Джон Толкин - Сильмариллион Страница 35

И Галадриэль рассказала Мелиан о Сильмариллах и об убийстве в Форменосе Короля Финвэ, но ни словом не обмолвилась ни о клятве Феанора, ни о братоубийственной стычке в Альквалондэ, ни о сожжении кораблей в Лосгаре.

— Теперь я многое понимаю, — промолвила Мелиан, — и о многом догадываюсь. Ты старалась окутать тайной долгий путь из Тириона, но он слишком явно отмечен злом. Тингол должен узнать об этом.

— Пусть узнает, — пожала плечами Галадриэль, — только не от меня.

Больше они не говорили об этом, но Мелиан, конечно, рассказала Тинголу о Сильмариллах.

— Они — самое важное здесь, — говорила она Королю. — Они важнее, чем полагают сами Нолдоры, важнее всего. Свет Амана и судьбы Арды — в этих творениях ушедшего Феанора. Истинно говорю тебе, всей мощи Эльдаров не хватит, чтобы вернуть Камни. Мир будет разрушен в грядущих битвах, прежде чем удастся вырвать их из рук Моргота. Вглядись в знаки Судьбы: Феанор пал и многие другие тоже, но первым погиб твой старый друг Финвэ. Моргот убил его, покидая Аман.

Томимый скорбью и дурными предчувствиями, долго молчал Король Тингол и наконец произнес

— Теперь не удивляет меня больше возвращение Нолдоров. Не на помощь к нам спешили они с Запада, и если оказали ее, то по чистой случайности. Отныне Валары предоставят Среднеземье своей судьбе, и так будет, пока не придет для этих земель роковой час. Нолдоры пришли мстить и возвращать утраченное. Ну что ж… Тем более надежных союзников против Моргота обрели мы. Вряд ли Нолдоры захотят вступить в переговоры с Врагом.

На это отвечала Мелиан:

— Да, ты верно назвал причины их возвращения. Но есть и другие. Остерегайся сыновей Феанора! На них — печать гнева Валаров. Не только Эльдарам, но и всему Аману причинили они великое зло. Теперь затихли распри меж князей Нолдоров, но недалек день, когда они разгорятся вновь.

— Что мне до того! — воскликнул Тингол. — Я слыхал о Феаноре, видимо, он действительно был велик. Что же до его сыновей, то я и раньше не знал о них, да и теперь не желаю. Знаю только, что они показали себя заклятыми врагами нашего Врага.

— Их мечи и их намерения могут стать обоюдоострыми, — задумчиво произнесла Мелиан, и больше они об этом не говорили.

Прошло не так уж много времени, и среди Синдаров поползли темные слухи. Говорили о том, почему и как Нолдоры покинули Благословенный Край. Достоверно известно, кто распускал эти слухи. Горькая правда мешалась в них с обильной ложью. Однако простодушные Синдары верили любым словам, они ведь совсем не знали Моргота, вот он и избрал их для своего нового нападения.

Кирдэн Корабел не на шутку встревожился мрачными россказнями. Мудрость помогла ему за правдой и ложью увидеть тень зла, но он решил, что причина — в соперничестве между Домами Нолдоров. Как бы то ни было, Кирдэн сразу послал известить обо всем Владыку Тингола.

Так случилось, что, когда прибыл вестник, в Менегроте гостили сыновья Финарфина, приехавшие навестить сестру. Тингол выслушал посланцев Кирдэна и в гневе обратился к Финроду:

— Как больно обидели вы меня, родичи, скрыв столь важные дела! Но теперь мне ведомы все злодеяния Нолдоров! На это Финрод с достоинством отвечал:

— Чем же обидел я тебя. Повелитель? Скажи, какое зло претерпели твои владения от Нолдоров? Что так огорчило тебя? Ни твоей королевской власти, ни подданным твоим не было от нас никакого ущерба.

— Странно мне слушать тебя, сын Эарвен, — горестно воскликнул Тингол. — Ты пришел в землю своих предков с руками, обагренными кровью родичей твоей матери, и, похоже, совсем не раскаиваешься!

Сильно встревожили Финрода слова Владыки Тингола, но молчал он покуда, нечего ему было сказать в свое оправдание: не мог же он сваливать вину на других князей Нолдоров, да еще перед Тинголом.

Ангрод же, вспомнив слова Карантира, вскочил и воскликнул с обидой:

— Я не знаю, Правитель, что за ложь услышал ты и откуда она пришла. Но наши руки не запятнаны ничем, кроме крови орков! Нет на нас и другой вины, разве что в глупости и поспешности, с какой поверили мы речам гордого Феанора. Словно вино, пьянили они нас, но хмель быстро прошел. Никакого зла не совершали мы в пути, но зато сами испытали великое предательство и простили его. И за все это твои наушники называют нас предателями! Мы не хотим раздоров среди Нолдоров, и потому молчали перед тобой — за это можешь гневаться на нас. Но хватит нам нести груз чужих прегрешений! Ты узнаешь правду!

Долго говорил Ангрод. Он обвинял сыновей Феанора, рассказал о кровопролитии в Альквалондэ, и о Проклятии Мандоса, и о том, как были сожжены в Лосгаре белые корабли Тэлери.

— До каких же пор мы, претерпевшие ужасы Ледового Пути, должны носить имя предателей и братоубийц?! — горько воскликнул напоследок Ангрод.

В наступившей тишине прозвучали слова Мелиан:

— Знак Мандоса пометил ваши судьбы. И снова все долго молчали. Наконец вздохнул Король Тингол и сказал:

— Сердце горит у меня, поэтому сейчас вам лучше уйти. Потом вернетесь, если пожелаете. Вы — родня мне, для вас двери будут по-прежнему открыты. Хоть и попались вы в сети Зла, вы сами к нему не причастны. Финголфин со своим народом тоже останутся нам друзьями, они искупили прошлые ошибки. Наши мелкие размолвки — пустяк по сравнению с ненавистью к источнику всех этих бед и зол! Но слушайте, что я скажу еще. Отныне да не услышат уши мои наречия тех, кто пролил кровь наших братьев в Альквалондэ. Покуда я правитель этого края, не звучать ему в моих землях! Каждый, кто заговорит на нем, каждый, кто ответит на нем, будет причислен к убийцам и предателям.

С тяжелым сердцем покинули Менегрот сыновья Финарфина. Сбывались слова Мандоса о тени, что падет на всех, последовавших за Феанором. Синдары выслушали приказ своего Короля и в тот же день язык Нолдоров перестал звучать во всем Белерианде. Скоро и Изгнанники привыкли общаться между собой на языке Синдаров, а высоким наречием Запада пользовались теперь только князья Нолдоров. С тех пор, и пока живут на свете Нолдоры, язык их остается в мире как язык знания, принесенного из Благословенного Края.

Когда закончилась постройка Нарготронда (а Тургон еще не покидал Виниамара) сыновья Финарфина собрались там на пир. Галадриэль вернулась из Дориата и жила тогда в Нарготронде.

Надо сказать, что у Государя Финрода Фелагунда не было жены, и однажды Галадриэль спросила его, почему он не женится. Пока говорила она, вещее видение посетило Фелагунда. Так ответил он:

— Когда-нибудь и мне придется дать клятву. Я должен быть свободен, чтобы суметь исполнить ее и уйти во тьму. Истинно, не сохранит моя земля ничего такого, что мог бы унаследовать мой сын.