Николай Якубенко - Время перемен Страница 37

Глава 6

— Знание — страшная сила! Эта штука круче стальных мышц Терминатора и автомата Калашникова. Именно знание меняет мир. В темное средневековье знание считалось даром самого дьявола! Например, в Германии одного умного и знающего священника отлучили от церкви и объявили еретиком только за то, что он спроектировал и построил крепкий, надежный мост. Правоверный христианин не мог спроектировать мост. Он должен быть глуп, невежественен и необразован. Значит — в костер умника! — мощно и энергично двинул свою «речь» Виталик.

— Про темное средневековье все знают. Посвежей прикол давай.

— Тогда про нарезное оружие. Оружейники давно были знакомы с ним. Идея проста: на внутреннюю поверхность ствола наносили ряд желобков, плавно закручивавшихся от казенной части до жерла и задававших пуле стремительное вращение. Преимущества винтовки (а не мушкета) повергли в изумление первых стрелков из нее. Словно по волшебству, их выстрелы вдруг стали гораздо точнее.

К волшебникам и обратились в поисках объяснений этого. В тысяча пятьсот каком-то году баварский чернокнижник исчерпывающе объяснил эффект нарезов. На траекторию обычных пуль, заявил он, влияют демоны — мелкие бесенята, хорошо знакомые каждому промазавшему стрелку. А пуля из нарезного ружья летит по прямой, поскольку ни один демон не может удержаться на крутящемся предмете. В качестве доказательства чернокнижник указывал на небеса, вращающиеся вокруг Земли и свободные от демонов, — и на неподвижную Землю, кишевшую ими.

Как и многие другие гипотезы, основанные на вере в сверхъестественное и далекие от реальной науки, эта теория спровоцировала обширную дискуссию. Оппоненты предложили другую, столь же правдоподобную точку зрения: бесы, напротив, предпочитают именно вращающиеся тела. Наконец, гильдия стрелков одного из городов в центральной Германии решила поверить теорию практикой. Сначала по целям, находившимся на расстоянии 100 метров, из нарезных ружей было выпущено двадцать обычных свинцовых пуль. Затем из тех же ружей выстрелили двадцатью пулями, отлитыми из чистого серебра, трижды освященными и с маленьким крестиком на каждой. Из обычных пуль в цель попали девять, все освященные прошли мимо.

Сразу стало ясно: демоны предпочитают вращение. Церковные власти запретили в городе дьявольские нарезные ружья, горожане побросали их в костер на городской площади. Сейчас нам понятно, что серебро, в отличие от более мягкого свинца, недостаточно плотно «влипало» в желобки-нарезы. Или нацарапанные крестики ухудшали устойчивость освященных пуль. В любом случае, запрет на винтовки был скоро забыт.

— Забавно, а кто выдумал нарезы делать? — Агрис все это время внимательно слушал Виталика, прерывая его только по очень важным поводам. Например — сейчас.

— Знаешь Агрис, тогда на Земле времена лихие были. Неизвестный гений решил себя не рекламировать — очень умное решение. Кстати, какое впечатление на тебя произвела Магнитка?

— Грязь и суета. Много грязи и суеты. В самом дрянном захолустье Варта намного более комфортно, чем в этом выкидыше Хаоса! Люди вокруг — очень много людей, бесконечные повозки, грохот, железо. Нескончаемое железо!

— Таков наш мир, Агрис. Наша магия измеряется и производится железом, это наши руки и клинки. Станки, роботы и детали компьютеров сделаны из железа, когда всего этого не будет — наступит варварство. Древние греки были прекрасными войнами и инженерами, но у них закончилась медь. Пришли варвары с железным оружием, и они ничего не могли противопоставить им. Грустно?

— Варвары принесли новую эпоху, человечество сделало великий скачок вперед! Аристотель, Платон и Сократ — потомки тех самых воинственных варваров!

— Древним грекам от этого было не холодно не жарко. Им было плохо. Их убивали. — серьезно сказал Виталик.

— И к чему ты это говоришь?

— Агрис, мы варвары. Мы даже хуже варваров — те хоть и были дикими, но были «своими». В этот мир мы несем опасные знания, которые изменят его до неузнаваемости. Тот, кто будет сопротивляться этому напору — уйдет в прошлое, как стала прошлым Древняя Греция. Будет другая Древняя Греция, даже лучше прежней — с Аристотелем, Эвклидоми Гомером. Но — другая.

Железо создало Великую Римскую Империю. С ее гуманизмом и либерализмом — впервые в истории людей кормили, когда они не могли себя прокормить. «Хлеба и зрелищ!», это слова не раба, а электората!

— Не слишком амбициозные требования… — заметил Макс.

— Это смотря с какой точки зрения смотреть. Для раба, который кормил, одевал и развлекал «электорат», гражданство Рима было недосягаемой мечтой, к которому он стремился всеми своими силами. Для Древнего Рима — вполне нормальный посыл, а нам этого уже недостаточно. Большего хочется!

Ветал окинул взглядом барак, где заседала троица. Работяги на соседних нарах уже давно видели сны, и до разговоров на непонятном языке им не было никакого дела. Сколоченные в два яруса нары делали барак похожим на тюремную камеру, вот только здешние постояльцы от этого нисколько не страдали.

— Возьмем, к примеру, Магнитку. Наш неблагоустроенный, тесный и плохо освещенный барак. Для окружающих нас простых работяг, это — отличное место! Здесь всегда тепло, чисто, сухо. Есть свое личное спальное место — мягкое, с чистой простыней, одеялом и подушкой. Есть свой короб с вещами и уверенность в будущем. Феодал по своей прихоти уже не может отправить его в волчью яму, не сгноит в темнице. Голода тоже можно не опасаться. Обильная пайка, приличная зарплата и нормированная работа. Даже медобслуживание есть. Рабочие с Земли такие условия терпеть бы не стали, а эти всем довольны и хотят добавки!

— К хорошему человек быстро привыкает. Пройдет время и они захотят большего, такова человеческая природа.

— И правильно! И хорошо, что захотят! Пару лет назад они о таком и мечтать не могли, а скоро им надоест жить в бараке, они захотят отдельные комнаты или дома — чтобы растить детей. Это не просто новый поселок с рабочими, это революция в жизненном укладе людей. Мы уже меняем мир, сами того не осознавая.

— Людоедством заниматься перестанут… — мечтательно сказал Макс.

— До этого еще очень далеко. А вообще, засиделись мы. Завтра важный день, а мы болтаем о высоких материях. Придет сюда Истинный орден, по-другому заговорим!

— Виталик, у нас информационные модели на кремний записаны, скопировать их на железо — пара минут.

— А обводка форм? Адаптировать модели для прессов Пушкин будет?

— Агрис поможет.

— Да ладно! Агрис, ты будешь нам помогать? — почти смеясь, сказал Виталик.