Евгений Лобачев - Ведьмоспас Страница 36

Засияла, запела золотая коробочка. Вспыхнули огнем руны.

– Гриннаргаа онкс!

Неведомо откуда налетевший смерч подхватил и завертел мешок. Поросенок внутри зашелся оглушительным визгом. Смерч кружил все быстрей. Мешок постепенно надувался, округлялся, распираемый изнутри неведомой силой. Поросячий визг перешел в трубный рев и набрал такую мощь, что закладывало уши.

Люди в толпе попятились. Самые впечатлительные бросились бежать. Тракторист Иванов принялся отчаянно креститься, почему-то на католический манер.

Мешок раздулся до огромных размеров. Внезапно ткань оглушительно затрещала, смерч остановился, распавшись на отдельные пылинки, и изумленным взглядам явился изумрудно-зеленый слон в тонкую лиловую полоску, как будто нанесенную остро отточенным карандашом.

Слон стоял совершенно неподвижно, выпучив глаза, как будто сам удивлялся своей внезапной материализации.

– Нихренасе! - выдохнул тракторист Иванов. - Господи, лучше бы я нажрался!

Глава 18

– Ты что за свинью мне подложил? - прошипел Геремор, нависнув над Мишей.

Милиционер развел руками.

– Ту самую, вроде. Пятнистая, прямоугольное пятно над хвостом. У меня, знаешь ли, на свиные лица плохая память. Я за этой сволочью полдня гонялся, как Марадона за мячом.

– Зря гонялся, - сказал эльф. - Не та свинья. Ты перепутал.

– Да какая тебе разница! - воскликнул Миша. - Ты ж волшебник. Практически Старик Хоттабыч. Достань свой портсигар, и преврати хряка в "Жигуль". А лучше - в "Хаммер". Всю жизнь мечтал.

Геремор закатил глаза.

– Пойми ты, дурачина. Магия - точная наука. Общая сумма всех превращений должна равняться нулю. То есть, нужен именно тот поросенок. Иначе, каждый хряковладелец при желании смог бы покататься на твоих "Жигулях".

– Во дела, - проговорил Миша. - Придется опять идти к бабке, искать нужного поросенка. Ты давай тогда, превращай слона обратно, а то неудобно получится. Она хоть и подслеповатая, но порося от зеленого мамонта отличит.

Едва молодой человек произнес эти слова, слон тихонечко пискнул и сделал несколько неуверенных шагов. В толпе кто-то закричал. Резкий звук напугал животное. Слон попятился, развернулся и бросился наутек. Миша и Геремор едва успели отскочить в сторону.

– Стой, свинья носатая! - заорал вдогонку милиционер. - Борька! Хавронья! Хрюша! Цып-цып-цып! Геремор, чтоб тебя, колдуй уже! Ведь уходит!

– Отстань! - рявкнул Геремор. - Видишь, заклинание черчу. Гриннаргаа онкс!

Маленький смерч отделился от Гереморова Боекомплекта и устремился вдогонку за беглецом. Однако слон свернул в боковую улицу, и заклинание ударило в белого петуха, выискивавшего что-то в траве. Вспышка - и гордый деревенский будильник превратился в небольшой смородиновый куст, на котором вместо ягод покачивались миниатюрные гаечные ключи.

– Ироды ряженые! Вы чего с петухом сотворили?! - заголосила хозяйка петуха - крепенькая старушка в платочке. Но ее никто не слушал: Геремор и Миша гнались за беглым слоном. Следом едва поспевали Олло и Гиллигилл, а позади резиново подпрыгивал на негнущихся лапах пес Велосипед. За псом, поднимая тучи пыли, мчались все жители деревни.

Слон выказал небывалую прыть. Он петлял как заяц, путающий следы, несся, не разбирая дороги, круша все на своем пути. То, что не смог разрушить он, уничтожал Геремор, паливший заклинаньями с энтузиазмом маньяка, раздобывшего зенитную установку.

Вслед за петухом пострадала поленница тракториста Иванова. Гереморово заклинание, почти настигшее слона, в последний миг запуталось в березовых чурбаках, любовно сложенных вдоль забора. Магическая сила в один миг превратила дрова в аккуратные штабеля водочных бутылок, наполненных мутноватой белесой жидкостью.

По толпе пронесся восторженный шепот:

– Самогон!

Смородиновый петух был мгновенно забыт, и десятки рук потянулись к стеклянному сокровищу. Хозяин поленницы первым отвернул золотистую крышку и вылил содержимое бутылки в рот.

– Ну? Как? Стукнуло? Забирает? - загалдели обступившие Иванова односельчане. - Вовка, что молчишь-то?

Прикрыв глаза тракторист прислушивался к собственным ощущениям. Вдруг по лицу пробежала рябь, рот скривился. Глаза выпучились, и в них появилось недоумение и обида. Такое выражение бывает у маленьких детей, когда они раскусывают пилюлю со сладкой оболочкой, под которой прячется горькая сердцевина.

– Отойдите, - прохрипел Вовка.

– Как так - отойдите? - опешили односельчане. - Что, и не угостишь даже?

– Христом богом прошу, - тоненько завыл тракторист. - Ой! Ой! АААААХХХХ!

Из его рта вдруг вырвались языки синего гудящего пламени. Вдоль бутылочной поленницы протянулась полоса черной выжженной земли.

Народ кинулся врассыпную.

– Караул! Горим! Ты что творишь, дурак! Вот угостились бы! - галдели перепуганные односельчане.

– АААААХХХ! - на этот раз тракторист выдохнул несколько фейерверков. Они взлетели высоко в небо и с оглушительным треском превратились в огненные цветы.

– К пруду беги, Горыныч хренов! - закричал жилистый мужичок, работавший в свободное от дачи время пожарным инспектором. - Всю деревню попалишь!

В ответ Иванов выпустил столб черного дыма с искрами, и помчался вдоль по улице туда, где за деревьями блестел небольшой пруд.

– Люди! Бегом к колодцам, тащите воду, лейте на этого вулканолога, - скомандовал пожарник.

– Не надо из колодцев! - завопил тракторист. - Вода ледяная!

– Ничего, - отрезал жилистый. - Изнутри согреешься.

На короткое время вся деревня включилась в операцию по спасению имущества от огнедышащего тракториста.

Тем временем облава продолжалась. Повинуясь поросячьим инстинктам, слон несся вперед, с легкостью уворачиваясь от Гереморовых заклинаний.

Улицы, по которым промчались загонщики, были усеяны черт знает чем. Несколько зеленых роялей, два колодца, наполненных вишневым вареньем, гипсовая статуя эльфийского короля Басаморра Срамного, огромная тыква из чистого золота с гравировкой "Я люблю сельское хозяйство", отряд голодных студентов, которых чудо перенесло с колхозного картофельного поля на клубничные грядки в председательском саду… много чего еще натворили шальные заклинания.

Сделав круг по деревне, слон вернулся туда, откуда началась безумная гонка - к черному джипу, принадлежащему двум лохматым дворняжкам. Обе псины как раз копошились возле водительской двери. Одна висела на дверной ручке, вцепившись в нее зубами, и смешно дрыгая короткими ногами. Вторая тыкала лапой в кнопку на радиобрелоке. Джип отзывался дружелюбным писком, но открываться не желал.