Робин Хобб - Кровь драконов Страница 37

Если у одного из юношей была работа, второй пользовался его отсутствием, чтобы добиваться расположения Тимары. Когда Татс трудился над возведением причала, Рапскаль настаивал на том, чтобы идти с ней на охоту, даже если ее напарником на тот день назначали Харрикина. Но самыми плохими были те часы, когда свободными оказывались и Рапскаль, и сама Тимара. Тогда он караулил ее у двери ее комнаты. Стоило ей показаться ему на глаза, как он начинал умолять ее снова прогуляться вместе с ним: побродить у виллы и у колонн памяти, чтобы узнать что-нибудь новое о предшественниках-Старших.

Тимара немного стыдилась того, что она очень часто сдавалась и принимала приглашение Рапскаля. Это было бегство в ослепительно утонченные времена. В том мире грез она изящ-но танцевала, вкушала потрясающие блюда, смотрела спектакли – и жила той жизнью, которую прежде даже представить себе не могла. Однако небрежные наблюдения, сделанные Амариндой, помогали Тимаре понять, чем являлась Кельсингра в былые времена. В оранжереях круглый год выращивали фрукты и зелень, а обычные люди из пригородов и поселений на противоположном берегу обменивали урожай или добычу на магические изделия Старших. Вместе с Карсоном и Элис она осмотрела несколько громадных теплиц. Там могли разместиться и драконы. Грядки были подняты на высоту груди, деревья росли в огромных кадках. Однако все уже давным-давно погибло, оставив лишь едва заметные следы листьев на полу и прогнившие пни в почве. Тем не менее земля в емкостях казалась пригодной для использования, а вода до сих пор вытекала из прохудившейся системы труб, которая прежде обогревала и поливала грядки.

– Но без семян или саженцев здесь все бесполезно, – печально отметила Элис.

– Надо дождаться весны, – отозвался Карсон. – Можно пересадить сюда дикие растения и выращивать их.

Элис медленно кивнула:

– Если нам удастся собрать семена или взять отростки от знакомых растений, то Старшие смогут заняться фермерством. А может, Лефтрину удастся привезти нам рассаду.

Во время других прогулок по воспоминаниям Тимара видела работающих в перчатках Старших. Они создавали скульптуры из камней, придавали деревьям дополнительную гибкость, заставляли металл сиять, петь и нагревать или охлаждать воду. Их мастерские выходили на узкие улицы, и они здоровались с проходящей мимо Амариндой. Тимара ощущала странное родство с ними, почти осознавая, что они делают, но не понимая, как именно у них это получается. Амаринда же неспешно шагала мимо поразительных деяний, почти не обращая на них внимания, принимая все как часть повседневного быта. Но бывали другие места и времена, когда Амаринда сосредотачивалась, решительно и безжалостно, заставляя Тимару тонуть в ее чувствах. Влюбленность Старшей в Теллатора не закончилась: она стала глубже, превращаясь в подлинную страсть. Погрузившись в воспоминания на несколько часов, Тимара пережила несколько месяцев жизни Амаринды. Она выныривала из чужой памяти с помутневшим взглядом, стискивая руку Рапскаля, который растянулся на соседних ступенях. Повернув голову, она видела на его лице улыбку Теллатора, да и большой палец, который гладил ее ладонь, принадлежал вовсе не Рапскалю. Только постепенно его взгляд снова становился взглядом Рапскаля. Тимара гадала, о ком он думает сейчас и что именно остается у него в памяти, когда они поднимаются на ноги, одеревенев и замерзнув. Потом Рапскалю неизменно хотелось поговорить об их общих видениях, но она всегда отказывалась. В конце концов, это ведь просто грезы.

Имеет ли значение то, что она испытывает в подобные моменты? Если съеденная ею пища не приносит ей сытости, то важен ли в этой жизни секс, которым она наслаждается в той? Она не могла решить. Конечно, такие прогулки изменили ее отношение ко многому из того, что люди способны устроить в уютной постели зимним вечером или на лугу под летним небом. Может ли она утверждать, будто не близка с Рапскалем, зная, что он облачен в кожу Теллатора? Она уверяла себя, что это именно так. Иногда. Он ведь не был властен над поступками или чувствами Теллатора точно так же, как она сама – над Амариндой. Она не могла предотвратить их ссоры, не имела возможности прервать их бурные примирения. Она и Рапскаль словно смотрели пьесу или слушали старинное повествование. Вот и все.

Иногда ей удавалось убедить себя в этом. И действительно, марионеточная близость, похоже, не приносила Рапскалю удовлетворения. Часто возвращаясь обратно к дому, он начинал делать намеки или открыто умолять Тимару, чтобы она пошла с ним в какой-нибудь укромный уголок. Тогда бы они заново повторили то, что только что пережили. Тимара решительно отказывалась. Она повторяла ему, что боится забеременеть. Но она не могла отрицать того, что ей хочется испытать радостное возбуждение женщины, которая контролирует происходящее. Или женщины, которую любит мужчина.

И сегодня, когда она брела с Татсом вдоль берега, чтобы посмотреть, как продвигается постройка причала, ее занимали те же мысли. Каково было бы сделать Татса своим любовником? Она много раз бывала близка с Теллатором и разделила одну долгую ночь с Рапскалем. Будет ли Татс отличаться от них обоих, как, например, Рапскаль отличается от Теллатора? Собственное любопытство смущало Тимару, и она попыталась избавиться от назойливых образов. Она покосилась на юношу Татса. Вопрос вырвался у нее раньше, чем она задумалась о том, насколько разумно его задавать.

– Ты уже ходил по грезам камней памяти?

Он прищурился, словно она показалась ему странной.

– Конечно, да. Как и остальные. Бокстер и Кейз посещают бордель и задерживаются на предлагаемых там пробах. Кое-то из ребят к ним присоединяется. Не надо так на меня смотреть! А что еще, по-твоему, им делать? Ни у Кейза, ни у Бокстера нет надежды на то, что они найдут себе пару – если только в Кельсингру не переселятся еще какие-то женщины, а это определенно произойдет не слишком скоро. Алум, Харрикин и Сильве обнаружили место, где знаменитые Старшие-менестрели обессмертили свои творения. И ты сама была с нами, когда мы смотрели спектакль театра марионеток, жонглеров, а потом акробатов. Ты ведь не забыла вечер, когда Длинная улица вспоминала этот праздник? В общем, мы все ходили по камням. Такого трудно избежать, когда живешь здесь.

Тимара имела в виду другое, но обрадовалась, что он истолковал ее вопрос именно таким образом.

– Знаю. Как можно пройти по одной из широких улиц после темноты и не поймать грезы? – Она фыркнула. – Сильве мне рассказывала, что когда Джерд находит воспо-минание о празднике, то обычно следует за любой богато одетой женщиной из прошлого. Она добирается до ее дома, а затем обшаривает ее жилище, чтобы отыскать сохранившиеся драгоценности и одежду. Она уже собрала роскошный гардероб. – Тимара покачала головой, пытаясь понять, считает ли Джерд жадиной или завидует ее умелому мародерству. Чуть понизив голос, она призналась: – Но я подразумевала не это…