Кристофер Сташеф - Шаман Страница 36

— На это нет времени и не будет! Я знаю, как велико твое горе, чужеземец. Я видел, как ты дрался с врагами! Ульгарл очнется, увидит тебя на своей груди, а я потеряю такого замечательного бойца!

— Потеряй меня! Я хочу потеряться! Пусть меня не станет! — вопил Лукойо, пытаясь вырваться из рук охотника. — Если нет Эллуэры, пусть не будет и меня!

Он метался из стороны в сторону, хрипя и воя, но вдруг обмяк, опустился на землю, встал на колени и зарыдал.

— Подберите его, его надо забрать с нами, — распорядился Манало. — Здесь нам оставаться нельзя, но мы не можем потерять человека с таким щедрым сердцем.

Глабур и Далван осторожно подняли своего страдающего товарища. Далван уложил Лукойо себе на плечо.

Манало повернулся к собравшимся бири.

— Мы искали, но нашли немногих. Молитесь, чтобы Ломаллин помог тем из ваших сородичей, которые убежали от клайя. Молитесь о том, чтобы это так и было. Но о мертвых помолитесь тогда, когда для этого будет время. Нам нужно бежать отсюда как можно скорее, иначе этот ульгарл очнется и, созвав убежавших клайя, прикончит нас. Быстрее, уходим!

Он развернулся и зашагал прочь. Его одежды развевались, посох поднимался и падал в такт шагам. Огерн обернулся, дал племени знак следовать за собой и заторопился за мудрецом. Другие шли чуть медленнее вождя, но только первые несколько шагов. Быстрее, быстрее, с каждым шагом быстрее шагали бири, уходя от страшного места.

Скоро они исчезли за деревьями, оставив поверженного великана рядом с мертвыми телами.

И тогда ульгарл застонал и зарычал. Дрогнуло его огромное тело. Взметнулась и снова упала рука, и великан опять замер, озаренный красноватым отсветом догоравшего костра который никто не загасил.

Огерн догнал Манало и спросил:

— Неужели же Улаган настолько сильнее Ломаллина, что даже ты, черпающий помощь у Ломаллина, не можешь одолеть того, кто питается силой багряного бога?

— Силы Улагана и Ломаллина равны, Огерн, — негромко проговорил Манало.

— Тогда почему же служитель зеленого бога не мог убежать из Улагановой тюрьмы?

Манало устало вздохнул.

— Потому что, как я сказал, их силы равны. Важно, сколько разных существ: людей, клайя и прочих — они привлекут каждый на свою сторону. Это и решит спор между ними.

— Это Улаган помешал тебе прийти на помощь моей жене, бросив тебя в темницу? — угрюмо спросил Огерн. — Неужели я стал такой важной шишкой?

— Для Ломаллина важен каждый человек, — резко ответил Манало. — Но это верно — ты более важен, чем другие. Ты краеугольный камень, точка преткновения. Из-за тебя вспыхнет еще не одна битва. Поэтому если Улаган сможет соблазнить тебя или покалечить, он сделает это.

Огерн устремил на мудреца взгляд, полный изумления и страха.

— Тогда да поможет мне Ломаллин! Неужели я действительно вызвал на себя гнев Багряного?

— Да, — кивнул Манало. — Но и Ломаллин не оставляет тебя своей особой защитой — в этом он мудр. Улаган помешал его желанию спасти твою жену, но ты помешал Улагану тем, что спас меня.

Но разве никак нельзя Ломаллину стать сильнее Улагана? — умоляюще проговорил Огерн.

— Как я уже говорил, он станет сильнее после своей смерти. Сильнее Улагана Ломаллин станет, только если Багряный убьет его.

— Только Улаган может сделать это? — не отставал Огерн. — Это не по силу другому улину?

— Наверное, под силу, но кто отважится на такое из тех немногих улинов, которые еще уцелели? Ведь если Ломаллин погибнет, его убийцу прикончит Улаган. А поскольку то пророчество, о котором я говорил, слышал и Улаган, он осторожничает и не убивает Ломаллина. Он его ранит, задирает, старается всеми возможными способами вредить ему, но не смеет убить Зеленого, ибо боится его удвоенной силы.

— Но как может Ломаллин стать сильнее, умерев?

— Это ведомо только Творцу, и никто ничего не узнает, пока это не произойдет, — сказал Манало. — Пока же оба улина верят в пророчество, хотя оно, возможно, им и не по душе.

Огерн, передвигая ноги, уставился в землю.

— Если Творец знает, каким образом Ломаллин обретет силу, может ли быть так, что он воистину предпочитает Ломаллина Улагану и в конце концов даст ему силу, достаточную для победы?

— Искренне верю в это, — отозвался Манало.

— Но нам этого знать на дано, верно? — Огерн оторвал взгляд от земли и недовольно усмехнулся. — Боги так скупы на знания о том, что они делают и почему. Сам-то Ломаллин знает или нет, что Творец наделил его большей силой, нежели Улагана?

— Нет, — без тени сомнения ответил Манало, — этого не дано знать никому из нас, Огерн. — Мы только должны изо всех сил стараться сделать то, что считаем правым и справедливым. Может быть, именно поэтому Творец и не открывает нам всех знаний.

— Мне кажется, что я игрушка, с которой кто-то играет, — буркнул Огерн.

— Не все ли мы такие игрушки? — улыбнулся Манало. — И все равно мы вольны бороться, покуда не поймем, каково наше место в жизни, а затем мы вольны обустраивать это место. Это очень важно, Огерн, и если обстоятельства превращают нас в игрушки, то от нас самих зависит, как мы сумеем управиться с этими обстоятельствами.

Огерн, сдвинув брови, искоса глянул на мудреца.

— Ты говоришь, словно вся жизнь — это игра в бирюльки.

Манало рассмеялся и хлопнул Огерна по плечу.

— Может, так и есть. Может, и игра в бирюльки. Но пойми — жизнь только похожа на игру.

Не убирая руки с плеча Огерна, Манало продолжил путь.

Прошагав примерно с полчаса, бири услыхали впереди визгливые вопли. Лукойо поднял голову, заскрипел зубами и обнажил нож. Оглянувшись, он увидел: бири тоже обнажили мечи и изготовили к бою копья.

— Нет, нет! Тише! — воззвал к бири Манало. — Хозяин зовет своих тварей обратно. Быстро прячьтесь за деревьями. Если клайя не придут к ульгарлу, он поймет, где мы!

— Пусть знает, — проворчал седовласый старик. — Пусть идет схода. Мы заколем его псов ему на ужин.

— Нельзя, — призывал Манало. — Мы можем победить, но мы можем дорого заплатить за победу. Вас уже и так стало вдвое меньше. Если победа опять будет стоить половины отряда, то это будет и не победа, и не важно, сколько клайя вам удастся уложить. Этот ульгарл, может, и проиграет, но его хозяин выиграет. Так прячьтесь же скорее в зарослях, чтобы драться завтра и послезавтра, чтобы истреблять врагов одного за другим, пока их не останется ни одного, а вас будет много. Прячьтесь!

Бири растерялись. Они пылали гневом, они не хотели слушаться, но Огерн первым шагнул в ту сторону, где кусты росли гуще, и увел племя за собой.