Глен Кук - Меченосец Страница 36

— Солдат у нее еще больше. Мы не увидели пока и призрака действительной мощи, эта страна поразительно многолюдна.

— А чем ты займешься, когда все помирятся?

Готфрид искоса глянул на девушку: она вправду настолько наивна или прикидывается?

— Постараюсь поуютней устроиться в могиле.

— Собрался закончить, как Турек Арант? Почему? — Лойда взяла его за руку и заглянула в глаза. — Разве выхода нет? Если ты поверишь в это, сам же и толкнешь себя на путь Аранта!

— Дело не во мне, а в клинке. Он рвет мне душу. Я не могу оставить его хотя бы ненадолго, из комнаты не могу без него выйти. Помнишь сказку, в которой мальчишка-трубочист каждый вечер перед сном выкидывал приставучий камень, и наутро тот непременно оказывался в руке? Со мной так же, только я сам больше на тот булыжник похож. Я с Добендье до смерти, а она не замедлит явиться, если верить жизнеописаниям других Меченосцев. От Зухры не убежишь.

Лойда стиснула его ладонь.

— Жрецы никогда не объясняют, почему боги желают того или другого. Просто приказывают исполнять их повеления.

— Странно, но я вовсе не уверен в том, что те, кто избирает, — боги. Нелюди, конечно, но разве боги? Может, они — наша выдумка? Один старик в Сентурии сказал мне: «Великие проснулись, потому что понадобились нам. Мы их позвали, и они явились».

— Мой отец то же самое говорил. Великие живут только в сердцах верующих.

— Но ведь меч реален. И Рогала с Невенкой тоже. А они существуют уже очень долго, хоть и под разными именами. Книжники говорили, что Грелльнер на самом деле Нерода и есть. Она же, наверное, и Дрибран, создавший щит.

— Ты веришь в переселение душ?

— На Неродин манер — да. Ее-то «я» живет уже сотни лет. Почему ты спрашиваешь?

— Мне кажется, в легенде о Туреке Аранте есть место и для меня.

— Ты серьезно?

— Вполне.

— Вряд ли. Единственная женщина в его истории — мать.

— Ее роль досталась твоей сестре.

— Именно, — подтвердил юноша, глядя на солдат под стенами.

Колонна вилась и вилась — бесконечная череда пешек на игральной доске Великих. И сколькими еще они собираются пожертвовать?

Готфрид натужно улыбнулся.

— Должно быть, я слишком долго пробыл с Рогалой. История повторяется, но роли-то вовсе не расписаны до мелочей. Каждый раз хоть чуть-чуть да по-новому. Может, сейчас человеческое выиграет у божественного.

— Готфрид, скажи, ты был счастлив в Касалифе?

— Большей частью.

— Странно. Ты так серьезно все воспринимаешь, для тебя важна любая деталь. Хочешь исправить хоть крохотный изъян. Может, с тобой скверно обходились, когда маленький был?

— А по-твоему, Рогала прав? Нужно попросту сидеть сложа руки, и пусть все идет своим чередом? Лойда, но ведь кто-то должен сказать этому «нет»!

— Парень, ты можешь твердить «нет», пока солнце не замерзнет, только проку не будет, — вмешался появившийся вдруг Рогала.

Готфрид хотел уйти — терпеть гнома рядом он по-прежнему не мог, — но Лойда вцепилась в руку.

— Что, больно? Гадостно? Парень, так уж мир устроен: сплошные разочарования и обиды, даже для нас, этот мир взбалтывающих и меняющих. А ты подумай, каково тем, к кому мы являемся ворошить и переделывать.

Юноша услышал гнусненький смешок: Тайс притащил демона. Он нашел для головы узорную клетку с ручками и пристроил ее на сгибе локтя.

— Ага, вижу, ты себе приятеля завел. Поздравляю, вы созданы друг для друга.

— Парень, я могу тебе не нравиться, но мы повязаны, и никуда друг от друга не денемся. Может, нам как-нибудь помягче общаться?

— Так с себя и начни — помягче.

— Это как? Ты объясни, я с радостью.

— Первое: у меня есть имя, я устал слышать «парень» еще от отца. Второе: мне надоело твое «выбора нет». У человека всегда есть выбор. Зухра не может управлять нами каждую секунду. И тем более — заставить нас жить, если мы жить не хотим.

— Это уже серьезно, — пробурчал гном, внимательно рассматривая Готфрида.

— А почему б тебе с этой башни не бортануться? — предложил Гасиох. — А то скука смертная. Представляете, новость какая: Меченосец себя порешил! То-то все забегают!

— А почему бы и нет? — запальчиво воскликнул юноша.

— Не дури! — рявкнул Рогала.

— Ты воззови к его совести, — подсказала башка. — Он же на людей свалится! Покалечит, однако.

Демон зашелся хохотом, гордый остротой.

— Зачем к совести? Насчет выбора он прав. Все время Зухра им не управляет. Но благодаря Нероде ей это и не нужно. — Гном ухмыльнулся. — Меченосец не додумал, что в его голове сидит непрошеный гость. А тот мигом приберет тело к рукам, но целиком помереть нашему герою не даст. Заставит сидеть и глазеть изнутри, что поделывает тело.

Готфрид аж содрогнулся в приступе слепой ярости. Гном прав! Души Оберса Лека и Морхарда Хогребе так тяжело было принять именно из-за отчаяния и бессильной злобы, рожденных веками заточения в собственной плоти.

— И все-таки это выбор, — прошептал он, огорошенный.

— Конечно, просто расчудесный! Готфрид, ты в самом деле готов к вечному прозябанию? Что-то я сомневаюсь.

На башню поднялись миньяк с женой, и юноша мгновенно забыл про сомнения и печали. О Слада! Такая добрая, милая, понимающая — лучшая! И пусть она на двенадцать лет старше, она же красивее всех, разумнее, теплее! Вентимильцы как один, от солдата до миньяка, только и думают о добыче, власти и собственном благополучии. Боль тех, у кого отнимали, кого убивали, им глубоко безразлична. А Сладе — нет! Но она все же верит мужу.

Готфрид потратил недели, пытаясь разрешить это противоречие, и в конце концов заключил: наверное, госпожа разделяет мечту мужа о мирной империи, однако способы ее воплощения ей глубоко отвратительны.

Меченосец поклонился хозяйке, и та чуть улыбнулась в ответ. Лойда поморщилась: на лице юноши все читалось куда отчетливее, чем он предполагал.

— Госпожа, мы здесь пытаемся понять, как наши жизни стали западней.

— Все мы — пленники бытия, — ответила Слада. — Разницы нет: внутри самих себя томиться или у Древних. Скорбеть об этом бессмысленно, но даже из скверного можно извлечь благо и оставить мир хоть немного лучше для тех, кто придет после нас.

— Великие присвоят и сведут на нет любой наш успех, — заметил Алер.

Его леди печально улыбнулась.

Готфрид опешил: неужели миньяк все-таки рассказал супруге, что он — избранник Хучайна?

— Милый, ты снова затеваешь спор. Я, пожалуй, пропущу сегодняшнюю партию, извини, — улыбнулась Слада и увела мужа футов на двадцать от Меченосца с компанией.

Юноша покраснел и шагнул к миньяку.