Юлия Галанина - ЗвеРра Страница 35

— И что теперь, не жить?! — заворчал в ответ Птека. — Если в "Весёлой крыске" каждый день питаться, никаких доходов даже на месяц не хватит. Никому. А тазик для умывания, с кувшином? А тюфяки? А подушки? А шторки? А кастрюли-сковородки? А припасы на первое время?! Если всё это справить заново — вообще разоришься! А зачем, когда есть уже?

— Ну ладно, ладно… — сбавил напор Марк. — Одно то, что новых жильцов хотя бы не будет, — радует несказанно.

И Марк, не желая больше участвовать в хозяйственной дискуссии, сбежал, то есть организованно отступил на чердак по совершенно неотложному делу. Поднялся на смотровую площадку, и оттуда стал рассматривать Волчьи Башни.

Волчьи Башни выделялись среди городских строений. Во-первых, как всякие другие башни неизбежно торчат над обычными крышами. Во-вторых, их было тринадцать, две окружности, большая и малая, по шесть башен и одна башня центральная. Волчья Пасть.

"Шестерёнки!" — обозвал Марк башенные окружности. В том, что волки должны смотреть на всех сверху вниз, он и не сомневался. Но что значит запись Гиса — просто ли раздражение, умноженное на давние споры между влиятельными кланами города, или Гис нащупал след Артефакта? И Лунный волк его преследовал не просто так? И тут же крыски как с цепи сорвались… И ведь, честно признаться, путь через канализацию им подходил куда больше, чем волкам.

Марк смотрел на ЗвеРру, ветер разлохмачивал ему волосы.

Внизу Птековы домочадцы, как муравьи, сноровисто затаскивали на мельницу привезённое имущество.

"Ежи-переселенцы!" — неодобрительно буркнул Марк, наблюдая за их деятельностью.

Но вскоре потянуло жареным и печёным, и желудок Марка признал, что в словах Птеки есть кое-какая правда.

Марк спустился на чердак, сел у слухового окна и раскрыл тетрадь. И наткнулся на запись безумного лиса о Пророчестве:

" =…И человек придёт в звериный град, в ночь полной луны, но не более шести лун. Если же не дано граду обрести утерянное — не быть ему! Не быть каменной твердыне, сожмётся Круг Безумия, хлынет оно на улицы, площади и перекрёстки — затопит нечестивый град до краев…

Ибо что имели — не хранили! Исчез волею моего гнева град людей, град греха и скверны, исчезнет и творение моё, ежели оступится. А третьему граду на этом месте не бывать, и ни нога человечья, ни след звериный, не отпечатают свой знак на руинах его.

Мёртвая луна будет светить над мёртвым градом, баюкая камни, не имеющие страстей, не осквернившие себя сонмищем грехов.

Так сказал я, святой человек, покидая сие место навсегда. И нарёк его ЗвеРра. = Архив полон бесценных знаний. Папаша рыженькой Нисы меня откровенно не понял, хотя, надо отдать ему должное, препятствовать не стал. Уважает".

Впечатление от записи оказалось сильным. Марк ещё долго приходил в себя, пытаясь избавиться от видения мёртвого города под мёртвой луной, хотя никак не предполагал за собой особой чувствительности.

Он захлопнул тетрадь, спустился вниз, вгляделся в карту.

Круг Безумия ЗвеРры опоясывал город. Созданный пророком, чтобы всяк сверчок знал свой шесток. И трясся каждую ночь, гадая, пронесёт или нет.

"А крыски ведут себя так, словно им уже законы не писаны…" — думал Марк. — "Почему? Неужели Артефакт у них? Быть не может — зачем, чёрт меня подери? Ещё можно предположить, что волки или лисы, действительно, хотели поменять хранителей Артефакта на себя, любимых. Чем-то это похоже на дворцовый переворот, не подрывающий устоев. Но крыски?"

ЛУНА УБЫВАЕТ

Ночь третья

Росомаха пришёл до наступления темноты. Появление на мельнице звеРрика он воспринял без особого восторга, но хотя бы не попытался сразу съесть. И уже за это Марк был ему благодарен.

Он решил представить Птеку и росомаху друг другу, благо росомаха был в человеческом облике, но понял, что не знает, есть ли имена у звеРрюг. Пришлось восполнять пробел в знаниях:

— Тебя как звать-то?

Росомаха растерянно заморгал.

— Ну, имя твоё? Кто ты?

— Кто? — задумался росомаха, почесал бакенбард и просветлел: — Я.

— Понятно. Познакомься, это Птека. Защищай его, как меня.

— Эту не ешь, того защищай! — возмутился росомаха.

— Укушу, — спокойно и совершенно серьёзно пообещал Марк. — Я ещё не закончил. Я дам тебе имя.

— Мухтар? — память у звеРрюги оказалась отменной.

Марк фыркнул.

— Обойдёшься. Нарекаю тебя, нарекаю тебя… Полиграф Полиграфыч! Вот. В честь Шарикова.

— Ладно, буду Графч, — довольно равнодушно согласился росомаха, почёсывая пегую шевелюру.

— Графч? — переспросил Марк. — Прямо что-то средневековое. Значится так, познакомься Птека, это Полиграф Полиграфыч, познакомься Полиграф Полиграфыч, это Птека.

— Это Пьека, а ты Марч, — кивнул росомаха.

— Я — Марк, а он Птека, — уточнил Марк.

— Ага, а я Графч, — подтвердил росомаха, забираясь под кровать. — Спать буду.

Крыски перешли мост после заката, особо не скрываясь. Их было много, больше чем прошлую ночь.

Марк, Птека и росомаха двинулись за ними.

К вечеру усилился холодный ветер, нагнал тучи, спрятавшие выбравшуюся было на небо луну с щербинкой. Пошёл ледяной дождь с градом. А когда неутомимые преследователи крысок добрались до реки, дождь окончательно превратился в град.

Градины весело скакали по каменным перилам моста. Они не причиняли особого вреда ни Птековой блестящей шубе, ни густому меху росомахи. Марку было хуже, плащ не спасал.

Перешли мост, миновали, обойдя по краю поселения, угрюмые лачуги кислых мышей, съёжившиеся под громадными соломенными крышами.

Раскисшая от дождя дорога стремительно замерзала. Идти по ней в темноте было плохо, под ноги попадали выбоины, заполненные водой и покрытые тонким ледком, острые камешки и смёрзшиеся комья земли. Птека, чуть не подвернувший ногу, предложил пойти рядом, по целинному полю. Так и сделали.

Когда добрались до леса, стало легче, во всяком случае, теплее. Деревья укрыли от ветра, град прекратился. В лесу вёл росомаха, споро двигаясь тайными тропами, которыми прошли перед ними крыски.

Лес был пуст, — во всяком случае, других звеРрюг им не встретилось. "С этой стороны на карте ласки", — вспомнилось Марку. — "А они переселились в город".

Сначала двигались на восток, потом свернули к югу. За полночь небо очистилось от туч, вызвездило. Сразу стало холоднее. Градины белёсой крупой покрывали землю и не думали таять. Справа шумела невидимая река, слева надвигались горы.

— Ты что-нибудь понимаешь? — спросил Марк у Птеки, когда они остановились передохнуть и съесть по куску лепёшки с салом. — Куда они так чешут, что мы их догнать не можем? По какому пути?