернулись! Их еще больше!

— Они привели еще клайя, и с ними их повелитель!

Лукойо только успел выпрямиться, как на него тут же кто-то налетел и повалил на землю. Лукойо покатился — злодей вместе с ним. Совсем рядом с лицом полуэльфа щелкнули острые зубы. Лукойо поспешно выхватил из-за пояса нож и ударил. Алая борозда рассекла человеческую щеку и шакалий нос. Чудовище взревело, отскочило в сторону. Разгоряченный видом крови, Лукойо бросился ему вслед и увидел, что тварь улизнула между двумя своими сородичами. Эти, оскалив зубы и нацелившись копьями, шли прямо на Лукойо.

Лукойо отступил на несколько шагов, зарядил лук и выпрямился, готовый пустить стрелу. Клайя растерялись и замерли. Лукойо пустил первую стрелу, она попала в грудь одному из клайя — тварь взвизгнула и упала. Он зарядил еще одну — второй клайя предпочел убраться.

Пылая гневом и радостью победы, Лукойо развернулся, ища глазами нового врага…

Но тут огромная рука отбросила его в сторону так, словно он был веткой на дереве. Когда Лукойо упал, в ушах у него загрохотало. Громом прогремел жуткий голос, крикнувший что-то басом на непонятном языке, больше похожем на лай, чем на речь. Ошеломленный, напуганный, Лукойо увидел великана, вдвое выше человека, шагавшего туда, где стояли Огерн и Манало. Великан по пути колотил в равной мере и клайя, и бири, расшвыривая их ручищами. Отлетавшие от него ударялись спинами о деревья и без сил опускались наземь.

Один из таких ударов достался Эллуэре.

Она стояла, храбро сжимая в руке копье и, целилась в великана… но вдруг, запрокинув голову, она полетела по воздуху, ударилась о ствол старого дуба и сползла на землю — горстка светлых волос.

Лукойо закричал.

Закричал, натянул тетиву и пустил стрелу. Стрела угодила в плечо великана. Но он этого как бы и не заметил. Как ни в чем не бывало он продолжал шагать через поле боя.

Лукойо обезумел. Он принялся выкрикивать всякие непристойности, он бегал вокруг великана, рубя и коля направо и налево, не обращая внимания на то, кто перед ним — люди или чудища. Он и сам сейчас превратился в полузверя. Обогнав великана футов на двенадцать, Лукойо выпустил стрелу, он целился в глаз. Стрела попала щеку. На этот раз выстрел вышел для великана чувствительный. Он взревел, и его красивое лицо исказилось гримасой ярости и боли. Не успел Лукойо перезарядить лук, как великан был уже рядом с ним и нанес полуэльфу такой мощный удар, от которого тот пребольно стукнулся о ветку вяза. У Лукойо потемнело в глазах. Поборов боль, он встал на ноги и увидел всего лишь в десяти футах от себя круг шакалов, внутри которого стояли Огерн и Манало. Огерн что-то кричал. В обеих руках он сжимал мечи и убивал любого клайя, который осмеливался подойти к нему поближе. Большинство тварей отступило, выставив перед собой копья. Они боялись приблизиться к здоровенному охотнику. Один за другим бири пробивались к своему вождю — те из них, которые были еще живы. Манало всем раздавал железные мечи — он один за другим вынимал их из-под плаща. Это было так чудно, что, несмотря на ужас положения, у полуэльфа мелькнула мысль, что столько мечей мудрец сам бы ни за что не унес.

Лукойо тоже не отказался бы от меча. А его стрелы могли бы настичь тех клайя, которые осторожничали и не подходили близко к Огерну. Лукойо бросился было бежать к бири, но ноги не послушались его, а один из клайя, решивший получить легкую добычу, прыгнул к полуэльфу, радостно повизгивая. Лукойо поддел тварь ножом снизу вверх. Шакал повалился навзничь, подвывая от боли и истекая кровью. Тут же забыв о нем, Лукойо поплелся к Огерну, по пути в меру сил орудуя ножом. Дважды его задевали копья клайя, но в последнее мгновение он ускользал от удара и получал только царапины. От ударов же, наносимых лапами, Лукойо катился по земле. Однако эти удары посылали его в нужном направлении — к кругу друзей, под защиту бири.

Но первым до них добрался ульгарл.

Глава 11

Ульгарл добрался до них первым. По крайней мере подошел к бири очень близко. Он зарычал, размахнулся, и из его согнутой чашечкой ладони вдруг вырвалось пламя, устремившееся к Манало.

Мудрец выхватил из-под плаща еще один меч — на этот раз медный, испещренный странными рисунками. Он выкрикнул несколько слов, которые бири не поняли, и взмахнул мечом, как бы отсекая пространство между собой и ульгарлом. Огонь описал дугу, ударился о невидимую преграду, рассыпался искрами и охватил созданную ульгарлом шаровую молнию. Послышался громкий, резкий треск, огонь взревел, взметнулся почти до неба и помчался к ульгарлу. Великан, тревожно вскрикивая, попятился. Пламя опало. Ульгарл зарычал и снова шагнул к мудрецу.

Но Манало не терял времени даром. Он что-то пел и делал руками такие движения, будто бы поднимал с земли горстки зерна. Вдруг по земле прямо к ногам ульгарла поползло множество змей. За первым десятком — второй, третий… змеи становились все толще и толще. Они оплетали ноги великана, вползали по ним. Ульгарл топал ногами, сердито рычал. Нескольких змей ему удалось растоптать, но остальные упорно ползли вверх и стягивали свои кольца.

В ярости великан прокричал собственное заклинание, и змеи растаяли как весенний снег в тенистой котловине, куда неожиданно заглянуло солнце.

Однако Манало продолжал петь. Теперь руки его гребли воздух, подобно лапам крота. Земля прямо под ульгарлом загудела и вдруг расступилась. Гневно крича, изумленный великан провалился в яму, которой мгновение назад на этом месте не было.