Марина Дяченко - Авантюрист Страница 36

Случилось так, что-на холм к Чонотаксу мы взобрались тесной компанией. Как говорится, «все двадцать пять».

Мороз стоял прозрачный, стеклянный, солнце, едва приподнявшись над горизонтом, зависло будто в раздумьях – не нырнуть ли обратно? Поселок сочился туманными струйками дыма, и только над крышей Чоно-такса Оро по-прежнему не было ни облачка.

– Скоро весна, – ни к кому конкретно не обращаясь, пробормотал Аген.

Я вспомнил о деревянном календаре – и чуть было не растерял всю свою решимость. Бесхитростный парень помянул весну совершенно не к месту; Алану-то, с помощью Неба, вызволим, но Приговор Судьи теперь останется в силе, жди, Рекотарс, лета…

Я с трудом отвлекся от тягостных мыслей; оказалось, что все смотрят на меня. И ребята, выстроившиеся подковой, и сама Танталь, так тискающая руки внутри большой пушистой муфты, что со стороны казалось, будто муфта живая.

Побуждение было внезапным и необъяснимым; возможно, мысль о смерти была тому виной, но я отвернул манжет, снял серебряную булавку и молча протянул ее Танталь.

Ребята переглянулись.

Танталь помедлила, взяла у меня нелепое украшение, приоткрыла ворот зимнего плаща и приспособила булавку на платье.

Я почувствовал себя голым на ветру. И, желая избавиться от неприятного ощущения, затарабанил в незапертые ворота.

Черная ворона взялась из ниоткуда, сделала круг над крышей и в никуда, опять же, и канула. Кто-то нервный за моей спиной до половины выдвинул из ножен шпагу.

Калитка подалась. Распахнулась, как бы сама собой, приглашая войти на заметенный снегом двор, пустой, безо всяких признаков хозяйства.

Черно Да Скоро стоял на пороге, стоял в своей неотразимой шубе, стоял, лаково поблескивая на солнце совершенно голой головой. Танталь, идущая рядом со мной, споткнулась.

Черно Да Скоро улыбался во весь рот. Малость сумасшедшие глаза его прям-таки лучились от удовольствия:

– Ну наконец-то… Рад видеть всех вас в добром здравии, в особенности тебя, Ретано… Входите, госпожа Солль. А вы, молодые господа, смотрите сами, можете войти, а можете обождать, только учтите, что внутри холоднее…

Выпускники Эгерта Солля набычились, как один, и, плотным кольцом окружая Танталь, затопали сапогами по крыльцу.

– Не надо звать меня госпожой Солль.

Мы сидели в комнате с зеркалами. Черно Да Скоро вальяжно развалился в кресле; присмотревшись, я с некоторым удивлением отметил, что вальяжность эта – нарочитая, да и веселость господина мага дается ему через силу.

Он плохо выглядел. Он будто постарел на несколько лет: глаза ввалились, а кожа приобрела желтоватый нездоровый оттенок. Господин маг нехорошо себя чувствовал – но не желал подать виду.

Вооруженные молодые люди ожидали за дверью, готовые по первому же зову Танталь прийти на помощь.

– Не надо звать меня госпожой Солль, – сухо повторила женщина. – Мое имя просто Танталь.

– Как хотите, – Черно ухмыльнулся. – В связи с родом своих занятий… я привык называть вещи сообразно их сути, а не внешней форме. Сообразно сути – как мне называть жену человека, который…

– Не надо, – оборвала его Танталь. Я удивленно на нее покосился. Железный стержень какой-то, а не женщина.

– Речь пойдет не обо мне, – Танталь едва разжимала губы. – Можете поверить, в своей жизни я и магов видывала тоже… Господин Рекотарс, – меня передернуло от презрения в ее голосе, – сообщил нам, что жена его, Алана, находится у вас. Это правда?

– Правда, – немедленно отозвался Черно и тут же спросил с любопытством: – А каких это вы магов видывали в жизни?

– Где Алана? – голос Танталь скакнул, как белка. Чонотакс поднялся. Поразительно, как такое громоздкое мохнатое сооружение ухитрялось двигаться с такой легкостью.

Реакция у Танталь была великолепная. Она вскочила тоже – я не успел и рта раскрыть, а они уже стояли посреди комнаты, друг против друга.

– Алана жива и здорова, – Черно нависал над женщиной, как заросшая лесом гора. – Вы напрасно послушали Ретано, который понарассказывал обо мне ужасов и гадостей… А вот эта вещь, – рука его потянулась к Танталь, к тому месту, где пряталась под ее плащом серебряная булавка, – откуда?

Танталь невольно отшатнулась, прикрывая булавку ладонью.

– Алана! – позвал Чонотакс, обернувшись почему-то к заиндевевшему окну.

Он стоял ко мне спиной. Искушение броситься на него сзади было столь велико, что я закусил губу; короткий кинжал под лопатку – какая магия успеет этому противостоять?!

