Варторн: Уничтожение - Асприн Роберт Линн Страница 36

– И никто не может, – убежденно сказала девушка.

– И снова согласен, – невозмутимо подтвердил Сультат.

Сердце Пролт преисполнилось гордостью, бешено заколотилось. Вот оно, признание! Официальное подтверждение ее значимости.

– Но, – продолжал премьер, – к чему я это говорю? Я считаю, вы должны занять достойное место в хрониках нынешней воины – так, чтобы вас вспоминали и через сотни зим.

До того Сультат стоял у дальней стенки. Теперь он двинулся навстречу девушке, которая продолжала стоять посреди кабинета, в точности под лампой. По мере того как премьер приближался, его лицо – отмеченное печатью времени, но не утратившее своей силы – становилось все лучше видно. Наконец он остановился рядом, нависая над Пролт, и она смогла заглянуть в его глаза. Было в них нечто, смягчающее привычную суровость. Возможно, усталость… А может, ожидание грядущей битвы.

– Пролт, – тихо заговорил премьер, – вас ценят. Вы нужны нам. От вас многое зависит. Я чувствую ваше недовольство и не могу его игнорировать. Как я могу исправить положение, что я должен сделать?

Теперь она не удержалась и сморгнула… затем еще раз. Сультату удалось ее удивить. Вот уж никак не ожидала, что этот человек, занимающий столь высокое положение, сумеет проникнуть ей в душу и разглядеть царившее там смятение. Но как он узнал? Наверное, все дело в его коварстве. Именно оно добавляет премьеру проницательности и помогает заглянуть в се мысли. Сультат собирает силы всего Союза с намерением обрушить их на Дардаса-Вайзеля, и ему требуется, чтобы она отработала наилучшим образом, выложилась вся. Это поможет им выиграть предстоящее сражение на Пегвитских равнинах и сокрушить Фельк.

Конечно же, интерес Сультата к ней носит корыстный характер. Но его манера вести себя, печать усталости и тревоги на тяжелом лице заставляет забыть об этом, поверить в искренность намерений. Пролт не обманешь: она знала, что нужно от нее правителю Петграда. И не важно, что делается это ради благого дела… можно сказать, ради великого дела – поражения Фелька. Он все равно продолжал манипулировать ею.

– Мною уже манипулировали раньше, премьер, – сказала девушка.

Ее слова, казалось, вовсе не обескуражили его.

– Вот как? – с коротким смешком произнес он. – И что же? Да будет вам известно, юный мыслитель, что мною тоже манипулировали… Благородный Совет, моя семья, вообще все жители этого государства. Причем не единожды – подобное происходило много раз. Это неизбежно проистекает из высокого положения, которое занимаешь… из той ответственности, что несешь. Такая манипуляция только помогает – при условии, что ты осознаешь ее. И сохраняешь позиции лидера. Вы на это способны, Пролт?

Девушка подумала о Ксинке… О Хоннисе… О самом премьере. Что именно она хочет от него получить? Какого рода признание могло бы се удовлетворить?

Пролт знала, что сегодня вечером Сультат отъезжает. Он поведет петградскую армию к условленному месту, где встретятся объединенные войска Союза. По окончании конференции все делегаты возвратились в свои родные города, чтобы собрать военные силы для участия в решающей битве. Пока нет возможности достоверно оценить, насколько велики эти силы. Ей придется анализировать поступающие отовсюду сообщения и корректировать планы.

Глазами петградских разведчиков она будет наблюдать за первой схваткой между Союзом и Фельком И если все пойдет как надо, это будет означать конец войны.

Пролт вздернула подбородок и прямо посмотрела в голубые, пронзительные глаза премьера.

– Я хочу получить чин генерала, – твердо сказала она.

Сультат никак не выразил своего удивления или неудовольствия, по его умному и проницательному лицу вообще невозможно было что-либо прочесть.

То, о чем просила Пролт… это можно было расценить как сущий пустяк или же как наглые, непомерные притязания. Да что, в конце концов, значит официальный титул? Но в том-то и дело, что военной жизни присуща незыблемая верность традициям. Фанатичная, почти религиозная…

Кто такая «мыслитель Пролт»? Это имя может затеряться в веках. Другое дело – «генерал Пролт»… такого не забудут, тем более, что Пролт планирует собственноручно писать хроники этой войны.

