Наталия Андреева - Когда падают листья... Страница 35

— Роль мыслителя явно не для меня, — сипло усмехнулся Дар.

— Ты не перебивай, а слушай внимательнее.

Йена замолчала еще на волну, думая, с чего лучше начать рассказ. Видно, ее так давно тревожили эти мысли, что теперь, в преддверии откровения, она никак не могла подобрать слов, чтобы их выразить.

— Дело тут вот какое, мастер, — решилась, наконец, женщина. — Вся эта кутерьма не из-за кварт-велителя. Камень-то то Веселин непростой в лесу нашел. Слыхал о мастере Анроде? — и, не дожидаясь ответа, продолжила: — вижу, что слыхал. Да только не все знаешь. Молчи, молчи, мастер. Знаешь ты не больше, чем бы тебе позволили знать. Кузнецом он был знатным, ковал такие вещи, которых во всем свете не сыщешь! Но знаешь ли ты, мастер, что тот кузнец был еще и выдающимся чаровником?

Дарен удивленно поднял брови и поморщился: неосторожное движение потревожило начинающую заживать продольную рану на скуле.

— Вот оттого-то и вещи его, ценимые на вес золота, были чудными: вкладывал мастер Анрод в каждую частичку своих чудес. А мечи, кинжалы какие он ковал! Любо-дорого посмотреть. Если бы он был сыном какого-нибудь заросского князя, его бы непременно взяли в Радужную Башню, но Анрод родился в семье простого деревенского кузнеца, и оттого не слыхали о нем могучие главы чаровников, да и сам мастер не рвался к ним. Проводил побег за пообегом с отцом в кузнеце, с детства вникая в тайны кузнечного дела, тихо увлекался оружием. Дар-то свой (или проклятие?) он берег, но был добр и чуток по натуре, мимо людского горя пройти не мог. Это его и сгубило. Стал он годков эдак с двадцати людей лечить, обереги делать, дома заговаривать. Женился на сиротке, живущей на окраине. Жители-то той весницы знай себе радовались, да только все языками трепать горазды были, и вскоре, пяти лет не прошло, слухи о кузнеце-целителе долетели и до чаровников. Поселился один такой в их веснице под видом простого крестьянина, а сам наблюдал за Анродом, глаз с него не спускал.

Йена замолчала, недвижно смотря в пустоту. Темные, чуть тронутые сединой волосы женщины выбились из-под белого платка. И Дарен только сейчас понял, как она красива. Сильная женщина, мудрая женщина… И не из здешних краев: глаза-то чернее, чем северные ночи.

— И что было дальше? — наконец, спросил он.

— Дальше? — усмехнулась женщина, переводя на войника взгляд, — а дальше было вот что…

Анрод жил себе с женой, родилось у него уже двое детей: сын и дочка. Слежки за собой он не замечал, ведь даже представить не мог, что им могли заинтересоваться. А чаровник тот приезжий все больше удивлялся природе талантов молодого кузнеца да потихоньку в Радужную Башню докладывал. А когда Анроду удалось излечить всю весницу от чумы, за… засланец этот, только встав на ноги, сдал Анрода Башне.

Кузнеца забрали в Башню на долгие десять лет. Учили насильно, заставляли работать на них. И под конец обучения задали ему задачку: сделать такую вещь, чтобы была способна изменять судьбы людей. Анрод долго отпирался, но его быстро утихомирили, на его глазах убив его жену.

Дарен что-то пробормотал, но Йена не услышала, что именно, и продолжила:

— Он создал такую вещь, но, в стремлении обмануть своих тюремщиков и отвратить беду от мира, зашел слишком далеко и первоначальное предназначение этой вещи пропало, уступив место новому. И тогда, впав в отчаяние, мастер Анрод создал еще пять таких же камней, передав им силу первого. Но чаровникам Радужной Башни отдал лишь один, остальные с белыми голубями разослав по миру. Один из голубей вернулся к его детям. Чаровники не могли знать об этом, но только один амулет мог действительно менять направление Нитей, остальные же были лишь оболочками. Что было нужно, чтобы амулет работал? Всего-то, что отказаться от полученной власти. Но если не ведаешь о существовании остальных, то не сможешь распорядиться и тем, который попал к тебе в руки. Много крови было пролито за творение Анрода… А знаешь, мастер, как они отблагодарили его? Они отрезали ему язык и кисти рук, чтобы тот никак не смог рассказать о произошедшем.

Когда мастер Анрод вернулся в весницу, он узнал, что его сына его убили весничане в жажде заполучить кусок земли. Что поделать, люди быстро забывают доброе. Дочку он нашел в старом заброшенном сарайчике на окраине весницы: оборванную, с безумными глазами и в крови крыс, которыми девочка питалась… На груди у нее сверкал злополучный амулет. Жители весницы, справедливо полагая, что без рук кузнец не сможет ничего им сделать, попытались отправить к Моарте и его, но они, в приступе зверства, забыли, что Анрод еще и чаровник. Он не стал их убивать, нет. Потребовал вернуть им с дочерью дом и зажил почти как прежде, заставив девочку спрятать злополучную вещь. Когда та подарила ему внука, Анрод еще успел обучить его кузнечному мастерству, а потом… умер.

Чаровники радужной Башни к тому времени проведали об обмане, но вера в камень была порочна и грязна, когда как амулет верил только чистоте помыслов. И те, обозлившись, вырезали всю семью Анрода, не ведая, что еще одной внучке великого мастера удалось скрыться с камнем.

Три долгих века укрывались его потомки, три долгих века шли кровавые бои за владение судьбой, и на три долгих века мир погрузился во тьму, мастер. Однако чаровники и кралли, видя эти разрушения, стерли все упоминания о камне и его существовании. Но, как видишь, что-то все равно выплыло. Тем более, что в живых остались потомки Анрода.

Дарен помолчал, а потом спросил:

— То есть я все-таки передал Карстеру пустышку?

— Если ты веришь в то, что это пустышка, то да. А ты веришь, мастер, веришь.

Войник помолчал, а потом, словно о чем-то догадавшись, все же спросил:

— Сколько же хранится в вашей семье этот камень? И причем тут моя вера?

— Не спрашивай, мастер, — грустно улыбнулась сестра Йена. — Знай только, что теперь я передаю его тебе.

Войник чуть не подскочил.

— Мне? Зачем?

— Тише, тише, мастер. Дело уже сделано, Нити дрогнули и изменили направление, и время вспять не повернешь. Мне будет без него легче, ты же с ним смог свернуть с Серого Пути.

Дар попытался пошевелиться, чтобы посмотреть на нежданный "подарок", но сестра осадила его пыл:

— Он под повязкой. Не шевелись, мастер, рано тебе еще.

— Я не просил…

— Полно тебе, мастер. — Йена нахмурила тонкие брови. — Словами ничего не изменишь. Лучше распорядись им, как должно. Никому не говори о том, что я тебе сегодня поведала. И… прости. Это дар, но это и проклятие. Осторожней с ним.

— Если он такой опасный, то почему его нельзя уничтожить?

Йена усмехнулась.

— А тебе сказок на ночь не читали, а, мастер? Было бы так просто изничтожить камень, думаешь, это уже не было бы сделано? Думаешь, я сама не пыталась?