Барбарелла, или Флорентийская история (СИ) - Кальк Салма Страница 36

Так и оказалось. Речь у них шла ни много ни мало о том, чтобы продать кому-то в частную коллекцию одну из картин! Эта картина, по словам Анжелики Райт, поступила недавно, сейчас находится в реставрационной мастерской и никто её пока не видел, да и поступила она каким-то туманным способом, в общем — скрыть следы будет достаточно легко. Они договорились в одну из ночей, в его дежурство, пригласить покупателя, чтобы тот посмотрел товар и удостоверился, что всё в порядке.

Это было возмутительно! Господин Казолари никогда бы не позволил себе такой низости!

А потом ещё оказалось, что Джиневра Донати, современица Гортензии, хотя и вышла из своего портрета в ночь бала, но — не помнила никого и ничего. Не узнала ни родителей, ни супруга Рикакрдо, ни братьев и сестёр — ни одного человека. И вела себя, и двигалась — вовсе не как Джиневра, а будто от неё осталась лишь бездушная оболочка. Это возмущало и толкало к решительным действиям, тем более, что нашлись свидетели — портрет Джиневры копировали с разрешения Анжелики Райт.

Мало того, что потерявшая память Джиневра была младшей и любимой сестрой Джиакомо, так эта ужасная женщина покусилась ещё и на ничего не понимавшую Мари!

Мари появилась в музее случайно, её привезли для того, чтобы определить — когда написана картина, где и — возможно — кем. О том, чтобы установить личность изображённой дамы, никто и не мечтал. Но в ночь бала Мари сама рассказала о том, кто она и откуда. Её рассказ был тщательно записан и приложен к портрету.

Гортензии понравилась Мари — их разделяла добрая сотня лет, но Мари тоже умела танцевать. Они очень славно развлеклись тогда, Гортензии было даже жаль отпускать Мари в тот музей, где она теперь должна находиться. Может быть, попробовать поговорить о танце с её высочеством?

С её спутником Гортензия уже поговорила. Пока её высочество танцевала с Джиакомо. Не специально, боже упаси, просто так вышло. Она рассказала всё, что помнила об Анжелике и том, чем та занималась, пока работала здесь. Потому что монсеньор Савелли сказал, что можно попробовать отыскать следы человека, который купил настоящую Джиневру. И ещё она заставила Мауро Кристофори говорить всё, что тот знал, потому что он кое-что слышал тогда о тёмных делах Анжелики.

А теперь можно в самом деле пойти и спросить её высочество — не согласится ли она ещё что-нибудь станцевать.

20. Со скоростью истребителя

Донателло родился во Флоренции в 1918 году, незадолго до подписания перемирия между итальянскими и австрийскими войсками. Семья повторяла, что это очень удачно — конец большой войны, и теперь жизнь непременно изменится к лучшему.

Семья — это дед Маурицио, маркиз Донати, и родители — Винченцо и его супруга Джованна. Война истощила ресурсы семьи. Дед в конце прошлого века взялся торговать дорогими тканями, но кому нужны дорогие ткани и вообще предметы роскоши во время войны! Самыми крупными семейными ценностями оставались вилла, построенная в конце XVI века знаменитым предком Пьетро, и коллекция картин, собирать которую начал он же, а продолжали дело все потомки до единого.

Донателло воспитывали самым традиционным образом — в почтении к реликвиям. И неудивительно, что по окончанию школы он поступил в местный университет на факультет искусства и гуманитарных наук, изучать историю.

В стенах университета и в залах родного дома Донателло почти не ощущал внешних веяний — до тех пор, пока правительство Муссолини не вступило в войну, которая снова оказалась мировой. Донателло совершенно не хотел участвовать в войне на стороне фашистского режима, поэтому продолжал учёбу до тех пор, пока Италия не капитулировала перед войсками союзников в 1943 году. Почти сразу же после этого в Северную Италию вошли немецкие войска, Флоренция была оккупирована.

Деда и родителей к тому времени уже не было в живых, и Донателло пришлось самому решать вопросы сохранности коллекции. Картины были сняты со стен, тщательно упакованы и скрыты в специально оборудованных подвалах. Туда же переместили те статуи из парка, которые удалось сдвинуть с места. Другие реликвии — два кубка работы Бенвенуто Челлини, его же фляга, украшения, камеи — были помещены во вмонтированный в стену подвала сейф. Окна и двери виллы заколотили.

