Елизавета Абаринова-Кожухова - Искусство наступать на швабру Страница 34

– A, это вы, мадам Чаликова! Прекрасно...

– Во-первых, не мадам, а мадемуазель, – резко перебила Надя. – A во-вторых, с кем имею честь?

– Не узнаете? – с угрозой вопросил голос в трубке.

– Ну почему же, узнаю, – спокойно ответила Чаликова. – Здравствуйте, профессор. Как успехи на насекомом фронте?

– Что вы мне подсунули?! – зарычал телефонный собеседник.

– Как что? – неподдельно удивилась Надя. – Только то, что мне всунул ваш Петрович. A что, что-то не так?

– Шифры оказались недействительны. Неужели Петрович нас так наколол?

– Очень вам сочувствую, – искренне откликнулась Надя.

– Дирсу я подтирал вашим сочувствием! – взбеленился "профессор". -Учтите, мы церемониться не будем. Всех замочим – и вас, и Петровича, а за компанию и Дубова со Cтолбовым! – В трубке раздались короткие гудки.

– Кто звонил? – оторвался Дубов от золотых запонок.

– Наш старый друг, профессор Oльховский, то есть "черный полковник" Берзиньш. Они с Антониной Степановной тоже побывали в Цюрихе и остались очень недовольны. Да, так что же запонки? Если не считать того, что они пахнут кровью.

Василий сложил лупу и засунул ее во внутренний карман:

– Трудно что-то сказать. Ими пользовались совсем недолго – даже мелких царапин я не обнаружил. Известно только, что имя и фамилия их хозяина начинались с букв "Н.К."

– Ну, это я и сама заметила, – усмехнулась Надя.

– Ну, бог с ними, – махнул рукой Дубов. – Главное, что "сладкая парочка" вновь в Кислоярске.

– И мы будем ее ловить? – В голосе Нади заслышались романтические нотки.

– Будем! – решительно заявил Василий.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ. ЧУЖИЕ ПИСЬМА

Визжа покрышками, к кафе "Кислоярочка" лихо подкатил роскошный черный "Мерседес" со слегка затемненными стеклами.

– Вот он, – шепнул невзрачного вида господин своей соседке по столику, даме из числа тех, кого называют "роскошная женщина – мечта поэта". Дама кивнула, нервно отпила глоток кофе и не глядя закусила булочкой.

Через минуту в кафе вошел хозяин "Мерседеса". Гляделся он совершенно подстать своему автомобилю: мешковатый малиновый пиджак с несимметрично торчащими из карманов "мобильником" и пейджером, тяжелая цепь из дутого золота прямо поверх костюма, а на пальцах – не менее дюжины огромных перстней с бриллиантами, рубинами и изумрудами.

Невзрачный господин подобострастно помахал рукой, и перстненосец не спеша, вразвалочку двинулся к их столику, небрежно поигрывая огромным золотым брелоком в виде черепа и костей, вдетых в "мерседесовскую" эмблему. В другой руке он нес вместительный черный "дипломат".

– Ну, блин, здравствуйте, – пробурчал он, приземлившись за столик. -Значит, продавец – вы?

– Я, я, – закивала дама.

– Ну вот, я вас свел, а дальше договаривайтесь сами, – вдруг засобирался невзрачный господин. И, понизив голос, напомнил даме: – Не забудьте, десять процентов.

– Товар при себе? – отрывисто спросил человек из "Мерседеса", когда они остались вдвоем.

Вместо ответа дама извлекла из сумочки невзрачный сверток:

– Тут все десять. Будете проверять?

– Да зачем? – махнул перстнями покупатель. – У нас, у бизнесменов, все, в натуре, на доверии. – Пакет исчез под малиновым пиджаком. – А это вам. – Бизнесмен сдвинул недопитые чашки и положил на стол свой "кейс".

– Сто тысяч? – с замиранием сердца спросила дама.

– Как одна копеечка, – ухмыльнулся покупатель. Приоткрыв "дипломат", он продемонстрировал даме содержимое – десять пачек стодолларовых банкнот. – Будете пересчитывать?

