Нил Гейман - Американские боги Страница 35

Среда покачал головой:

– Исключено.

– Вид у них не слишком доброжелательный, – возразил Нанси. – История – хороший способ перетянуть людей на свою сторону. Если у тебя нет барда, чтобы им спел.

– Никаких историй, – отрезал Среда. – Не теперь. Будет еще время для сказок. Только не теперь.

– Ладно, никаких сказок. Буду просто на разогреве. – И с беспечной улыбкой мистер Нанси вышел в освещенный круг. – Я знаю, что вы все думаете, – сказал он. – Вы думаете: «Что компе Ананси тут затеял, обращаясь к нам, когда позвал нас сюда Всеотец?» – как он позвал и меня самого. Ну, знаете, иногда людям надо кое о чем напоминать. Войдя сюда, я оглянулся по сторонам и подумал: а где остальные? Но потом я подумал: только то, что нас мало, а их много, мы слабы, а они сильны, еще не значит, что мы проиграли.

Знаете, однажды я увидел у водопоя Тигра: у него были самые большие яички, какие только бывают у животного, и самые острые когти, и клыки, длинные, как ножи, и острые, как клинки. И потому я сказал ему: «Братец Тигр, ты иди купайся, а я пригляжу за твоими яйцами». Он так ими гордился. Так вот. Он полез купаться в водоем, а я нацепил его яйца и оставил ему собственные паучьи яички. А потом знаете, что я сделал? Я побежал оттуда со всех ног.

И не останавливался, пока не прибежал в соседний город. А там я увидел Старого Павиана. "Отлично выглядишь, Ананси, – сказал Старый Павиан. А я в ответ: «Знаешь, что поют все и каждый вон в том городе?» «Что они поют?» – спрашивает он меня. «Самую новую, самую лучшую песню», – сказал я ему. И тогда я заплясал и запел:

Тигриные яйца, о-йе,Тигриные яйца я съел.Теперь уж меня не остановить,Не оборвать моей жизни нитьИ не поставить меня к стене,Потому что у тигра я яйца съел,И правда съел!

Старый Павиан едва живот не надорвал от смеха, все за бока держался да трясся и ногами топал, а потом сам запел: «Тигриные яйца, я съел тигриные яйца». И притом все пальцами хлопал и кружился, став на задние ноги. «Хорошая песня, – говорит он, – я всем друзьям ее спою». «Давай-давай», – сказал я и вернулся назад к водопою.

А там уже Тигр расхаживает взад-вперед, воздух хвостом сечет, уши прижаты, а шерсть на загривке аж вся дыбом стоит, и зубами на каждую пролетающую мошку щелкает, старыми саблезубыми клыками, а глаза так и пышут оранжевым огнем. И кажется он большим и страшным, но промеж ног у него свисают самые крошечные яички в самой крошечной, самой черной и сморщенной, какая только бывает, мошонке.

– Эй, Ананси, – говорит он, завидев меня. – Ты должен был сторожить мои яйца, пока я плавал. Но я вылез из лужи, а на берегу не было ничего, кроме вот этих сморщенных и черных, никуда не годных яиц, какие сейчас на мне.

– Я старался изо всех сил, – говорю я ему, – но пришли обезьяны и сожрали твои яйца, я пытался их отогнать, но они мне самому яйца оторвали. И мне стало так стыдно, что я убежал.

– Ты лжец, Ананси, – говорит мне Тигр. – И я съем твою печень.

Но тут он услышал, как из своего города идут к водопою обезьяны. Десяток счастливых мартышек и павианов прыгают по тропинке, пальцами прищелкивают и распевают во всю мочь:

Тигриные яйца, о-йе,Тигриные яйца я съел.Теперь уж меня не остановить,Не оборвать моей жизни нитьИ не поставить меня к стене,Потому что у тигра я яйца съел,И правда съел!

И тут Тигр заворчат, и зарычал, и рванул в лес за ними, так что мартышки с визгом полезли на самые верхние ветки. А я почесал мои новые большие яйца, и знаете, так приятно было, что они весят меж моих худых ног, и пошел себе домой.

Вот почему и сегодня Тигр всё гоняется за мартышками.

А вы все помните: то, что ты маленький, еще не значит, что ты совсем бессильный.

Широко ухмыльнувшись, мистер Нанси поклонился и развел руками, с видом профессионала принимая аплодисменты и смех, потом вернулся туда, где стояли Среда и Чернобог.

– Я думал, мы условились: никаких историй, – проворчал Среда.

– И это ты называешь историей? Да я едва горло прочистил. Просто разогрел их для тебя. Давай заставь их хохотать до упаду.

Среда вышел в круг света от огня – кряжистый старик со стеклянным глазом, в коричневом костюме и старом пальто от Армани. Он стоял, глядя на людей на скамьях, и молчал дольше, чем, как казалось Тени, кто-то может молчать, не испытывая неловкости. Наконец он заговорил:

– Вы меня знаете. Вы все меня знаете. У многих из вас нет причин любить меня. Но, любите вы меня или нет, вы меня знаете.

Из сумрака послышался шорох – слушатели заерзали на скамьях.

– Я здесь дольше многих из вас. И, как и все вы, считал, будто мы сможем прожить на том, что имеем. Это – не достаток, но довольно, чтобы выжить. Так вот, такого больше нет. Надвигается буря, и не мы ее вызвали.

Он помолчал. Потом вдруг сделал шаг вперед и сложил на груди руки.

– Приезжая в Америку, люди привозили нас с собой. Они привезли меня, Локи и Тора, они привезли Ананси и Льва-бога, они привезли лепреконов, коураканов и баньши. Они привезли Куберу и Фрау Холле и Эштар, и они привезли вас. Мы приплыли в их умах и пустили здесь корни. Мы путешествовали с поселенцами через моря и океаны.

Страна была огромна. И вскоре наши народы бросили нас, вспоминали лишь как существ с далекой родины, оставшихся дома, а не приехавших с ними. Те, кто искренне верил в нас, канули в Лету или перестали верить, а мы остались – покинутые, напуганные и обобранные – перебиваться на тех крохах поклонения или веры, которые могли отыскать. И доживать, как сумеем.

Так мы и делали: доживали и перебивались кое-как на краю их культуры, где никто к нам не присматривался.

У нас, давайте признаемся честно, не много влияния. Мы обманываем их, живем за их счет как можем; мы танцуем в стрип-барах, снимаем клиентов на улицах и часто напиваемся; мы работаем на заправках, крадем, обманываем и ютимся в щелях этого их общества. Старые боги в этой новой безбожной стране.

Среда помолчал, переводя тяжелый, серьезный взгляд с одного слушателя на другого. А они смотрели на него бесстрастно, и лица их походили на пустые маски. Откашлявшись, Среда сплюнул в огонь. Пламя вспыхнуло и, поднявшись, осветило весь зал.

– А теперь, как у вас, без сомнения, будет немало поводов убедиться самим, в Америке вырастают новые сгустки верований: боги кредитной карточки и бесплатной трассы, Интернета и телефона, радио, больницы и телевидения, боги пластмассы, пейджера и неона. Гордые боги, жиреющие и недалекие создания, раздувшиеся от собственной важности и новизны. Они знают о нашем существовании и боятся, и ненавидят нас, – сказал Один. – Полагая иначе, вы обманываете себя. Они уничтожат нас, если сумеют. Настало нам время объединиться. Настало нам время действовать.