Виктор Кувшинов - Пирамиды астрала Страница 34

Слава с Ташей были в комнате и готовились принять бой.

— Как ты думаешь, успеют Женя с Федей организовать «поездку»? — иносказательно спрашивала девушка.

Приятель улыбнулся и ответил:

— Кажется, успели! — И продолжил уже для меня:

— Какое-то чувство говорит мне, что мы не одни.

Я отлепился от Славки и пошел на контакт с Ташей, транслируя ей те же мысли: «Я с вами! Все в порядке! Я готов!» Таша среагировала гораздо сильнее. Она замерла, прислушиваясь к себе, и прошептала, улыбаясь:

— Спасибо, Жека! Я чувствую тепло твоей поддержки. Понятно — ты с нами. Но сейчас цепляйся к Славе и плыви с ним на собрание.

Уже громче, обращаясь к Ярославу, она сказала:

— Он с нами, я это тоже чувствую. Иди, все будет в порядке!

Они встали, чмокнулись и вышли из комнаты.

Я благополучно болтался за Славкиной спиной, пока он шествовал по коридору. Мой поводырь постучался в кабинет начальства и открыл дверь. В комнате сидели двое мужчин. Один в возрасте, солидный и седой дяденька в очках, Славкин шеф, Евгений Витальевич Корюхов. Второй, среднего возраста мужчина, обладал властным и твердым лицом, выдающим его принадлежность к организованным, с армейским порядком структурам. Одет он был безлико: в стандартный серый костюм, как, наверное, и положено особисту. Пока все представлялись, я подскочил к Славкиному шефу и пристроился у него за спиной. Прилипая к нему, я старался только подслушивать и не фонить своими мыслями, чтобы «клиент» не замкнулся в себе. Мысли у Евгения Витальевича скакали с одной на другую, и сначала было трудно сориентироваться. Между тем собеседники уселись вокруг шефского стола, и особист непринужденно начал беседу:

— Ярослав Иванович, я попросил Евгения Витальевича о встрече с вами для того, чтобы обсудить обстановку в науке в целом и в нашем институте в частности, в особенности с позиции безопасности и защиты авторских прав. Вы знаете, при нынешней открытости страна потеряла огромный научный потенциал в виде высококлассных специалистов и научных разработок.

— Ну, я думаю, это следствие неравномерного распределения финансирования, когда деньги тратились на реактивы и оборудование, но не на людей, работающих в науке. Вот и разбежались все, как только двери открылись, — саркастически улыбаясь, заявил Слава.

— Вы правы, но лишь отчасти, — продолжил особист. — Вы помните, был период, когда денег не хватало ни на что, и люди разъехались просто потому, что не было возможности даже работать. И это их право. В нынешней обстановке мы не можем никому запрещать распоряжаться своей судьбой, но… пока это не идет вразрез с интересами государства…

В это время я «читал» мысли Славкиного шефа: «Ох и жучила! С ним надо держать уши востро. Этак ласково загнул! А концовочка-то из старого, до боли знакомого репертуара. Что же ему надо? Заставил вынюхивать все, связанное со Славиной работой, спрашивал о его отношениях с Наталией и с этим его приятелем Евгением. Чего он там накопал? Жаль ребят, если на них СБ хоть что-нибудь повесит. Да еще этот дурацкий прошлогодний случай с наркотиками…» Я понял, что в голове Евгения Витальевича ничего полезного не подслушаю и перешел к особисту. В это время беседа плавно перешла на злободневные темы.

— Сейчас, Ярослав Иванович, складывается обстановка, когда наши сотрудники и студенты часто выезжают за границу. Поэтому обостряется вопрос о приоритетах прав и утечке информации… — начал длинную лекцию борец за права государства.

Прослушав лекцию особиста, Слава якобы вынужденно согласился:

— Вы умеете обосновывать свои позиции. Но чем же тогда отличается положение современного гражданина от старого совкового товарища?

Пока особист, надо сказать, с немалым успехом аргументировал свои и государственные позиции, я пытался прочитать его мысли «между строк». Сначала он вел активную полемику с Ярославом, и промежуточных мыслей почти не проскакивало. Но затем он скинул разговор на Славку с его шефом, заставив их обсуждать возможные новые разработки в лаборатории и как они могли быть защищены. И вот тут-то мне наконец повезло.

Слушая обсуждение внутрилабораторных проблем, особист раздумывал: «Чушь какая-то! И чего Колян так напрягает? „Последи за ребятами в этой лаборатории. У них что-то назревает. Они чего-то там придумали!“ Если бы не старая дружба, послал бы его с этими экстрасенсами и гадалками куда подальше. Подставит еще меня перед начальством — как потом выкручиваться буду? Ему хорошо — сидит себе в ведомственной фирме. Это тебе не ФСБ. Все шито-крыто, никто ничего не знает. А я на виду. Не дай бог, кто обратит внимание на личный интерес!»

«Так, значит, это не СБ. Уже лучше, — сообразил я. — А этот Колян, наверное, бывший сослуживец по КГБ, и работает на частную фирму, а ту, естественно, интересуют новые разработки. Информация, похоже, идет прямо от паранормалов. Вот и смейся теперь над экстрасенсами. Получается, что КГБ столько лет с ними работало, а народу голову дурили, что это все полная лабуда, недостойная советского человека — истинного материалиста-атеиста. Почему же „оттуда“ не пошли на прямой контакт с нами, а попытались влиять через экстрасенсов и темные организации? И кто эти они?» Одно успокаивало, у особиста явно не было никакого компромата, кроме бреда каких-то оракулов. И это, пожалуй, раздражало его самого еще больше, чем нас.

Беседа тем временем подходила к логическому концу. Особист выразил надежду на взаимопонимание и тесное сотрудничество на благо Родины. На что Слава сдержанно пообещал присматривать и держать в курсе, а его шеф светился от удовлетворения удачно сложившейся беседой. Затем Ярослав ушел, а административники продолжили держать совет. Славкин шеф еще раз пообещал и заверил, что он «всей душой и с энтузиазмом». А безопасник, видимо не нащупав ничего подозрительного, с явно выраженным безразличием ответил, что он «всегда и во всем» готов оказать почти братскую помощь, так что шеф может рассчитывать на продолжение сотрудничества.

«Ай да Славка, ай да молодец! Недаром его всяким психологиям и психотерапиям учили. Как он изобразил не только легкую брезгливость к СБ, но и вынужденное понимание их интересов! Ровно столько, сколько высказал бы человек, которому нечего скрывать. Если бы он ударился в критику или открытое лизоблюдство, особист сразу встал бы в стойку, как гончая, взявшая след. Но ему не было дано ни одной зацепки, чтобы усомниться. Кстати, это не мешает мне все-таки еще раз проверить мысли особиста!» — сообразил я и продолжил «прослушку».

«Господи! На что я трачу время? — думал работник безопасности, уходя из кабинета. — Надо позвонить Коляну и послать его куда подальше. Подставляет меня почем зря. Только звонить надо с мобильника, а то наши же и прослушают. Да и по нему не разболтаешься». Мой «подопечный» набрал номер на телефоне.