– Да нет, я вижу, что все на месте, – быстро проговорила дама, заметив краем глаза, что публика из-за соседних столов проявляет повышенный интерес к "кейсу". Да и за окном совсем некстати прогуливались двое милиционеров...

– Ну как, по рукам? – оторвал бизнесмен даму от созерцания вожделенных пачек.

– Ах, да-да, – поспешно проговорила дама. – Только я совсем не подумала, как все это унесу...

– Да берите вместе с чемоданчиком, – захлопнул "кейс" бизнесмен. -Дарю на память. К тому же я на вашем товаре такую "капусту" наварю, что вам и не снилось... – Заметив, как передернулось лицо у дамы, он великодушно добавил: – Ну, если что, так я в натуре к вашим услугам.

– Буду иметь в виду, – буркнула дама, бережно, будто дитя, принимая "дипломат".

– Вас подвезти? – галантно предложил бизнесмен.

– Нет, благодарю вас. Я живу рядом, за углом.

С этими словами они вышли из кафе, покупатель укатил на своем шикарном "Мерседесе", а дама, стараясь не выдавать волнения ни походкой, ни взглядом, свернула за угол – она действительно жила на соседней улице.

Едва счастливая обладательница чемоданчика переступила порог своей квартиры, как ее облик изменился до неузнаваемости: даже не закрыв входной двери, она дернула крышку "дипломата", и зеленые пачки разлетелись по полу.

– Вот они вы, вот вы, мои милые, мои родные, – радостно проурчала хозяйка. Подняв с пола одну из пачек, она нетерпеливо сдернула ленту...

В дверь постучали. Василий Дубов привычно смахнул со стола в шуфлятку какие-то бумаги и, приняв позу роденовского Мыслителя, крикнул:

– Входите!

Дверь раскрылась, и в кабинете частного детектива появились Владлен Серапионыч и незнакомая Василию дама, которую доктор бережно вел под руку.

Дубов с привычной галантностью выскочил из-за стола и пододвинул гостье стул.

– Благодарю вас, – чуть слышно проговорила дама и поспешно опустилась, будто упала. На соседний стул присел Серапионыч.

– Вот, Василий Николаевич, это и есть моя пациентка, о которой я вам давиче говорил, – сообщил доктор. – Поэтесса Софья Кассирова. – Дама чуть кивнула. – Просит вас отыскать сбежавшую рифму. Шучу.

Дубову стоило немалых усилий отразить на лице любезную улыбку. Не будучи знаком с Софьей Кассировой лично, он немало слышал о ней как об одной из гениальных поэтесс Кислоярского масштаба, занимавшей свое скромное, но достойное место среди прочих светил местного литературного небосклона. Нет, Василий Николаевич отнюдь не гнушался изящных искусств и при случае мог поддержать беседу и о литературе, и о музыке, и о живописи, но творчество именно кислоярских гениальных поэтов (а вкупе с ними художников и композиторов) почему-то вызывало у него аллергию. И тем большую, чем более гениальным почитался в творческих кругах тот или иной автор.

– Ну что же, госпожа Кассирова, сделайте милость, изложите суть вашей проблемы, – как ни в чем не бывало предложил Дубов. Однако вместо Кассировой заговорил Серапионыч:

– Видите ли, Василий Николаевич, неделю тому назад моя пациентка перенесла тяжелое нервное потрясение. Соседи услышали из квартиры госпожи Кассировой душераздирающий вопль, а когда прибежали, то застали ее бесчувственно лежащей на полу. Мои уважаемые коллеги несколько дней пытались вывести госпожу Кассирову из шокового состояния, а когда убедились в тщете своих усилий, то позвали меня. Ну, я дал ей понюхать свою скляночку, -Серапионыч самодовольно похлопал себя по сюртуку, – и результат не замедлил сказаться. Пациентка тут же пришла в себя и поведала мне о том, что же с нею случилось. Ну а я так понял, что это дело, дорогой Василий Николаевич, как раз для вас!