Сергей Шведов - Шатун Страница 37

– Я ведь сразу догадался, почему меня Горазд взял в хазары, – понизил голос Осташ. – Не я ему понадобился, а ты.

– А откуда он обо мне знает? – удивился Искар. – Ты, что ли, наболтал лишку?

– Туча по всему городу чесал языком. Шатун-де у нас объявился и увел своего шатуненка.

На постоялом дворе в эту пору было многолюдно. Сгрудились тут и мелкие купчики, завершившие под вечер торг, и городские стражники, дождавшиеся ночной смены. Ор под низким потолком стоял невыносимый. Искару не хотелось толкаться среди разгоряченных брагой людей, но Осташ чувствовал себя здесь как рыба в воде. Весело огрызнувшись на вздумавшего ему перечить коробейника, он освободил место за столом и для себя, и для Искара. Судя по всему, Осташа на постоялом дворе знали как исправного плательщика. Не успел Искар глазом моргнуть, как перед ним водрузили блюдо со свининой, а в глиняную кружку потекла душистая медовая брага. Городские стражники косились на молодого хазара и его спутника недружелюбно, но в перепалку не вступали. О мелких торговцах и говорить нечего – эти, похоже, просто побаивались наглого пришельца.

– Чего твой ган от меня хочет?

Осташ со старанием почесал затылок, словно у него от этого чесания должно было прибавиться ума.

– Сколько ни пытался вызнать, ничего не выходит. Сорока, гад вилявый, только носом крутит да улыбается сладенько. Мы тебя с зимы ищем. Я тебе даром, что ли, мигал, когда мы встретились во дворе детинца, а ты, вместо того чтобы пройти мимо, полез обниматься.

– Откуда мне знать, почему ты моргаешь?! – возмутился Искар. – Может, тебе соринка попала в глаз или от радости решил уронить слезу.

– Да уж конечно, залился слезами, тебя увидев, – хмыкнул Осташ. – Так за каким лешим тебя занесло в детинец?

– Вызвался проводить в город женщину, чтобы ее бродяги не обидели.

– Не умеешь ты врать, братан, – засмеялся Осташ. – А от меня зря таишься. Кому тебе еще довериться, как не мне.

Искар не был уверен, что Осташу можно довериться, и даже не потому, что сомневался в его умении хранить тайны, просто не хотел втягивать родовича в дела сомнительные и по своим последствиям просто страшные. Если бы речь шла только о людях – тогда другое дело, но беда была в том, что слишком много нечисти резвилось вокруг Искара, и не простодушному отроку с ними тягаться. Впрочем, Осташ на поверку оказался не таким уж простодушным, как прежде думал о нем Искар, и, кажется, без помощи братана успел ввязаться в дела, от которых ему следовало держаться подальше.

– Не для чужих ушей этот разговор. – Искар кивнул на многочисленных посетителей постоялого двора. – Оставим его для другого раза.

– Если ты такой скрытный, – сказал Осташ, поднимаясь из-за стола, – то пойдем в места более укромные, где чужих ушей меньше.

На утихомирившийся город уже падала теплая летняя ночь. Искар с удовольствием вдохнул полной грудью свежий воздух. Небо над головой светилось мириадами светляков, призывая доверчивых людей окунуться в свою бездонную глубину. Искар, однако, не числил себя среди доверчивых и боялся темных омутов. Манят они человека своей таинственной сутью, а потом вдруг смыкаются над головой, отрезая дорогу обратно, в привычный с детства мир.

– Мне в детинце одного человека повидать нужно. Зовут его Брехом. Меня к нему послал Рогволд.

– Это к Бреху-то?! – удивился Осташ. – Не советую тебе, Искар, с ним связываться. Он один из самых преданных псов Горазда. Кабы не Брех с Глуздом и Синягой, то не видать бы гану града Берестеня как своих ушей.

– А Рада пошла на встречу к этому Глузду, – расстроился Искар.

– Слышал я, что Рогволд без ума в голове живет, но не подозревал, что до такой степени, – разочарованно протянул Осташ. – Нашел с кем водиться. А женщина эта, помяни мое слово, вилявая. А ты зачем сунулся к Рогволду, есть и поумнее его боготуры.

– Звал меня к себе Торуса, что сел ныне в Листянином городце, но я отказался. А к Рогволду я случайно пристал и скоро уйду от него, у меня своих дел по горло.

– Прежде чем уходить от боготура, ты ему скажи, что хазар Осташ поможет ему взять город, но взамен пусть Рогволд мне отдаст Злату.

– Не отдаст он Злату за простолюдина! – возмутился Искар. – Выбрось ты из головы эти мысли, до добра они тебя не доведут.

– А у тебя отсохнет язык, коли поможешь чуток братану? – в свою очередь разозлился Осташ. – В первый раз прошу тебя помочь в серьезном деле, а ты заладил одно – не отдаст, не отдаст. Это сегодня я хазар, а завтра, может, в боготуры выйду.

– А еще через год станешь Великим князем, – усмехнулся Искар. – Когда это смерды выходили в боготуры? Стал хазаром, так им и оставайся. А то ганш ему подавай! Совсем ума лишился отрок.

– Был отрок, да весь вышел, – возразил Осташ. – А что до боготурства, то его, случалось, жаловали простолюдинам, за заслуги перед Велесом и его волхвами.

– Несешь невесть что. – Искар плюнул в сердцах. – Какие такие заслуги у тебя перед Велесом и его волхвами?

– А вот верну Берестень под руку Великого князя Всеволода, он и замолвит за меня словечко перед волхвами.

– Не тешь себя бреднями, баранья голова, – махнул рукой Искар. – Выбирай место по росту, чтобы не упасть с большой высоты.

– Так поможешь или нет? – рассердился не на шутку Осташ.

– Я тебя сколько раз выручал из беды? – напомнил Искар. – Ты ведь сызмала не искал броду. Кто тебя доставал из омута? Кто тебя тянул из болота? А кто вытаскивал из волчьей ямы?

– Нашел что вспомнить! – возмутился Осташ. – Не утонул я в том болоте и не пропал в той яме.

– Не своим умом не пропал, а моими стараниями.

– Вот и расстарайся для братана еще разок, а я в долгу не останусь. Даром, что ли, ты сын Шатуна, тебе духи в случае нужды помогут.

Хотел было Искар изругать Осташа последними словами и бросить здесь же, посреди городской улицы, но, пораскинув мозгами, передумал. Осташа он знал с малых лет, и, если тому втемяшится что-то в голову, никакие увещевания его не остановят. Будет сучить ногами, пока не уткнется в коровью лепешку. Вы посмотрите, куда его понесло! Подавай ему боготурство и княжескую дочь в жены! Такое если и можно выпросить, то только у бога. А Искар не бог, он всего лишь сын Шатуна и никаких сверхчеловеческих возможностей в себе не чувствует. Последнее, кстати, его нисколько не огорчает.

В отличие от Осташа, он не лезет в боготуры, великих столов ему не надо, а чужих жен и подавно.

– Видел я твою ганшу. Ничего особенного.

– Много ты в женщинах понимаешь, – обиделся Осташ.

– Да побольше тебя. Насмотрелся на них в Макошиной обители.

– А как ты там оказался?

– Шалопуги меня ранили. А боярин Драгутин туда отвез.