Алексей Пехов - Страж Страница 36

– Давай. Так будет быстрее. На тебе этот и второй этаж. Я возьму третий, четвертый и чердак.

– Угу. А я еще проверю подвал.

Он со щелчком раскрыл бритву. Шуко предпочитал ее стандартному кинжалу стража. Надо сказать, что действовал этой штукой цыган очень умело и быстро.

Я пожелал ему удачи и быстро поднялся по грязной лестнице, на которой лежало несколько трупов разной степени разложения. Мимо меня с воем пролетел какой-то доходяга и с противным хрустом врезался головой в каменный пол.

Шуко внизу выругался.

– Займись делом, прежде чем очередной самоубийца не упадет тебе на голову! – крикнул я ему, перегнувшись через перила.

– Этот урод испачкал кровью мои сапоги!

– Замечательно! Половина душ не устоит перед ней и передумает бежать!

Он выругался повторно, и я, покачав головой, вернулся на свой этаж. Возможно, я слишком черств, потому что не испытываю жалости, ужаса или отвращения перед всем этим разверзнувшимся безумием, но когда ты видишь только трупы, одни трупы и ничего, кроме трупов, в какой-то момент тупеешь от этого кошмара.

Я медленно шел по третьему этажу, перешагивая через лежащих людей. Мертвых и живых, стонущих, требующих воды, причастия, свободы, смерти, еды, света, воздуха и избавления от мучений. Я старался дышать ртом и посматривал по сторонам.

– Кто вы? – Ко мне подошел мужчина в маске в виде птичьего клюва, внутрь которого была забита ароматическая соль, чтобы спасать от запаха и болезни.

На человеке была шапка гильдии лекарей, так что я просто показал ему кинжал с сапфировой рукоятью.

– А… страж. Если вы о душах – я никого не видел. Люди умирают и без их присутствия.

– Я осмотрюсь.

– Пожалуйста. Если это поможет хоть кому-то, буду только рад. – Он повернулся к слуге: – Ромео, дай пациенту толченого митридата[29] с оливковым маслом.

– Это помогает? – удивился я.

– Маэстро Ги де Шолиак из Руже считает это идеальным средством от восьмидесяти четырех недугов. Лишним оно всяко не будет.

– Это убьет пациента, – сказал пожилой мужчина, промокающий губкой лоб больному.

Губка была мокрой от крови.

– Откуда хирургу[30] быть в курсе фармакологии? – с нескрываемым презрением заявил лекарь. – Вы даже латынь не знаете, а потому никого не спасете.

– Не спорю, – согласился мужчина. – Я, в отличие от вас, рассуждающего о Галене с кафедры университета, являюсь практиком и признаю, что против мора я бессилен. Поэтому говорю вам – дадите ему митридат, он умрет через полчаса.

– Не мелите чушь! – взорвался врач.

– Вам когда-нибудь стоит побывать на поле боя, где ваша академическая медицина с ее схоластическим методом лечения становится совершенно никчемной, а пила, ланцет, крючки для разведения ран, игла и нить творят гораздо большие чудеса, чем все бездарные теории Ги де Шолиака, вместе взятые.

Я оставил их, так и не узнав, чем кончился спор, и двинулся дальше. Душ не было, лишь больные, мертвые и те, кто их лечил. Последние делали это кто во что горазд. К нарывам прикладывали пиявок, ящериц и высушенных жаб. Закидывали ложками толченые порошки, заливали тинктуры, втыкали иголки, читали по-латыни откровения святых, вливали в открытые раны оливковое масло и святую воду, прижигали сыпь раскаленной кочергой, вчетвером удерживая воющего больного, кровью зарезанных голубей окропляли горящие в лихорадке тела. Все эти действия мало чем помогали, а на мой взгляд, лишь вредили, и я рад был, что никогда не нуждался во врачах.

Стражи, благодаря душам, которых они уничтожили, никогда не болели, а хорошего лекаря найти в нашем мире очень непросто. Слишком много вокруг шарлатанов, над которыми нет никакого контроля.

Я прошел весь зал насквозь, но так и не увидел ни одной души, зато почувствовал несколько фигур – Шуко повезло больше, чем мне. Я вернулся обратно и начал подниматься по лестнице, когда меня окликнул давешний врач с «клювом»:

– Эй! Наверху ничего нет. Туда уносят умирающих и делают им последнее кровопускание.

Я поблагодарил его и конечно же проигнорировал совет, кляня этих коновалов за глупость. Никогда не верил, что кровопускание может кому-то помочь, иначе на войне от этого бы никто не умирал. Потеря крови ослабляет человека, но никак не ставит его на ноги, что бы там ни говорили ученые мужи.

И еще я точно знаю одно – свежая кровь и приближающаяся агония для многих темных душ это все равно что корень валерианы для кота. За уши не оттащишь.

Так и случилось.

Первую тварь в образе немытой, крылатой старухи я увидел, стоило мне войти в темный, смрадный зал. Она сидела на едва вздымающейся груди немолодой женщины и слилась с ней в невидимом поцелуе, собираясь вытянуть последние капли жизни. Увидев меня, старуха распростерла крылья и, забыв о добыче, ринулась прочь.

Я швырнул ей вслед призрачным пламенем, превратил в комок огня, и она дымящейся, но все еще существующей в этой реальности грудой упала на мертвецов. В дальнем углу что-то завыло, зачавкало… я, не глядя, кинул туда две фигуры, подбежал к бабке, опрокинув таз с несвежей кровью, и воткнул в нее кинжал.

В висках заломило, зрение раздвоилось, но я тут же взял себя в руки. Главную тварь я убил, теперь осталась мелочь. Впрочем, «мелочи» оказалось немало. Мои чары высветили их из мрака, и я увидел бледные фосфоресцирующие тела. Трое походили на больших собак с львиными пастями, и две оказались стройными девушками с крюками вместо рук и темно-желтыми лицами. Ниляды и лакальщицы.

Первые, перестав поглощать мертвую плоть, дурно воя, бросились на меня. Две другие, словно туман, подхваченный ветром, полетели к лестнице, ведущей на чердак.

Я ругнулся, чиркнул кинжалом по спине распростертого под ногами трупа, рисуя фигуру «северного камня».

– Убирайтесь отсюда! – успел я крикнуть мало что понимающим лекарям.

Первая из ниляд, вытянувшись в прыжке, бросилась на меня. Я отскочил назад, и труп, над которым пролетела душа, оглушительно лопнул, разбрызгивая во все стороны бирюзовые ошметки, оставляющие за собой синие полосы в воздухе. Большинство из них врезались в душу, и ее тяжеленное, одеревеневшее тело перекувыркнулось через голову, грохнувшись на бок. Я добил ее кинжалом.

Люди с воплями бросились прочь, но я был слишком занят, чтобы обращать на них внимание. Следующая душа получила в бок призрачным пламенем и, воя, начала носиться по помещению, пока не растаяла окончательно.

Третья, оказавшаяся самой проворной, клацнула страшными челюстями рядом с моим коленом. Я едва не задел ее кинжалом, но она по-тигриному развернулась, прижалась к земле перед прыжком, и мне пришлось пнуть очередной тазик с кровью. Тот влетел ей аккурат в тупоносую морду. Душа ошалела от дармового угощения, замедлилась, потеряв всякую ориентацию, и я вогнал лезвие ей под загривок.