Ирина Шевченко - Наследники легенд Страница 34

- Зачем? - подозрительно зыркнула она на меня. В людском облике глаза у нее, насколько можно было рассмотреть в свете луны, были серыми, но такими же настороженными.

- Хочу убедиться, что с тобой все в порядке, и ты не потеряешь сознания по дороге.

- Со мной всё в порядке.

Я не сочла это отказом и пошла рядом с ней.

Парни всё же послушались и ушли, мы не встретили их не за камышами, как я думала, ни дальше по дороге - умею я быть убедительной. Хотя, если честно, была уверена, что Ил захочет знать, что с его несостоявшейся жертвой.

- Мой муж не хотел причинить тебе зла.

- Я слышала, - Авелия пряталась от меня за упавшими на лицо волосами.

- Он думал, тебе нужна помощь…

- Я же сказала, что слышала, - бросила она раздраженно. - Забудь.

В деревне перегавкивались собаки, но стоило Вель ступить на улицу, как они затихали, успевая издать короткий предупреждающий лай, который подхватывали в соседних дворах - через пять минут над домами повисла абсолютная тишина. Звери чувствовали сильнейшего и предпочитали не нарываться.

- Я сплю тут, - девушка показала на дом за высоким забором. - Всё, ты меня провела.

- Зайду с тобой. Хочу глянуть на твой шрам при свете.

Я намеренно говорила резко, показывая, что я тут старше и главнее, чтобы ей не пришло в голову спорить. А на деле не хотела оставлять ее одну. Показалось, что это будет неправильно, после всего, что с ней сегодня произошло. Хорошо было бы, если бы Вель делила комнату с какой-нибудь подружкой…

Но нет, не было ни подружки, ни даже комнаты. Дом был большой и небедный: каменный, крытый не соломой, а черепицей, со стекленными окнами. А для постоялицы нашелся лишь приземистый сарайчик в углу двора.

- Свечек у меня нет, - предупредила девушка.

- И не нужно, - я впустила в приоткрытую дверь яркий шарик белого света.

Тесное помещение было в какой-то степени уютным. Пол устлан душистым сеном, постель - то же сено, под старыми потертыми простынями, на окошках под потолком - ветхие занавесочки. Вместо стола покрытый цветастым платком табурет, а на нем, в надтреснутом кувшине, букетик полевых цветов. Ни дать, ни взять - девичья спальня. Стало так тоскливо…

- Приляг, я посмотрю шрам.

Девушка послушно растянулась на импровизированной кровати и задрала рубашку. За несколько минут рубец успел стать плотнее и побелел, и припухлость вокруг спала.

- Всё? Теперь уходи и забирай свой фонарик, я буду спать, - она напоказ зажмурилась. - И скажи своему мужу, что я не приду ночью его убивать, пусть не волнуется.

- Дурочка, - улыбнулась я. - Если он и волновался, то за тебя. Что ты вообще делала в воде?

- Плавала.

- Лицом вниз, изображая утопленницу?

- А что, нельзя? - она открыла глаза и оскалилась. - Как хочу, так и плаваю.

Маленькая волчица злилась, и, кажется, я догадывалась почему. Кто-то, вопреки ожиданиям, не задержался, что бы узнать, как она. Похоже, Сэл и впрямь зря беспокоился: если у Ная и было что-то с этой девочкой, то он не придал этому значения. И не заметил, что разбудил в ней не только зверя.

- Всё, уходи, - повторила Вель.

Я развернулась к двери, но остановилась, поняв, что смутило меня, едва я сюда вошла: сквозь терпкий аромат трав пробивался совсем другой запашок, еле-еле уловимый, но, тем не менее, неприятный.

- У тебя тут мышь сдохла. Или крыса.

- Нет здесь никаких мышей, - девчонка отвернулась к стене, давая понять, что не намерена больше со мной разговаривать.

- Странно, я думала, у оборотней хороший нюх.

Источник непонравившегося мне запаха был где-то в углу, там, где стоял накрытый рогожей сундук. Я подошла к нему, взялась за уголок ткани…

- Не трогай!

Поздно. Я несколько раз моргнула, убеждаясь, что мне не померещилось, и глубоко вдохнула, прогоняя приступ тошноты. Нет, не от запаха, он едва чувствовался. Но аккуратно разложенные на широкой деревянной крышке человеческие уши - сами по себе хороший повод распрощаться со съеденным за ужином.

- Их нельзя всё время держать в мешке, преют, - мгновенно оказавшаяся рядом Авелия выдернула из моих негнущихся пальцев рогожку и снова накрыла… это.

- Ты их… собираешь?

Прав был Арай, странностей у его бойцов хватает. И у этой конкретной особы их с лихвой.

- Мне нужно.

- Для чего?

Сотня отрезанных ушей. Может, больше. Ожерелья из них делать, что ли? Себе и всем своим друзьям? Правда, не похоже, что у нее так много друзей.

- Нужно. И… уходи…

Бред какой-то. Я вдруг подумала о Ларе. Представила, что это моя дочь, повзрослевшая и потерянная, живет деревянном сарайчике под кривой липой, спит на накрытом тряпками сене и хранит рядом с этой убогой постелью страшные сувениры войны. Сердце сжалось, а оставленный на миг без контроля светящийся шарик погас. В воцарившейся темноте слышно было, как шмыгнула носом маленькая лучница.

- Вель? - я нашарила ее руку, но холодная ладошка тут же вырвалась. - Зачем тебе эти уши?

Зашуршала сухая трава - девчонка вскарабкалась на лежанку.

- Вель?

- Мы жили в лесном поселке, - голос был сухим и бесцветным. - Охотники с семьями, всего пятнадцать дворов. Была одна корова и четыре козы на всех. А еще куры. Керы были: один у старосты, и два общинных тягача - их запрягали в повозку, когда ездили в Галаэ… Отец умер еще за лето до того от моховой лихоманки, а с вдовьей доли жить было не сытно, вот я и стала в лес ходить. Сама, потому что другие охотники меня не брали. Потому что… потому что девчонка. Но мне и без них неплохо было: я тропки знала, следы читать могла. Хватало. В тот день как раз двух зайцев принесла… Принесла, а уже некому. Пока меня не было, пришли имперцы… или йорхе… Йорхе - не только имперцы, всякие бывают, даже проклятые гитаэлле среди них есть. Пришли и убили. Всех. Скот увели. Кур порезали. Мамино колечко забрали, а оно и не золотое было - просто желтенькое… А еще уши отрезали. Всем. У нас остроухи-полукровки были, пять семей. Но они всем отрезали, даже людям. Даже детям…

Чем дольше она говорила, тем труднее ей было сдерживаться, в голосе то и дело проскакивали плаксивые нотки, совершенно детские. Да и я чувствовала, что из глаз вот-вот потекут слёзы - отвыкла я за последнее время от войны с ее бессмысленной жестокостью, даже слушать тяжело.

Авелия перевела дух и продолжила:

- У нас жили хорошие люди, я знаю. После смерти они не пошли во Тьму, их забрали ауры в свои сады. Там хорошо: тепло и не нужно самим добывать еду. Цветут красивые цветы, и играет музыка. И ауры поют. Говорят, нет ничего прекрасней, чем пение ауров… А они там без ушей. Как они будут слушать ауров без ушей? Вот я собираю для них… Собрала. Только теперь нужно вернуться и каждому в могилку положить. Это далеко. Арай сказал, может, к осени в тех местах будем. А уши в мешке преют…