Грудь Сультата поднялась и опустилась под бронированным доспехом – премьер вздохнул.

– Я позабочусь, чтобы соответствующие документы подготовили до моего отъезда, – сказал он. Затем повернулся спиной к будущему генералу и вышел из кабинета.

Пролт давно уже запыхалась, но неутомимо продолжала идти. Хотя их с Ксинком дом располагался совсем рядом, она наугад свернула на незнакомую широкую улицу и двинулась по ней. Ночь была облачной и прохладной. Вообще с тех пор, как они прибыли в Петград, значительно похолодало. В свои права вступала осень – период увядания и упадка. Но только не для нее! Для Пролт это было время возрождения… по крайней мере, так ей казалось.

Она никогда не мечтала о славе. Девушка припомнила свое детство и юность в маленьком городке Драл Блидст: все ее амбиции ограничивались надеждой на дальнейшее образование. Неудивительно, что со временем она нашла убежище в Университете Фебретри. Это был надежный оплот знаний, где интеллект господствовал надо всем остальным. Здесь Пролт получила возможность реализовать себя и даже преуспеть. Все качества, которые мешали девушке жить в кругу семьи – потомственных торговцев древесиной, помогли ей стать студенткой четвертой ступени, великолепно успевающей по всем дисциплинам и подающей большие надежды.

Она была вполне довольна своей жизнью. Намеревалась продолжать академическую карьеру и со временем пройти путь от мыслителя до мэтра. Глубокий ум и целеустремленность девушки не оставляли ни малейших сомнений: со временем ей предстояло занять законное место главы исторического факультета Университета, специализирующегося на истории войн.

Если бы мэтр Хоннис не определил ей в качестве темы Фелькскую войну, если бы в ее жизни не появился Ксинк, если бы Сультат не настоял на ее переезде в Петград…

Ее ждала совсем другая жизнь в Фебретри – упорядоченная, предсказуемая… и совершенно бесполезная. Ведь тогда бы она не достигла нынешнего высокого положения, не стала бы тем, кем она стала сейчас.

Генерал Пролт, ведущий стратег Союза независимых городов. Перед ней открылась новая захватывающая жизнь, полная судьбоносных решений и ответственности. От нее зависело, сумеет ли Союз победить Фельк. История хранит в человеческой памяти имена победителей.

Пролт изучила последние рапорты, посвященные завоеванию Трэля. Фелькцы задавили несчастный город численностью. Они окружили его со всех сторон – подобно тому, как бурная река окружает одинокий утес. Все шло по плану – но затем случилась непредвиденная заминка. Она предшествовала непосредственному взятию Трэля. Подобное поведение казалось нелогичным и странным настолько, что заставляло усомниться в достоверности сообщения. Но лазутчики премьера Сультата подтверждали сей факт, а их квалификации Пролт доверяла.

Девушка постоянно возвращалась мыслями к этой загадке. Она интриговала и раздражала Пролт. Согласно законам военной науки, подобная задержка не давала никаких преимуществ… если только генерал Вайзель не желал подтолкнуть Трэль к решению о капитуляции.

Стоп! Ведь речь шла не о Вайзеле, напомнила себе Пролт. На самом деле этот человек являлся Дардасом. А на него это было совсем не похоже – подобное милосердие по отношению к жителям завоеванного города. Не стал бы он миндальничать с ними и тратить драгоценное время… Правда, имел место случай с добровольной сдачей Суука, но там отцы города решились на капитуляцию задолго до того, как вооруженные фелькские орды приблизились к стенам города.

Пролт пришла к заключению: в ходе осады Трэля произошло что-то еще. Возможно, какая-то дополнительная боевая операция небольшого масштаба. И Вайзель-Дардас дожидался ее результатов, прежде чем отдать приказ о штурме города.

И все-таки подобное поведение трудно понять. Слишком уж оно непохоже на описанную в военных хрониках тактику Дардаса. Это наводило на еще более тревожные мысли. Может, это уже был вовсе и не Дардас? Что, если проклятый сультатовский племянник все-таки преуспел в своей миссии и убил Вайзеля – а вместе с ним и блестящего военачальника былых времен, который жил в его теле.