Вольфганг Хольбайн - Возвращение колдуна Страница 35

Шеннон смотрел на меня широко раскрытыми глазами.

— Они все так… Правда?

Неожиданно он подскочил к человековолку, который до сих пор лежал без сознания, и замер в ужасе. Шеннон ничего не сказал, но я и без того знал, что он увидел: пучок блестящих нитей паутины, которые впивались в затылок этого несчастного существа. Точно так же, как и в Курда, Лоури и всех остальных жителей мужского пола в Инсмаусе.

— Нет, — запинаясь, проговорил он. — Только не это… Только не это…

Я протянул Шеннону руку, но остановился в замешательстве.

— Что случилось, Шеннон? — спросил я, глядя на него с растущим беспокойством. — Что с тобой?

— Просто он наконец-то понял, что они обманули его, Роберт! — раздался голос позади меня.

Голос, который я хорошо знал.

Голос моего отца!

За моей спиной стоял темный, наполовину прозрачный силуэт. Призрак был похож на большую тень, как всегда окруженную мягким ореолом печали, когда он вел разговор со мной из царства мертвых.

Но не только я услышал его голос — Шеннон тоже очнулся, переборов оцепенение, и повернулся к нам. Его глаза округлились, как только он увидел темноволосого мужчину с белой прядью в волосах. С такой же прядью, как и у меня, когда я смывал краску с волос.

— Роберт? — все еще не веря себе, прошептал Шеннон. Его взгляд лихорадочно заметался. Какое-то время он пристально смотрел на меня. В его глазах стоял такой ужас, что я невольно отступил на шаг назад. — Роберт! — повторил он. — Значит ли это, что ты…

— Как видишь, я не тот, кого ты должен убить, Шеннон, — мягко произнес Андара.

Его взгляд, как и прежде, был серьезен, но в нем не осталось жесткости, с которой он смотрел на молодого колдуна днем раньше. Еще сутки назад он собирался убить Шеннона, но теперь в его глазах было только глубокое, искреннее сожаление.

— Я приказал тебе прийти сюда, чтобы ты узнал правду, — продолжил Андара.

Шеннон шумно вдохнул. Его голос дрожал так сильно, словно он изо всех сил сдерживал себя, чтобы не закричать.

— Вы… Андара, — сказал он. — Родерик Андара. Тот самый… колдун.

— Да, Шеннон, — подтвердил я вместо Андары. — Этот человек — мой отец. Ты преследовал не того. Я — Роберт Крэйвен.

Когда мы вышли из дома, в деревне стояла такая тишина, будто все ее жители вымерли. Холодный ветер гонял по улице пыль и сухие листья. Нигде не было видно ни души, а сами дома казались опустевшими.

Над Инсмаусом колыхалась паутина.

Шеннон снова взял меня за руку, и я стал видеть его глазами. Теперь и в меня вселилось ощущение ужаса, которое испытывал молодой колдун при взгляде на эту отвратительную пульсирующую сеть.

Как он назвал это? Пожиратель душ? От одного только звучания этих слов у меня по спине побежали мурашки.

Словно серебристо-серое, слабо светящееся облако, паутина витала над домами сельчан, и даже ветер, игравший опавшими листьями, старался не прикасаться к ней. То тут, то там из этого живого облака опускались тонкие, гибкие отростки, которые присасывались к домам, чтобы потом, уже внутри жилища, разделиться на несколько нитей и невидимыми щупальцами прикасаться к людям. К несчастным жертвам, которые жили в этих домах…

— Там!

Шеннон указал рукой на восток, в сторону противоположной окраины деревни. В том месте паутина сгущалась, и серебристо-серая масса горела безбожным злым светом. Прямо под этим сгустком находился небольшой, отдельно стоящий дом, соединенный с Инсмаусом через облако тысячами подрагивающих светящихся нитей. Не знаю, что управляло этой паутиной, но оно точно находилось в этом доме.

Мы с Шенноном медленно двинулись в сторону дома. Рольф ушел еще раньше, чтобы освободить Говарда. Призрак отца тоже исчез, но только после того, как они с Шенноном долго смотрели один на другого, не проронив ни слова. Хотя я не понимал, каким образом происходило их общение, тем не менее был уверен, что они говорили друг с другом. Для меня их молчаливый обмен взглядами остался загадкой, и я не знал, что именно отец сказал молодому колдуну. Однако, после того как призрак Андары вернулся в тень, из которой он вышел, Шеннон производил впечатление внутренне сломленного человека. С тех пор он не обмолвился ни словом.

По мере нашего приближения к дому ветер ощутимо усилился. Облако потемнело и забурлило; из него стали выстреливать яркие молнии ужаса. Неожиданно налетела гроза, ледяная, ревущая адская гроза, которая невидимыми руками срывала с нас одежду и больно дергала за волосы. Крошечные светящиеся шарики, похожие на огненные белые звезды, отделялись от паутины и, превращаясь в искры, летели в нашу сторону, но гасли всего в нескольких метрах от Шеннона и меня.

Шеннон вел меня за руку, как малого ребенка, и я понимал, что только его сила защищала нас от грозы и опасных энергетических вспышек. В этом молодом человеке, на вид таком мягком, дремал огромный потенциал энергии. Возможно, я и раньше догадывался об этом, но распознать его силу не мог. Когда мы подошли к дому, гроза утихла так же внезапно, как и налетела. Облако в последний раз тяжело вздрогнуло тысячей маленьких блестящих световых вспышек, и в одно мгновение все утихло. Но тишина была жуткой. Шеннон отпустил мою руку, шумно выдохнул и одним мощным ударом ноги открыл дверь домика.

Когда мы зашли в хижину, я вытащил из трости шпагу. В моих руках это грозное оружие казалось холодным и мертвым, и я интуитивно чувствовал, что, несмотря на свою магическую силу, оно не сможет помочь мне в борьбе с противником. Вначале я ничего особенного не заметил, поскольку все образы, которые я видел глазами Шеннона, исчезли, как только его рука перестала касаться моей. Но затем я стал различать тонкие горящие серые линии, которые пронизывали воздух какими-то бессмысленными узорами.

Неожиданно прямо перед нами появилась Айри. Хитросплетение серых нитей расступилось подобно невидимому занавесу, и из-за него вышла старуха, худосочная и сгорбленная, какой я знал ее с самой первой встречи. Но теперь она была лет на пятьдесят моложе.

Бросив на нее взгляд, я с трудом подавил в себе крик ужаса. Это была та же самая отвратительно искаженная дьявольская гримаса, которую я уже видел. Но одновременно это было лицо, которое я знал! Однажды я уже видел его! Знакомое выражение жестокости и свирепости, ненасытная жажда в глазах, которую может утолить лишь вид смерти и страданий. Это было больше года назад, и до настоящего момента я считал, что она окончательно побеждена и изгнана. Я узнал лицо ведьмы, которая завладела Присциллой…

— Лисса!