Валерий Капранов - Глупец Страница 36

Мадам Эльвира так и застыла, как изваяние с колодой, в вытянутой руке. И хотя лицо её было безмятежным, глаза тонули в океане страха. Стараясь перебороть себя, но не в силах обернуться, я всматривался в её расширенные зрачки, чтобы увидеть то, чего я так боялся.

— Никто не смет мне помешать!.. — Возглас был настолько громкий и сильный, что я думал меня снесёт со стула, как взрывной волной.

— Ты так, хотела этого? — продолжал голос.

Карты из колоды, которую держала гадалка, стали медленно, одна за другой, подниматься в воздух. А потом они поплыли, сплошной лентой, и стали выписывать в пространстве, замысловатые зигзаги.

— Ты захотела узнать меня? Так смотри…

Чёрные волосы мадам Эльвиры, стали медленно от корней до самых кончиков, приобретать серебристый оттенок. Ещё миг, и она поседела полностью. Из её глаз, сплошным потоком струились слезы. Она почти не дышала.

— Так теперь, ты узнаёшь меня?!..

Карты сбились из стройного ряда, и начали с бешеной скоростью вращаться, хаотически перемещаясь, образуя между мной и мадам Эльвирой, пёстрое вибрирующее облако. Облако стало перемещаться и зависло над головой гадалки.

— Теперь ты узнаёшь меня?!.. Я — твоя СМЕРТЬ!!!

Из-за моей спины выстрелила извивающейся змеёй молния. И с треском ударила в расширенные от ужаса зрачки гадалки. Всё её тело изогнулось, в бьющуюся в конвульсиях дугу. А поток искрящегося электрического заряда, продолжал струиться из-за моей спины. И казалось, что этому не будет конца.

Облако карт облепило мадам Эльвиру, нападая, как стая сумасшедших птиц, желающих насмерть заклевать и забить крыльями свою жертву. Они старались её добить, причиняя невыносимые муки, агонизирующему телу предсказательницы.

— Это будет ждать каждого, к чьей помощи, ты захочешь прибегнуть, слышал я, раскаты зловещего эха, как в пропасть удаляющегося голоса.

Внезапно всё стихло. Молния иссякла. Карты беспорядочно посыпались вниз, устилая собой поверхность стола, словно грудой использованных лотерейных билетов. Мрак рассеялся. Пропало ощущение ледяного присутствия, чего-то неизвестного и ужасного. И я нашёл в себе силы оглянуться.

В комнате было пусто.

Предсказательница, без чувств застыла, на своем стуле. Тело было обуглено. Тонкими струйками из него поднимался вверх, едкий дым с запахом горелой плоти. Голова была запрокинута на спинку стула. Бывшие, некогда затянутые волосы, теперь торчали дыбом, во все стороны, словно одуванчик из серой пакли. Пустые, выжженные глазницы, с обуглившимися краями, были похожи на кратеры остывающих вулканов. По вздувшейся шее, с щёк и подбородка, стекала не ровными бугорками, пузырящаяся пена, просочившаяся изо рта сквозь почерневшие зубы. А в зубах того, что оставалось от мадам Эльвиры, была стиснута карта. С неё, на меня вверх ногами смотрела женщина, в голубой мантии и большим белым крестом на груди.

Мне было трудно разглядывать перевёрнутое изображение. Да и обстановка была не совсем, для того подходящая. Одно я понимал достаточно отчётливо. Это была следующая карта, в моём раскладе. И это не вызывало у меня ни малейших сомнений.

Значит — ЧИТАЙТЕ ЗНАКИ?

Теперь это делать, предстояло мне самому, без расчёта на помощь со стороны. Подвергать смертельной опасности, новых людей, я не хотел.

Предчувствие

— Завтра пойдёшь на заимку. Дед Берендей придёт. Говорить будете, сказала Марфа, наливая Фридриху парного молока, что принесла бабка Просковья, в благодарность за снадобье для своего деда.

