Валентин Егоров - Одиночество Страница 36

Секретарша тоже почувствовала мой взгляд и на секунду замерла в неподвижности, словно приемная антенна спутникового комплекса, принимая в себя сигналы мужского организма, я стоял в трех шагах от ее столика, и одновременно демонстрируя длину своей великолепной шеи и красоту профиля лица. Затем, не произнося ни слова, красавица грациозно поднялась на ноги, вяла меня за руки и мы вдвоем, словно старые знакомые так и держась за руки, направились в мои покои, В этот день мы больше не показывались на людях, не отвечали на вызовы внутренней связи, до утра следующего дня на дверях моих покоев висела яркая бумажка с надписью "don't bother", словно на ручке номера в шикарном отеле.

Нелли, так вали секретаршу старого сенатора Рексоула и мою новую наложницу, как будто у меня их ранее было много, других наложниц, хорошо понимала свое положение при моей особе и не претендовала на большее. В середине нашей первой ночи, когда мы оба немного устали и я по мужской привычке начал проваливаться в сон, Нелли легко и грациозно перекатилась на другую половину постели, встала на ноги и настежь раскрыла окно. В это время года ночная прохлада была не такой уж морозной, но сквозняк из открытого окна ощущался и на моей половине постели, тут же лишив меня сна. А эта девушка обнаженная стояла под этой струей прохлады и даже не ежилась. В ее руке появилась сигарета, но запах табака не потревожил моих ноздрей, по всей очевидности, Нелли закурила дамские сигареты, запах табака которых мог чувствовать только сама курящая женщина.

Я перевернулся на другой бок тела, накинув на себя легкое, но очень теплое одеяла. Знаете ли, береженого бог бережет. Нелли никак не прореагировала, а продолжала безмолвно стоять у открытого окна, вглядываясь в безбрежную темноту ночного неба. Облака, по всей очевидности, затянули это небо, так как было не видно ни единой звезды. В этот момент послышался голос Нелли, которая решила, рассказать о самой себе.

По ее словам получалось, что в мире мужчин красивой женщине нельзя существовать в нужде и сплошной бедности. Мужчины восхищаются красотой этой женщины и предпринимает всевозможные меры, чтобы обладать ею, не задумываясь при этом, смогут ли обеспечить ее и ее детей. Женщина, подчинившаяся таким мужчинам, переходя из рук в руки, медленно поднимается по лестнице социального обеспечения и к тридцати годам душой и телом превращается в больную морально и физически старуху. Мужчины воспользовались ее слабостью, но оказались неспособными обеспечить ее и ее детей в этой жизни. Нелли сразу же поняла этот жизненный постулат, когда сын ее работодателя потащил ее на сеновал, чтобы воспользоваться ее женской слабостью. Тогда в ее мозгу вспыхнуло понимание того, что вслед за сыном к ней начнет приставать сам работодатель, который уже не раз подбивал бабки к ней, а за ним появиться другой мужчина… второй, третий и так до бесконечности. Причем ни один мужчина не давал ей денег для поддержания жизни или для жизни в лучших социальных условиях, все они хотели получить ее тело и в полной мере насладиться им.

Ценой громадных усилий, многих синяков и ссадин на лице и теле, Нелли избавилась от своего первого, так и не состоявшегося любовника и, бросив весь свой жалкий скарб, бежала из этой деревни в город. Едва на только прошла городские ворота, как ей настойчиво стали предлагать шикарную жизнь на постоялых дворах, в трактирах и тавернах. Но девушка уже не верила всем этим обещаниям и искала свой собственный путь жизни в этом мире мужчин и ее красота немало помогла ей в этом.

С большим трудом она получила мелкую работу на государственном канале галовидения, ее обязанностью было встречать и провожать приглашенных на передачу политиков и общественных деятелей Империи. Разумеется, немало этих людей падало на колени перед такой красавицей и предлагали ей разделить с ними жизнь, но голоса этих людей были созвучны голосу ее первого неудавшегося насильника. Сенатор Рексоул предложил ей высокооплачиваемую работу, на которую она согласилась и уже выплатила сенатору все дивиденды по этому предложению и стала свободной, обеспеченной женщиной, пока я случайно не зашел в ее приемную.

Нелли, докурив, выбросила сигарету в открытое окно и вернулась ко мне в постель. Я моментально почувствовал, насколько промерзло ее тело. В нем не осталось ни островка тепла, соски груди промерзли настолько, что больно оцарапали мой язык, когда я начал их ласкать. Именно в этот момент я почувствовал, что Нелли раскрепостилась, перестала внутренне оберегаться и стала таять в моих руках. Она перевернулась на спину, широко раскинула ноги и ввела в себя мое естество и стала творить с ним такие вещи, что вскоре иссушила, меня до капли забрав в себя все мои мужские накопления. Даже после всего этого она не выпускала меня из себя, руками лаская мое лицо и волосы на голове, приподнимая грудь для моих поцелуев и ласк губами.

Когда утром мы вдвоем пошли в душ, где раз за разом помогали друг другу намыливать свои тела, одновременно продолжая заниматься любовью. Несмотря на нашу близость, я чувствовал, что Нелли находится под давлением какой-то проблемы, поэтому, воспользовавшись секундой, когда мы только целовались, то спросил ее:

— Что за проблема беспокоит тебя, дорогая?

— Будучи Регентом Империи, ты можешь делать все, что не захочешь. Ты попросил, я пришла к тебе и не хочу тебя покидать. Ты стал моим кумиром, моим богом! А я простая женщина, настанет время, когда моя красота и привлекательность увянут, и я стану тебе не нужна. Будучи женщиной, я не могу зарабатывать денег себе на жизнь и на свое будущее. Что касается денег вообще, то их у меня никогда не было и никогда не будет. Покинув тебя, я снова вернусь к этой своей нищенской жизни, постоянному пребыванию в нужде. Лично я к этому привыкла, но что будет с твоими детьми, которых я рожу для тебя. Они не смогут постоянно пребывать при тебе и вынуждены будут перебиваться с гроша на грош, проживая со мной?

— Титул баронессы Штальнгальдт, особняк в столице и жилой замок в средней провинции, четыреста тысяч кредитов ежемесячного вспомушествования и миллион кредитов единовременного пособия. Этого будет достаточно, баронесса, чтобы вы пожили некоторое время со мной? — Спросил я.

Делая подобные предложения, я чувствовал себя не совсем в своей тарелке, эти условия нашего договора сильно задевали одну струнку в глубине души моей своим столь откровением. По лицу Нелли можно было прочитать, что и она была недовольна тем обстоятельством, что ей пришлось поднимать и вести подобный разговор со мной. А я не мог из-за каких-то бытовых мелочей отказаться от Нелли, которая была шикарной женщиной, которая могла бы стать отличной матерью моих детей. Я не жалел каких-то жалких кредитов, так как не собирался вообще отпускать Нелли от себя.