Кроме Донателло, обо всём знали трое слуг — все они начинали работу ещё во времена деда Маурицио. Они уверили, что смогут затеряться в городе.

А Донателло при помощи университетских друзей покинул Флоренцию и отправился на юг — в армию. Он прекрасно водил машину и ещё до войны примеривался к вертолёту, поэтому, не раздумывая, занялся авиационной подготовкой.

За год он стал отличным лётчиком-истребителем. На его счету была пара десятков сбитых вражеских самолётов.

Флоренцию освободили партизаны и союзники в августе 1944-го. Донателло получил весточку от Паоло Росси, одного из тех троих, что помогали ему укрывать сокровища — о том, что несмотря на большие разрушения в городе в целом, вилла находится в полной сохранности, ей удалось не привлечь ничьего пристального внимания. Не иначе как крупно повезло — подумал тогда Донателло.

В теории можно было возвращаться, но Донателло понадеялся, что повезёт и дальше. Войну нужно было заканчивать, а потом уже — домой, к книгам и картинам.

Донателло погиб 21 марта 1945 года, во время бомбардировки немецких судов в венецианской гавани. По его завещанию, составленному накануне ухода в армию, всё имущество семьи Донати передавалось государству с целью создания на вилле музея.

Случилось так, что в созданном по воле Донателло Донати музее не оказалось ни одного его собственного изображения. Альбом с его юношескими фотографиями утратился в годы войны, пока на вилле не жил никто. В то время было вовсе не до фотографий.

Но хранитель коллекции живописи Роберто Казолари задался вопросом — не может такого быть, чтобы не существовало совсем ничего. Должно быть хоть какое-то изображение.

Говорят, что упорство вознаграждается, а господин Казолари был весьма упорным человеком. Он нашёл фотографию Донателло — сделанную в 1938 году, во время какого-то университетского торжества. И успел незадолго до своей смерти торжественно разместить её в экспозиции музея.

История человека, спасшего сокровища своей семьи и передавшего их в дар своей стране, привлекла внимание прессы. Роберто Казолари дал несколько интервью, и даже находился человек, желающий написать сценарий сериала о семье Донати — но старый хранитель умер, а новый, госпожа Анжелика Райт, пока ещё не владела материалом настолько, чтобы консультировать писателей.

Фотография висела в просторном атриуме виллы, по сути, это был самый первый экспонат, с которым сталкивались приходящие посетители. И каково же было удивление Донателло, когда в ночь на 19 ноября 2017 года с последним полночным ударом часов он воплотился возле своего фото в том самом атриуме.

Но самым удивительным оказался вовсе не факт воплощения — а то, что по бальной зале и остальному дому бродили и разговаривали те самые предки, которых он привык видеть на картинах! Что за чудо, или — что за колдовство вызвало их к жизни?

Оказалось — ещё какое чудо. Или же колдовство, он так и не понял. Потому что в стенах дома предки оказались всесильны — как минимум, некоторые из них. Стало понятно, какая добрая судьба хранила коллекцию в смутные годы — что ж, это очень похоже на Донати, присматривать за своими сокровищами даже после смерти.

«Ты в ответе за тех, кого коллекционировал» — сказал ему предок Пьетро, переиначив подслушанную у кого-то цитату из книги.

(надругательству подвергся портрет Фортунато Мартиненьо Чезареско, 1545, кисти Алессандро Бонвичино. Хранится в лондонской Национальной Галерее)

Кьяра услышала бой часов и с удивлением поняла, что уже четыре. Время летело незаметно.

Донателло Донати был не просто самым младшим в этой странной компании, он ещё и совсем недавно к ним присоединился. В его юности уже не писали портретов, поэтому долгое время в экспозиции музея не было его изображения, а на семейных сборищах — его личности. Максимум, что смог найти Роберто Казолари — это фотография. Старый хранитель сомневался, будет ли фотография работать так же, как и портрет, но увидеть и убедиться не успел — фото разместили в экспозиции незадолго до его смерти, и он уже не застал следующего ноября.