Дмитрий Морозов - Штрафбат магического мира Страница 37

— Мой… учитель, у него было мало времени. А у меня — практически никакой магической силы. И мы в учёбе ограничились несколькими затверженными приёмами. Вместо изучения основ, теории и навыков — небольшой прорыв, усвоенный на уровне рефлекса.

— Ты хотел бы знать больше?

— Знать? Я хотел бы уметь больше. Но увы, это невозможно.

— Да, ты можешь оперировать очень слабыми магическими потоками. Но ведь можешь же!

— Вы предлагаете учить меня классической теории магических построений?

Ируг задумался. Потом со вздохом покачал головой.

— Наверное, нет. Твой учитель был прав: лучше уметь делать немного, но качественно, чем массу всего, зато из рук вон плохо. Кстати, Рикс — это твоё имя?

— Нет. Имя моего учителя. Я принял его, когда тот умер, — на память. И теперь оно моё до конца жизни.

Отставной маршал даже остановился. Круто развернувшись, внимательно осмотрел ученика расфокусированным взглядом. Ладар догадался: сейчас его собеседник изучает магические потоки, составляющие его суть.

— Ну-ка скажи: «Рикс — это моё имя!»

Удивлённый, парень повиновался.

— Ещё раз. По-другому, но — то же.

— А что тут такого! Рикс — имя, которое я считаю своим.

Ируг ухмыльнулся.

— Если бы только ты! Сам подумай, сколько народу хочет, идя в армию, называться чужими именами! На этот счёт есть опробованная методика — и при зачислении, и при принятии присяги, а у тебя ещё и суд был. Да и аура твоя… Похоже, учитель тебя усыновил перед смертью. И Рикс — твоё истинное имя.

Ладар растерянно остановился. Усыновил? Значит, тот хмурый умирающий вор, который страстно желал передать кому-то свои навыки, действительно относился к нему как к сыну?

— Я… что же теперь?

— Ничего, поменьше думай об этом. Хотя… боюсь, я зря разболтался. Ладно, всегда считал, что воин, идя в атаку, должен знать, что его ждёт. Как полное имя твоего учителя?

— Полное? Не знаю. Он представился мне как Дирил Рикс.

— Дирил? Интересно. Даже очень…

— Что интересно?

— Ладно, слушай, только не перебивай всё время своими изумлёнными междометиями. Риксы — один из самых сильных и древних магических родов. Многие века они тщательно следили за чистотой крови и смогли добиться того, что у них стали рождаться исключительно маги. Разных талантов и с разными склонностями, но сильные и способные к волшебству с пелёнок. Унаследовав имя учителя, ты автоматически оказался записан в их ряды. Думаю, если покопаться, ты владелец одного-двух поместий, пары замков и тому подобной мелочи. И — потенциальный мертвец.

— Почему мертвец?

Тяжёлый вздох.

— Ну ты что, меня не слушал? Это семейство следит за чистотой крови! В первую очередь — за тем, чтобы в их роду были исключительно маги. А ты со своими способностями… Будь ты рождённым среди них, тебя бы просто лишили возможности иметь детей и сослали куда-нибудь на край света — доживать свой недолгий век. А поскольку ты чужак, думаю, они выберут более кардинальное решение. И от этого не спрячешься — против магов такого уровня тебя не защитит и вся наша армия.

— Да, удружил учитель… И что же мне делать?

— Постарайся никому не говорить о приёмном отце. Говори о родном, пусть все думают, что ты обычный деревенский простак с необычным именем. Интересно было бы понять, зачем Дирил это сделал.

— Чтобы иметь возможность магически завещать этому олуху редкий артефакт. — Голос, раздавшийся из небольшого портала, был нарочито суровым, но оттуда вылез ухмыляющийся Датим в парадном мундире, словно только что с королевского приёма.

Ируг, испуганно отскочивший и уже выхвативший небольшой узкий клинок, облегчённо рассмеялся:

— Любишь ты подслушивать!

— В разведке положено. Но в данном конкретном случае я не подслушивал, а просто настраивал портал на тебя и поневоле услышал конец вашей примечательной беседы.

— Интересно, и много народу слушает мои разговоры? — Ладар был откровенно зол.

— Думаю, немало. — Датим сочувственно положил руку на плечо юноши. — Правда, не всё время, только когда вы идёте на дело. И я, грешен, наблюдаю. А в качестве извинения послушай небольшую сказку…

Давным-давно жил один могучий волшебник. Настолько сильный и умелый, что в чрезмерной уверенности в себе либо из сострадания он не убивал своих врагов. Как и у всех великих людей, у него их было множество, но, в отличие от остальных, победив очередного соперника, волшебник лишь смеялся над ним и отпускал, взяв магическую клятву Её он создал сам, клятву крови и души — клятву, преступить которую не мог ни один, даже очень сильный маг. Она была нерушимой, но очень простой — после каждого злого дела произнесший её старел на один год. Волшебник жил долго, а его враги — умирали быстрее колосьев пшеницы в поле, потому что не совершать злые дела они не могли. Вчерашние дети превращались в завтрашних стариков за считанные месяцы. Это здорово пугало всех магов без исключения, и они, зная, что победить соперника в честной схватке не удастся, решили обернуть его оружие против него. Волшебника вызвал король и сказал:

— Ты придумал великую клятву Ею можно наказывать злых людей и поощрять добрых. Я хочу ввести её для своих сановников, но твоей клятве не хватает завершённости: пусть те, кто совершает добрые дела, получают немного магической энергии. Совсем немного, и клятва будет совершенной.

Идея понравилась волшебнику, и он доработал клятву Специально для простых, неграмотных людей создал небольшую шкатулку: положив на неё руку и произнеся «Обещаю», любой крестьянин мог отказаться от злых поступков, а за добрые получать частицу сил природы, которые мог использовать для удачных родов жены, увеличения урожая и иных, простых и важных для него дел. И первым, подавая пример остальным, он испробовал действие шкатулки на себе.

Датим замолчал, глядя вдаль.

— И что же случилось дальше в вашей сказке?

— Дальше? А дальше пошла совсем не сказочная история. Волшебника обманули. Он был велик, и никто не мог напасть на него, подсыпать яду или как-то иначе повлиять — никто, кроме него самого. В его свитке его чернилами его лучший, доверенный слуга поставил одну небольшую чёрточку. Совсем крохотную, незаметную. И свиток не стал действовать хуже. Вот только силы для вознаграждения за добрые дела тот брал уже не у природы, не у окружающего мира, а у самого волшебника.

Тот понял всё сразу. И ему было даже не жаль своей силы, хотя все его соперники потирали руки в нетерпении, ожидая, когда огромные запасы маны мага, растаскиваемые по крупицам крестьянами, иссякнут. Не это его пугало. Он понимал действие своей магии лучше всех остальных и видел, что на нём одном клятва не остановится: уничтожив его, она не остановится и будет вытягивать соки и из других магов, а затем будет превращать их в личей — псевдоживых, смертельно опасных исчадий потустороннего мира.