Сергей Раткевич - Лекарство от смерти Страница 36

— Во дает, стерва! — изумляется Дестин. — И ты ничего не понял?! До самого утра?!

Ты разводишь руками, чувствуя себя… а как еще ты себя можешь чувствовать в такой ситуации?

— И Тисаф тебя простила? — с надеждой спрашивает Дестин.

Ты киваешь. Ты вновь думаешь о том, что не мог не заметить разницы. Они ведь с Тисаф даже роста неодинакового, не говоря уже обо всем остальном. Госпожа Вармиш куда длиннее.

— Не мог ты их перепутать, — убежденно заявляет Дестин.

Ты вновь киваешь. И в самом деле — не мог. Но ведь перепутал же?

— Может, она чарами какими воспользовалась? — предполагает Дестин.

— Может.

Ты вдруг вспоминаешь, как она тогда на вас с Тисаф набросилась, когда вы целовались, вспоминаешь и то, чего ты ей в сердцах пожелал.

«Чтоб тебя Хозяин Подворотен полюбил!» — припоминается тебе.

— Кажется, это я сам дурак, — изменившимся голосом выговариваешь ты.

— Что ты хочешь этим сказать?

— То, что только такой болван, как я, мог пожелать этой милой красотке госпоже Вармиш того, чего я ей пожелал накануне, — отвечаешь ты.

И рассказываешь.

Но Дестин никогда не был уличным мальчишкой, он ничего не знает о Хозяине Подворотен. Ты вкратце повествуешь ему об ужасном и загадочном существе, владеющем всеми подворотнями мира.

— Наверное, ему не понравилась моя идея, — говоришь ты. — И он решил, что я сам должен попробовать, прежде чем других посылать…

— Никогда больше не зайду ни в одну подворотню! — ужасается Дестин.

— Если это и впрямь его проделки — я еще легко отделался, — соображаешь ты.

А потом вы поспешно покидаете комнату, ибо дела не ждут. Ведь даже Боги и демоны отступают перед величием повседневных мелочей, а что уж говорить об обычных людях!

Великий магистр Ордена Охраны Зари отбросил в сторону перо. Только что он собственноручно подписал повеление о казни восьми магов Ордена и был раздражен чрезвычайно. А ведь среди этих восьми был один младший магистр и два подающих большие надежды боевых мага! Орден опять впустую потерял стольких бойцов! И ведь не удастся их потихоньку выкрасть и спрятать. Слишком велика вероятность того, что подобная акция будет раскрыта.

«Ох уж мне эти самозваные заговорщики, мешающие основному заговору!» — с усталым раздражением подумал Великий магистр.

Бесталанные выскочки не нашли ничего лучшего, как напасть на провинциальное отделение «Старших Братьев», и даже кого-то там успели убить! А теперь их придется показательно казнить, потому что если не казнить, то у Владыки Зари появятся вопросы, ответить на которые будет крайне сложно. А «Старшие Братья» и без того дышат в затылок.

«Проклятье!»

То настроение смутного недовольства существующим положением дел, которое Великий магистр столь тщательно культивировал в Ордене последние тридцать лет, давало, увы, не только положительные всходы.

Великий магистр в очередной раз с раздражением подумал, что наличие в человеке возможностей для обретения магической силы, к несчастью, не является непременным условием наличия в этом человеке мозгов. То есть какие-то мозги, конечно, есть у каждого, вот только то, на что их употребляют некоторые индивиды…

Придумать бы способ, чтоб отсутствие умения шевелить мозгами мешало обретению магических способностей!

Впрочем, от такой мысли — один шаг до ереси. Этак ведь захочешь, чтоб маги рождались только у магов, а направление их мыслей контролировалось изначально, при помощи эликсиров.

А это идет вразрез с доктриной, что каждый человек может… это возврат к истинным магам. Но как же достали эти пустоголовые ублюдки, понапрасну привлекающие внимание к Ордену!

А поздним вечером к тебе приходит Тисаф. Ты ждешь ее, знаешь, что она придет, и все равно радуешься ей так, словно это богиня, спустившаяся с небес. Да нет, какая там еще богиня?! Разве могут быть какие-то другие богини?!

— Тише! Тише! — смеется она, обнимая тебя. — Весь дом перебудишь, сумасшедший…

Ты пробуешь что-то сказать, но тебе затыкают рот поцелуем. И земля мигом уходит из-под ног. Кто это сказал, что мужчины должны всегда твердо стоять на ногах? Он просто никогда не любил, этот скучный урод! Хорошо, что постель недалеко, не то Тисаф бы тебя нипочем не удержала! Вот теперь ты и впрямь понимаешь, что до нее у тебя никого не было. Ни в этой, ни в той, прежней жизни… потому что никогда и ни с кем еще ты не ощущал, как пронзительно прекрасен, как удивителен мир… ничего ты не знал, потому что и не жил еще! А вот теперь — да. В самом деле — да.

Сильные девичьи руки обнимают тебя удивительно нежно. Бережно, словно ты хрустальный и можешь разбиться. Ну да, у тебя ведь все — в первый раз. И девушка просто не хочет тебя испугать.

Она просто не хочет оказаться похожей на ту…

Как бы ей объяснить, что ты — не хрустальный? Что у тебя уже — было?

Как бы объяснить так, чтоб не испугать? Чтоб поверила?

«А надо? — интересуется старик. — Лежи. Получай удовольствие. Успеешь еще лихость свою продемонстрировать».

И правда. Зачем куда-то спешить? Нет, ты не боишься, что Тисаф оттолкнет нищего старика и калеку, но… если все это рассказывать… в двух словах все равно не расскажешь… или расскажешь так, что не поверят, испугаются… а говорить больше двух слов, потратить эту невероятную сказку на какие-то там объяснения… вот еще!

Ты обязательно ей все расскажешь. Все-все. Ведь ты и в самом деле любишь ее, а любимым все рассказывают, даже самое горькое, даже самое странное, даже то, во что никто другой нипочем не поверит. Ведь на то они и есть — любимые. Если они нам не поверят, то кто же тогда?

Что ж, Тисаф с легкостью делает все за тебя. С ее точки зрения — все правильно. Ведь это у тебя все впервые, а не у нее, значит, она и есть главная. Как скажет, так и будет правильно.

— Чуть-чуть не так… — ласково шепчет она. — Да, любимый… вот так, да… вот так хорошо…

А потом огромная волна накрывает вас с головой, и ты забываешь, что у тебя все впервые, ты все на свете забываешь, впрочем, и Тисаф ни о чем не помнит, в этот миг вы не ведаете ни зла, ни добра, не помните никакой боли и никакого горя, в этот миг не существует обыденной жизни с ее проблемами, есть только чистая и жаркая радость, а больше ничего нет.

«С утратой девственности тебя!» — хихикает старик, когда волна спадает, оставляя вас на берегу.

«Сам дурак!» — огрызаешься ты.

«Поцелуй девушку! — подсказывает он. — Шепни ей что-нибудь хорошее…»

«Сам знаю», — откликаешься ты и тянешься навстречу своему дому.