Гарри Тертлдав - Принц Севера Страница 36

— Да кто ты такой, тысяча чертей, чтобы разговаривать со мной в таком тоне? — вспылил незнакомец, хватаясь за рукоять меча.

— Я — Джерин Лис, принц Севера, — ответил Джерин, повторяя его жест, правда, левой рукой. — Радуйся, что я не знаю твоего имени, да и не хочу его знать.

Краснолицый малый нахмурился, но не отступил. Неужели мне придется обнажить меч в святилище Байтона дважды, недоуменно спрашивал себя Джерин. В храме имелась стража, но она находилась снаружи, оберегая сокровища внутреннего двора и следя за посетителями, у которых, несмотря на гнев Байтона, могли зачесаться руки.

И тут кто-то, входивший в храм, воскликнул:

— Любой, кто собирается драться с Джерином Лисом, особенно когда с ним Вэн Крепкая Рука, глупец. Хотя ты, малый, и ведешь себя как глупец, так что ничего удивительного я в этом не вижу.

Разгневанный элабонец резко развернулся.

— Да что тебе известно об этих типах, ты, старый хорек, сующий нос в чужие дела? — огрызнулся он гневно.

Очевидно, ему сейчас было уже все равно, сколько врагов возьмут его в оборот.

Вновь прибывший направился прямо к скандалисту. Это был высокий худощавый человек лет сорока, с высоко поднятым подбородком, гордым орлиным носом и темными холодными глазами, напомнившими Джерину глаза ястреба. Он сказал:

— Я сам был бы глупцом, если бы ничего не знал о Джерине Лисе. Я — великий князь Араджис, по прозвищу Лучник.

Гневный румянец сошел с лица нетерпеливого воина, осознавшего, что он оказался между двумя могущественнейшими в северных землях людьми. Выругавшись сквозь зубы напоследок, задира, громко топая, покинул храм. При этом он все же позаботился обогнуть сторонкой Араджиса, неколебимо стоявшего у него на дороге.

— Рад встрече, — сказал Джерин.

Они с Араджисом хоть и были противниками, но никогда открыто не враждовали.

— Взаимно, — ответил Араджис. Он пристально взглянул на Лиса. — Мне следовало бы догадаться, что я встречу тебя здесь. Приехал узнать о своем сыне, не так ли?

— Йо, — ответил Джерин холодно. — А ты?

— По личному делу, — сказал Араджис.

— До которого мне не должно быть дела, — предположил Джерин.

Араджис кивнул, но лишь раз. Он не любил лишних движений.

— Пусть будет так, — продолжал Лис. — Но какой бы вопрос ты ни собирался задать Сивилле, она не сможет ответить тебе на него, так же как и этому говорливому разбойнику.

— Почему? — с подозрением спросил Араджис.

Мысль о том, что Лису известно нечто, чего не знает он, казалась ему оскорбительной.

Не успел Джерин ответить, как из пещеры выбрались два священника. Те, что отправились посмотреть, как чувствует себя Сивилла. Ее они, собственно, и несли. Лицо девушки было абсолютно белым, а руки безжизненно свисали, едва не касаясь земли.

— Она жива? — крикнул им Джерин встревоженно.

— Да, милорд, — ответил один из евнухов. — Но, поскольку она не приходит в себя, мы решили отнести ее к ней в покои. — Он мотнул головой, показывая куда. — По крайней мере, в своей постели ей будет лучше, чем в подземелье. Не сомневаюсь, однако, что лорд Байтон поможет ей оправиться.

К сожалению, его последние слова были скорее похожи на предположение, чем на утверждение.

— Зачем Байтону об этом беспокоиться? — спросил Вэн, как всегда без обиняков. — Там внизу он говорил так, будто не собирается больше ни с кем общаться.

— Что за ерунду вы несете, сэр? Перестаньте богохульствовать! — возмутился жрец.

Он взглянул на Кинифора, слышавшего последнее прорицание, ища поддержки.

Евнух, сопровождавший Джерина и Вэна, издал губами странный гнусавый звук, похожий на фырканье лошади. И заговорил, медленно подбирая слова:

— Пророчество Байтона можно истолковать и так. Однако другие истолкования представляются мне более вероятными.

Даже это невразумительное заключение ввергло двух других евнухов в шок. Кудахча между собой, они потащили из храма все еще пребывавшую в обмороке Сивиллу.

— Боюсь, сегодня с Байтоном больше никто не сможет побеседовать, — сказал Кинифор. — Наверное, следует посоветовать всем прибывшим вернуться в гостиницы, где они остановились, и подождать, пока Сивилла выздоровеет. Мы сообщим вам, как только это случится, и не возьмем с вас никакой новой дани.

— Да, лучше вам этого не делать. — Араджис вложил столько угрозы в эту короткую фразу, сколько Джерин себе и представить не мог. — А если девчонка вдруг умрет, я потребую назад свое серебро.

Евнух скрестил пальцы, отгоняя дурное.

Владыка Байтон не станет призывать к себе двух Сивилл за столь короткий срок, — заявил он, однако его предсказанию, как и заявлению другого жреца, явно недоставало уверенности.

Люди потянулись из храма, что-то бормоча и ворчливо переговариваясь между собой. Кинифор вышел из святилища, чтобы сообщить тем, кто ждал на внутреннем дворе, что их надежды услышать прорицательницу сегодня не оправдаются. Как и те, что находились внутри храма, посетители отреагировали по-разному: кто с любопытством, кто с яростью.

Араджис обратился к Джерину.

— Что же такое ты у нее спросил, что привело ее в такое состояние? Предложил ей выйти за тебя замуж? — грубо съязвил он.

У Джерина в горле заклокотало, и он сделал в сторону оскорбителя шаг. Однако в отличие от того малого, что готов был броситься на него, ему удалось взять себя в руки.

— Я бы ответил тебе, что это не твое собачье дело, — сказал он, — но раз уж ты знаешь, зачем я здесь, то какой смысл? Я задал ей вопрос о том, где мой сын.

— Скверная каша, — сказал Араджис. — Тот негодяй, который ее заварил, возможно, явится ко мне в поисках выгодной сделки. Клянусь Даяусом, в этом случае я распну его на кресте и верну тебе мальчика незамедлительно. Клянусь.

— Если так, я буду твоим должником, — ответил Лис. — Я бы солгал, если бы сказал, что мысль о том, что ты в этом замешан, не приходила мне в голову.

Араджис нахмурился.

— Поскольку каждый из нас в этих краях значит больше, чем остальные, мы кружим друг около друга, словно пара озлобленных псов. Я тоже тебе не доверяю, и тебе это прекрасно известно. Но я бы не пошел на такое и не собираюсь воспользоваться этим случаем, даже если представится такая возможность. А ты бы воспользовался, если бы это был мой сын?

— Думаю, нет, — ответил Джерин.

Араджис ненадолго примолк, затем кивнул. Казалось, кивок был искренним, но Джерин знал, что выражение лица Лучника полностью подчиняется его воле, а не чувствам. Для правителя это важно, о чем Джерин знал тоже. Его собственная мимика была вышколена столь же безупречно.