Дмитрий Гаврилов - Великий и Ужасный (фантастические рассказы) Страница 35

Ридар сделал ещё глоток, качнулся и уронил голову. Но пламя полыхнуло, и он очнулся, точно задремавший путник.

— О чём это я? Ах, да! У меня был обручальный перстень белого золота с аметистом, камнем вечной любви. Это было уже особое кольцо, я неспроста ходил к волхвам. Мы сидели по разные стороны стола, и я опустил на её глазах этот перстень в бокал красного вина. Он оказалось на дне. Марианна выпила вино и примерила кольцо на тот палец, где ему и суждено было находиться.

Потом были цветы и долгие неспешные слова уже у самого её дома…

В благословенный день Фрейи накануне праздника Сол, она была всё ещё тем самым человеком с изломанной судьбой, которого я выхаживал, как мог, пытаясь притупить боль от драконьего яда.

Прости, Старик, я выхаживал её для себя. То, что я ей был нужен, придавало мне колоссальные силы, такие, что сейчас мне дают ярость и боль. Но тогда это были светлые силы, у меня получалось решительно всё. Я ввёл её в круг людей, близких мне, которым я безраздельно доверял, я придумал для неё и для себя радужный мир, в котором, мне верилось, не может быть ни драконов с их ядом, ни предательства.

Итак, в пятницу, накануне, она была всё ещё тем единственным человеком, потеря которого стоила бы мне себя и Удачи.

Мы встали лагерем близ капища, где это было и в прежние времена, разбили шатры — гости праздника ещё не все съехались, а я не люблю шумных сборищ. К тому же лишь посвящённые могут прибыть на праздник.

Ночь прошла замечательно. На груди, в ладанке, я давно носил ещё одно кольцо, таким можно лишь раз в жизни украсить персты избранницы. Они жгло меня, но я терпел. Когда Марианна отошла от костра, мы оказались бок о бок с её матерью, удивительно похожей на дочь, словно бы между ними не было двух десятилетий. И я сказал ей, что хотел бы сделать Марианне предложение.

— Повремени, Ридар! — молвила она. — Я и сама вижу, к чему идёт дело, но с дочкой сейчас творится неладное.

— Значит, я не ошибся! Это ведь Орм? — проговорил я.

— Она справится сама! Не мешай ей, такие раны не заживают скоро, — ответила мать.

Мы ещё немного поговорили, и она ушла спать вслед за дочерью.

На другой день был ритуал, и каждый, кто принимал в нём участие, говорил сокровенные слова богам пред ликом кумиров:

— Время поворачивается, скоро завертится новый круг, — произнёс я, — падут на землю великие снега, покроют её пушистым одеялом. Грядёт великая охота — и пусть каждый ловчий догонит своего зверя, но пусть самый хитрый и умелый зверь избежит своего охотника! — Потом я добавил, глядя на Неё. — Это и время свадеб, так пусть же каждый суженый найдет свою суженую, а она обретет его. Да будет так!

— Нельзя бросаться клятвами, потому что сказанного не воротишь, Ридар! — только и вымолвил Старик, но рассказчик прервал его.

— Подожди, и мне это ведомо. Но слушай же дальше, ты, в самом деле, напоил меня, Старик, и в наказание за это услышишь историю до конца. Пусть она покажется тебе бессвязной, но язык уже заплетается, путаются мысли, и пока я не свалился тут…

Впрочем, и она в следующую ночь выпила не в меру напитков. И когда я попытался с ней поговорить, она от меня просто убежала. Я лёг в шатёр и стал слушать лес.

Вскоре Марианна вернулась к костру, ещё более хмельная. Мёды, приготовленные загодя, выпили в первую же ночь, но это был чистый напиток. Кто и что наливал ей в кубок?

Она сказала, как ей хорошо сейчас, но почему-то очень холодно. Я никогда не поверю, что мёд вызывает озноб. Наконец, она спросила у оставшихся при костре, где это Ридар. Но они были тоже пьяны. Ты слушай, Старик! И молчи! Это весьма поучительная история, а меня, когда я сам напьюсь, пробивает на душещипательные разговоры.

Я взял топор и двинулся в лес. Я повалил высокое живое, красивое дерево — простите меня, боги — и приволок его к костру.

Когда я вернулся, она сидела на прежнем месте, укутавшись в одеяла. Я попросил её перейти в шатёр к матери, но Марианна возразила, что там холодно, а здесь её греет огонь. Потом она легла прямо у костра.

Как одержимый, я расправился с сосной. Пламенело страшно. Футов пять, а то и шесть в длину — полыхающие угли.

Она лежала, чуть приоткрыв глаза, и смотрела на небо, куда возносились искры. А я сидел всю ночь у её изголовья, изредка поворачивая поленья и поливая угли, норовившие то и дело добраться до неё. Тогда я укрыл её плащом, а утром оказалось, что он прожжён в нескольких местах случайными искрами, что не может не случиться у костра…

Мы уже стали сниматься, когда в лагерь пришёл один наш общий знакомый. Старик, он нес в руках рог с мёдами. Ты, конечно же, знаешь эту замечательную историю, и слышал об Одине, который похитил мёд поэзии у великанов — этим он украл у них Удачу.

Это был чужой рог, Старик! И это были чужие мёды!

Одно дело, когда рог принимается из рук хозяина, и ты пьёшь с ним на равных. Но сакральный напиток был у кого-то унесен, украден, а может это позволили сделать намеренно. И выпитое тогда может сравниться по действию разве лишь с драконьим ядом.

Прежде чем я успел что-либо сделать, рог пошел по кругу сидящих у костра. Из рога испили все, кроме меня, когда я добежал — было уже поздно. Пили все, великие боги! И первой — Она, моя Марианна, принимая отравленную заклятием брагу из этого сосуда. Да, рог был, несомненно, защищён от непрошеного человека. На нём не было надписей, но серебряные змеи оплетали его сверху донизу…

— … Приходи к нам завтра, — сказала её мать, помня о моих словах.

И снова лунный день, а мне везёт разве что в среду, — сбивчиво продолжал свой рассказ Ридар. — Но я не мог больше медлить.

Марианна была не в настроении. Она была просто подавлена, и первый раз, по словам матери, улыбнулась, только завидев меня. За разговорами — доброе вино, вкусная пища — мы кое-как привели её в чувство. Она отошла, стала неожиданно приветливой, и я подумал, что надо скорее делать ей предложение.

Играет музыка, эти восхитительные виолы.

Вот сейчас, уже сейчас…

Вдруг среди танцующих появляется высокий светловолосый, бледный парень. Я видел его несколько раз, но никогда бы не подумал, что это мог оказаться сам Орм. Он делает знак Марианне. Они отходят в сторону и обмениваются парой фраз. Я срываюсь с места и уже иду к ним. Но разговор завершён, Орм исчезает, а Марианна возвращается к нам. Затем, сказавшись больной, она поднимается к себе и пропадает навсегда…

Три дня я пытаюсь встретиться с ней. Она назначает время и место, но не приходит. В пятницу утром у меня идёт горлом и носом кровь, хотя я не слабого десятка.

Я беру злосчастное кольцо и мчусь к ней, загнав коней. На пороге у её дома одна из роз ломается, и в руке уже чётное число. Но я не внимаю предостережениям богов.