В роду Рекотарсов не было подлецов. Плутоватые слуги были… обманщики, ы… но подлецов не было. Никогда.

Неслышно зашевелились пучки жестких ниток, украшавшие стену; из маленькой потайной двери шагнула Алана, точно такая же, какой я видел ее в последний раз: моложе своих лет, сосредоточенная, обиженная.

Танталь сорвалась с места.

За мгновение до того, как она коснулась девчонки, я успел подумать, что все это, возможно, ловушка, колдовское наваждение; однако спустя секунду Танталь уже тискала в объятиях мою слишком юную женушку, а та слабо сопротивлялась, и, завороженный этим зрелищем, я не сразу почувствовал, что меня держат за локоть.

Черно Да Скоро стоял рядом. На ворсе его роскошной шубы поблескивали искорки изморози; господин маг все еще ухмылялся, но лицо его оставалось изжел-та-бледным, нездоровым.

– Ретано, по поводу Приговора – не беспокойся. Все сделаю, как обещал… Где вы взяли эту штуку? Ту, которая у нее на платье?

– Это наследие Легиара, – сказал я растрескавшимися губами.

– Да-а? – удивился Чонотакс. – Тогда понятно… Бери девчонку и возвращайся домой. Мне надо поговорить с ней… с Танталь. Ей будет интересно.

Я молчал.

– Ты о чем-то хочешь спросить?

Я облизнул губы. Поморщился от боли.

– Ретано, я обязательно сделаю, что обещал. Но и ты на меня зла не держи. Да?

– Да, – сказал я глухо. Проклятая слабость.

Служанка, охая, вскипятила воды; я сидел рядом с Аланой, смотрел в осунувшееся детское личико и мучился угрызениями совести.

«А правда, что вы на мне женились из-за книги?»

– Я люблю тебя, – бормотал я, как шарманка. – Я люблю тебя, ты моя жена, я никому тебя не отдам…

Она молчала. Смотрела на меня сквозь опущенные ресницы, и взгляд ее казался чужим на лице подростка. Слишком взрослый взгляд. Умудренный. Горький; перед ней сидел на краешке кровати полузнакомый, странный человек, чья доблесть заключается исключительно в умении драться и играть с шулерами, да еще в благородстве рода, того самого, что происходит от Мага из Магов Дамира… Этот странный человек жалостливо поджимал губы, неприятно гладил ее по голове и лгал, лгал, лгал…

Я осекся. Прервал ласковое бормотание, снял руку с Аланиных волос. Выпрямился.

«Дорога твоя в тину, Ретано…»

Судья был прав. Вот он я, в тине. По горло.

Алана смотрела, приподняв опухшие веки; что он там с ней делал?! В этом холоде, в этой жути ледяного дома, чего он от нее хотел?..

Я заговорил.

Слова давались на удивление легко.

Я рассказал ей о Судье. О деревянном календаре, где ветры раздувают щеки, где пышнотелые тучи плачут нарисованными слезами; о том, что большая часть дней из длинной деревянной вереницы уже вычеркнута иголкой. Игла легко царапает по лаку – раз, и еще один день прожит…

Я рассказал, как впервые пришел к Чонотаксу. Как отказался служить, как искал деньги, как продавал замок; как пришел к господину магу снова, как он поставил мне условие, как я отправился за будущей женой и, увидев ее впервые, на дороге, сразу же понял, что она зовет меня на помощь.

Я рассказал ей про старичка на болоте. Она слушала, глаза ее раскрывались все шире и шире, пока ресницы не вонзились в кожу.

Я рассказал ей все. Про подземелье, призрака и Мага из Магов, оказавшегося ловким слугой. Будет справедливым, если она это узнает. Будет по-честному.

– Ты хочешь, чтобы я тебя пожалела? – спросила она после того, как добрых десять минут прошло в молчании.

Я дернулся:

– Нет. Я хочу, чтобы ты рассказала об этом Танталь. Возможно, она велит своим ребятам повесить меня на воротах – тогда ты овдовеешь и сможешь… спокойно искать свою первую любовь.

– Вторую, – сказала она глухо.

– Что? – механически переспросил я.

– Здорово ты им врезал, – она улыбнулась, – Комедиантам… Особенно тому, хозяину… У него был такой слюнявый, такой вонючий… рот, – ее передернуло. Глаза потемнели.

– Не вспоминай, – сказал я испуганно.

– Здорово ты им врезал, – повторила она мечтательно. – Мне тогда показалось, что ты похож на Луара. Хотя чего там, ни капельки ведь не похож… Значит, ты умрешь? В первый месяц лета?

– Сегодня он сказал мне… – я помрачнел. – Пообещал снять… Приговор. Но я ему все равно не верю. Он… играет. Как кошка с мышкой.

Брови Аланы сошлись на переносице:

– У меня была… Маркиза… Такая… а потом я увидела, как она с мышонком… два часа с ним игралась. Ну и… я ее разлюбила. А мама сказала – что поделаешь, она ведь кошка…