— А ты как узнала? Вроде и не выходила сегодня никуда? А деревенские, о нём и не знают, — удивился Фридрих.

— Белка на хвосте принесла, — грустно заулыбалась хозяйка — вот и знаю.

— А почему на заимку? Почему он к тебе не придёт?

— Не гоже ему часто тут появляться. Кто из людей прознает, разговоры пойдут. Он ведь ко мне редко в гости захаживает. Есть в лесу дом. Там и спокойнее. Лес умеет тайны хранить, да от глаза случайного спрячет.

— Ладно. Коль придёт, значит пойду, — сказал Фридрих. — Вот только как дорогу найду, ведь ты мне её не показывала?

— Я объясню, а лучше провожатого с тобой отправлю.

— Это кого? — удивился он, ведь с людьми Берендей не общается.

— Знаю кого. Увидишь, — ответила Марфа и вышла на крыльцо.

Фридрих в тайне надеялся, что Берендей сможет ему помочь необходимыми советами о том, как лучше пройти через лес. Чтобы и путь был не особо тяжёлым. И ненужных, случайных встреч избежать. Хоть Марфа и говорила, что рано ещё, но Фридрих понимал, что дольше оставаться нельзя. На подходе была уже осень. Да и места эти так ему полюбились, что он знал, каждый день привязывает его здесь всё прочнее и прочнее. И чем дольше будет его пребывание здесь, тем больней для души окажется расставание.

Что касается Марфы… Об этом он просто старался не думать.

Марфа в свою очередь тоже понимала, что вскоре они распрощаются навсегда. И от этого, набегала на сердце тоска. Ей был по душе этот человек. Он был совсем другим. Не то, что здешние мужики. К водке он был равнодушен, к ней не приставал. Да и лес его полюбил. Она это чувствовала. Наблюдая, как звери, с которыми она общалась, постепенно привыкали к нему и сплетничали между собой на предмет, их с Фридрихом отношений. То, что он со своей стороны полюбил этот мир, было видно и не вооружённым взглядом. Но, он должен был уйти…

Она знала, что Фридрих к ней не равнодушен, и что, вряд ли когда-нибудь сможет встретить другого такого же человека. Если бы всё было хоть немного по-другому… хоть чуть-чуть иначе… то он смог бы остаться с ней навсегда. Но Марфа не хотела строить своё счастье, лишая тех, кому он был безгранично дорог, любимого мужа и любящего отца. Да и они, были жизненно необходимы Фридриху. Он бежал ради них. А её в своей жизни он встретил случайно. Нет, случайностей не бывает. Но их встреча произошла, когда Фридрих шёл именно к ним. Домой…

Опустились сумерки. За окнами шёл грозовой дождь. Капли били и отлетали брызгами с подоконника открытого окошка, на льняную скатерть стола. Ужин прошёл в молчании. Это молчание не было тягостным для них. Они и без слов всё хорошо понимали…

Их взгляды попеременно встречались, в те мгновенья когда, наблюдая косые штрихи дождя в отблесках молнии сквозь темноту, они пытались рассмотреть друг друга. Каждый миг этого дня они старались впитать в свою память, чтобы жить с этим всю свою жизнь. Жить и помнить…

В эту ночь ливень лил по ним слёзы. Марфа это понимала особенно отчётливо. Она хотя и осознавала, что после встречи с Берендеем, Фридрих ещё должен будет вернуться. Но, что-то подсказывало ей, что сегодня последняя ночь, когда они могут быть вместе. Потому что, была женщиной… Женщины, умеют чувствовать даже то, что почувствовать больше, не дано никому. А к тому же она была женщиной леса… женщиной обладающей природной интуицией, и даром предвидения. Даже лес в эту ночь, шептал ей слова утешенья. Он пытался успокаивать её, покачивая своими ветвями и шелестя травой. Даже гроза ушла далеко на юг, чтобы не омрачать её дум.